– Даже при самом благоприятном ходе лечения она сможет говорить с вами лишь дня через два, – сочла необходимым пояснить Виена.
Тека кивнул, соглашаясь.
– В постели же ей придется провести еще неделю, как минимум.
Тека снова кивнул.
– А погружаться в вулкан мы планировали завтра. Поэтому слушайте меня сейчас очень внимательно. Стрелять по вашим сварткулам категорически нельзя. Они не являются в полном смысле материальными объектами. Поэтому и захватить их в плен невозможно. Уж если использовать изобретение Стэна, так для пленения монстров. Но лучше вообще ни на кого не нападать. Они же просят нас о помощи. Они и миди об этом просили, только слишком… «громко». Ее биополе не выдержало такого истошного ментального крика. Я надеюсь выдержать, но мне придется еще и понять, о чем они кричат, какой именно помощи просят. И если вы хотите помочь, не проявляйте никакой агрессии, до тех пор, пока в этом не будет крайней необходимости. Вот, собственно и все. Пойду заканчивать лечение Миди. Возражений нет?
Возражений не было. И быть не могло. В эти два дня Виена была для всех пиррян главнее Керка. Как решит – так и сделает. Арчи, правда, безумно переживал за девушку. Он хотел предложить не горячиться и отложить еще на сутки все: и сеанс лечения, и боевую (или какая она там?) операцию. Но так и не решился выступить один против всех. А поскольку уже набрал воздуха в легкие и даже рот приоткрыл, сказать что-то было нужно. Он и сказал:
– Только не падайте больше, Виеночка! Пожалуйста.
– Не буду, – пообещала та. – Теперь мы быстро закончим, и я не должна так устать.
Виена не обманула. На третий сеанс ушло не больше полутора часов. После столь несерьезной нагрузки даже отсыпаться было не обязательно. Но Виена все-таки легла пораньше, памятуя о более чем сложном – для нее-то! – наступающем дне.
А к Миди теперь уже можно было зайти. Она еще не вышла из комы полностью. И Тека уверял, что не только о разговоре, но и об осмысленных взглядах на друзей говорить рано. Однако Арчи упрямо рвался к своей любимой, уверенный в собственной полезности. И что самое интересное, он не ошибся. Миди не узнавала Теку и Бруччо, даже не всегда реагировала на появление человека в палате. Но стоило молодому ученому с Юктиса склониться над ее постелью, как Миди, не открывая глаз, отчетливо прошептала:
– Арчи, любимый!
Это было почти чудо. Арчи прилетел к Язону как на крыльях и, захлебываясь от восторга, поделился своим счастьем. А Язон посмотрел на него строгим взглядом врача, ставящего диагноз, и поведал:
– Между прочим, на Моналои, в нашем, северном полушарии, сейчас весна. Пора любви. А любовь сильнее смерти. Люди об этом всегда знали. Так что ничего удивительного.
– И что же ты предлагаешь всвязи с этим? – поинтересовался Арчи. – Я имею ввиду завтрашний день.
– Был такой старый-старый лозунг, – улыбнулся Язон. – «Занимайтесь любовью, а не войной!»
– И со сварткулами тоже? – риторически вопросил Арчи. – Видишь ли, Язон. Я под хорошее настроение прямо на бегу обдумал кое-что, и пришел к выводу. Про черные шары Виена все правильно говорит. На них охотиться не стоит. А вот монстров клювастых все равно убивать надо, что бы там ни говорила наша добрая девушка о вреде агрессии! Подумай сам, они ведь этих тварей человекоподобных не ради победы на поверхность отправляют, а наоборот – ради гибели.
Мысль была настолько парадоксальной, что Язон даже не сразу сообразил, о чем теперь спросить. И пока он так размышлял, в дверь каюты постучали.
– Войдите! – распорядился Язон.
На пороге стоял Фуруху. Вообще, он все это время жил вместе с пиррянами на «Конкистадоре», но поводов заходить к Язону у моналойца давно уже не было. Всем, что знал, парень поделился. Арчи иногда использовал его интеллект, оказавшийся уникально обучаемым. День, другой на знакомство с материалом – и можно было поручить Фуруху обработку данных по любой тематике, если например, хотелось сэкономить время на составление новой компьютерной программы. А для собственного обучения моналоец как правило пользовался электронной библиотекой, лазать по компьютеру было логичнее, чем дергать по мелочам такого занятого человека, как Язон. И вот теперь серьезный повод для общения опять возник:
– Можно? – спросил Фуруху, неловко переминаясь с ноги на ногу.
– Заходи. Может, и ты нам полезный совет подкинешь по поводу завтрашнего штурма?
– Вряд ли, – серьезно ответил Фуруху и на всякий случай вежливо улыбнулся.
А вдруг начальник все-таки шутит. Язона он считал теперь своим главным начальником и почтение к нему полагал высшей добродетелью. Мозги-то можно иметь сколь угодно уникальные, но характер, воспитывавшийся годами, враз все равно не переделаешь.
– Я спросить хотел, – проговорил Фуруху извиняющимся тоном. – Можно, господин руководитель?
По-моналойски он бы сейчас сказал «мой хухун», но на фруктовиковом Фуруху говорил теперь почти как на родном и любил щегольнуть своими новыми знаниями. Иногда это выглядело довольно смешно.
– Можно, парень, спрашивай.
Язон был настроен очень добродушно, и Фуруху почувствовал это. Расслабился, заговорил длинно и просто:
– Я слышал, вы изобретаете средство, которое поможет нам всем отвыкнуть от айдын-чумры, и даже стать свободными гражданами вселенной. Это правда? Каждый из нас сумеет полететь куда он захочет?
– Такого средства пока еще нет, – назидательно проговорил Арчи, – это очень сложно – создать антидот для вашей айдын-чумры. Но мы над этим действительно работаем.
– Пожалуйста, господа, побыстрее, – как-то жалобно попросил Фуруху. – Мне просто не жить без вашего средства.
– Слушай, – удивился Язон, – неужели ты думаешь что мы это лекарство персонально ради тебя будем делать? Я знаю о твоей мечте полететь к другим мирам, Мета мне рассказывала, но ведь и ты должен знать: мы с Арчи – твои товарищи по несчастью. А уж нам-то самим намного нужнее вырваться отсюда!
– Нет! – с неожиданной горячностью возразил Фуруху. – Мне нужнее.
– Это еще почему? – Язон прямо оторопел.
– Сказать? – спросил Фуруху и расплылся в странной глуповатой улыбке. – Я полюбил вашу девушку. Виену. Я теперь не смогу без нее.
– Постой. Но вы ведь даже не знакомы.
– А разве для того, чтобы полюбить, обязательно знакомиться? – отпарировал Фуруху.
– Вообще-то нет, – согласился Язон. – Но ты хоть знаешь, что она безнадежно слепа?
– Это вы все слепые, если не видите, какая она красивая, обиделся Фуруху.
– Я просто хотел сказать, что с ней будет тяжело, – сдал назад Язон.
– С ней будет очень хорошо, – мечтательно протянул Фуруху. – А безнадежности на свете не существует. Ее придумали зануды и пессимисты.
И пока Язон оценивал по достоинству эту оригинальную мысль, Фуруху вдруг спросил:
