— Н-не смей говорить о ней в та-таком тоне, — прорычал обладатель второго голоса.
— Да ладно, ладно… пошел я. А вы воркуйте, голубки! Интересно, тут есть кухня?
Чуть-чуть приоткрыв глаза, Тара из-под ресниц осторожно окинула взглядом каморку. Сомнений не оставалось — это ее чердачная комнатка. Девушка узнавала мебель, сваленные по углам вещи. На первый взгляд это был обычный чердак, и часть его обстановки составляли вещи, давно выброшенные хозяевами — вернее, хозяйкой — за ненадобностью и ветхостью. Из этих вещей «охотница» и устроила для себя неплохое логово — не слишком тепло зимними ночами, зато крыша не протекает и плата мизерная. Плохо другое — хозяйка упорно придерживалась мнения, что за эти деньги она имеет право лезть в ее жизнь. Столовалась-то девушка у нее, и всякий раз выслушивала очередную порцию нотаций на тему того, чем должна заниматься порядочная девица ее лет. По мнению хозяйки, Тара, уж если с замужеством пока не получается, должна готовиться к монастырю — или к тюрьме, смотря как будет жить дальше. Ибо такая жизнь до добра не доведет и… ну, в общем, понятно!
Зато хозяйка не доносила властям, что у нее на чердаке живет девушка без определенных занятий, которая очень любит носить мужскую одежду, хотя явно не состоит на государственной службе, а также часто уходит и приходит не через дверь, как порядочные люди, а лазит в окошко.
Внизу, на кухне, что-то упало, загрохотало с дребезгом и лязгом, и Тара невольно напряглась.
— Ты п-проснулась, Тариель? — прозвучал голос, от которого девушку мигом пробрала дрожь. Сразу все вспомнив, она рывком села на топчане, сжав руки на груди.
Рядом с нею (хвала всем богам, он сидел, а не лежал, держа ее в объятиях!) обнаружился тот самый голубокожий некрасивый эльф с вертикальными зрачками. Он улыбнулся, протянув к ней руки, и Тара с визгом вскочила, отпрянув.
— Н-не бойся, Тариель, — произнес он. — Я никогда не причиню тебе вреда…
Внизу, на кухне, опять что-то упало, и мужской голос отчетливо помянул матом все кастрюли и чугунки сразу.
— Что там? — Тара решила отвлечь внимание.
— Это? — Фрозинтар скривился, как от зубной боли. — К-карадор…
В следующий миг дом до основания сотряс истошный женский визг.
— Ой, мамочки!
Сорвавшись с места, Тара бросилась к выходу с чердака, напрочь забыв, в каком она виде. Наемник и не подумал ее удерживать.
— Простите, — вякнул Карадор. — Я только хотел… А где у вас тут колбаска? Аа-а-ай!
Глухой удар тяжелым металлическим предметом Тара услышала еще на лестнице и, ворвавшись в кухню, сразу все поняла.
Перепачканный в муке, масле и еще чем-то, не поддающемся определению, Карадор, закрывая макушку обеими руками, носился по кухне туда-сюда, задевая и опрокидывая на пол все то, что пока еще стояло на столах и полках. За ним, рыча не хуже горного льва, гонялась хозяйка дома — неопрятного вида толстуха в нижней сорочке и кое-как повязанной на плечах шали, от души охаживающая эльфа сковородкой.
— Аа-а-а-ййй! — визжал Карадор, козликом перепрыгивая через корзину с репой. — Я больше не буду! Всего-то один бутербродик… с колбаской… мама! Убивают! Спасайте ценного меня!
Подпрыгнув в очередной раз, он задел коленом корзину с яйцами, и толстуха издала такой вопль, что, наверное, пробудила всех соседей. Подхватив упавшую корзину, она от злости запустила ее в незваного гостя, но тот увернулся, и плетеный снаряд прямиком врезался в окно. Раздался веселый звон разбитого стекла.
— Ну вы же разумная женщина! — не сдавался Карадор, заняв выгодную позицию, между ним и его противницей оказался длинный разделочный стол. — Давайте… — он пригнулся, пропуская над головой половник, — поговорим конструктивно!.. Знаете, а вот нож в руке как-то не способствует развитию двустороннего… ой! За что?
Толстуха, убедившись, что нож прочно застрял в стене напротив, запустила в эльфа сковородкой и попала в составленные горкой глиняные миски. Не выдержав столкновения, вся горка с хрустом рухнула на пол.
— Я нечаянно! — Круто развернувшись, Карадор задел локтем квашню с тестом, которое тут же вывалилось поверх черепков. — Погодите, я сейчас все уберу!
Он резко присел, и поэтому бросок табуреткой тоже не достиг цели.
Примерно в это время на сцене и появились Тара и Фрозинтар.
— Привет! — Вынырнув из-за стола, Карадор помахал им ладошкой, перепачканной в тесте. — Объясните же вы ей, что я никакой не грабитель, а гость, и хотел всего лишь нарезать бутербродов!
Круто развернувшись, толстуха чуть ли не нос к носу столкнулась с парочкой. Она сразу увидела то, что захотела увидеть, — голую Тару (из одежды на девушке была лишь наброшенная на плечи мужская куртка) и маячившего за ее спиной второго незнакомца.
— Т-ты… — прохрипела толстуха и заорала так, что из окошка повылетали остатки разбитого стекла, а в доме напротив заплакал ребенок и захлопали ставни.
— Э-э, — Карадор сделал попытку заткнуть уши, но передумал, глядя на испачканные пальцы, — она у тебя всегда такая?
Тара страдальчески кивнула, закатив глаза. По горькому опыту она знала, что если хозяйку чем-то не отвлечь (читай — не заткнуть рот), та будет орать и стенать, пока не поднимет на ноги всех соседей. Причем свои рассчитанные на широкую публику истерики она закатывала по любому поводу. Просто удивительно, как владельцы соседних домов еще не скинулись и не сдали ее за круглую сумму в приют при храме Белого Быка, куда тишком свозили всех, чье душевное состояние вызывало сомнения и подвергало опасности здоровье окружающих.
В это время вперед шагнул Фрозинтар. Отстранив Тару, он взял толстуху за плечи, подтянул к себе и сверху вниз глянул на женщину чуть прищуренными глазами. Та внезапно подавилась криком и уставилась в его вертикальные зрачки. Рот ее продолжал разеваться, но вместо крика из него теперь выходило одно только бульканье.
Несколько секунд продолжался обмен взглядами, после чего наемник быстро и решительно поцеловал толстуху в губы.
— Вот присосался, — прокомментировал Карадор, облизывая с пальцев тесто. — А врал — «жена», «жена»…
Когда поцелуй прервался, толстуха покачнулась, как пьяная, с трудом попыталась сфокусировать взгляд на незваных гостях. Фрозинтар облизнулся, отпуская ее. Он мог бы выпить и больше, но остатки жизненной силы трактирной служанки еще ходили в теле — силы молодой крепкой женщины, а не этой развалины, — да и не была ее энергия такой уж вкусной. Если бы не необходимость и подсознательное желание иметь небольшой запас, на всякий случай, он бы даже не посмотрел в ее сторону.
Хозяйка обвела кухню мутным взглядом, слегка вздрогнула, наткнувшись глазами на наемника и, пошатываясь, направилась прочь.
— Вы это… того, — послышался ее сонный голос, — пойду-ка я, прилягу…
— А бутербродик-то сделать можно? — как ни в чем не бывало крикнул ей вслед Карадор.
