Эбби вытерла слезы и посмотрела на Пинки, который удивленно глазел на нее сверху, склонив набок ярко-розовую головку.
– И что же мне делать, старый мудрец? – задумчиво спросила она у него.
– Это всего лишь попугай, а не филин. Откуда тут взяться мудрости?
Голос Джесс, неожиданно раздавшийся сзади, заставил Эбби вздрогнуть. Она обернулась и увидела, как Джесс принялась складывать в кучку, в изножье кровати, всю ту одежду, что Уильям купил ей в Нью-Йорке. Диор, Шанель, Версаче… Сверху она сложила парфюмерию, косметику и туалетные принадлежности, тоже купленные им.
– Ты все оставляешь здесь? – спросила Эбби.
– Я ничего этого видеть не могу, не то что на себя надеть!
Эбби улыбнулась сквозь слезы.
– Ну вот, еще одно доказательство, что никакая ты не интриганка, как они все считают. Месяц назад ты была бы на седьмом небе от таких вещей.
– Месяц назад я еще была в своем уме.
– Да, мы все тогда были в своем уме, задумчиво проговорила Эбби.
Джесс взглянула на сестру, изо всех сил стараясь казаться бодрой, и это ей кое-как удалось. Хотя, когда она присела напротив нее на край кровати, ей подумалось, что лучше бы она нынешней ночью умерла, не дожив до рассвета. Всем, и Эбби тоже, было бы от этого только лучше. И Джесс горестно вздохнула.
– Эбби, нет никакой необходимости из-за всего этого вам с Оливером портить свою жизнь, ты же понимаешь. Он сказал мне, что по-настоящему любит тебя и готов отдать все, лишь бы не потерять тебя.
– Ох, правда? Когда он это сказал? Ночью на пристани?
Джесс рассмеялась, подошла к сестре, села рядом и обняла ее.
– Он испугался до полусмерти, когда обнаружил, что целует не тебя, а кого-то другого. Хотя, должна признаться, целуется он неплохо.
Плача и смеясь, Эбби легонько стукнула сестру в ребра.
– Ох, Джесс, ты безнравственная особа!
– Зато ты у меня особа высоконравственная, и я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы вы с Оливером никогда не расставались. – Она встряхнула сестру за плечи и заглянула в ее чистые, омытые слезами глаза. – Я желаю тебе счастья, Эбби. Хочу, чтобы у вас с Оливером все было хорошо, и так оно и будет, я уверена. Уильям тут ему не хозяин, и…
– Ох нет, Джесс, пожалуйста, не продолжай. Я не буду счастлива с ним после всего, что со всеми нами случилось. Каждый раз, как я вижу Уильяма, я думаю о том, какой прекрасной парой вы двое могли бы стать. Но этого, как видно, не случится. А жаль… Подумай сама, если у нас с Оливером родится ребенок, то Уильям будет ему дядюшкой, а ты тетушкой и…
– К черту, Эбби, перестань!
Джесс не хотела слышать ничего подобного. Ребенок, дяди, тети… Это причиняет такую невыносимую боль. Она встала и,подойдя к гардеробу, вытащила небольшой чемодан с собственными вещами, которые она взяла с собой, отправляясь в Нью-Йорк. Все бы сложилось совсем иначе, если бы она тогда не поехала в Штаты… Ах, эти вечные если бы да кабы, их уши торчат отовсюду.
– Куда ты? – спросила она Эбби, когда та встала и направилась к двери.
– Пойду разузнаю, когда мы отплывает. Мне-то особенно упаковывать нечего. Так, кое-что для ночевки в Париже, а остальное все на мне. – Она тяжело вздохнула. – Чтоб мне провалиться! Мы ведь почти имели это все, а-а? Парочку роскошных миллионеров! Ну что ты скажешь!..
– И попугая, – горестно усмехнулась Джесс, кивнув на Пинки, который слетел наконец с гардероба и примостился на плетеном изголовье одной из кроватей, беспокойно крутя головкой и поглядывая то на одну, то на другую сестру. – Попугая мне потерять даже досаднее, чем Уильяма, – решительно договорила она.
– Значит, Уильяма тебе потерять тоже жалко?
Эбби едва увернулась от брошенного в нее сестрой свернутого в клубок шарфа от Гермеса.
Выглядит так, будто Джесс пытается обратить в шутку дело совсем не шуточное, думала Эбби, идя по тропинке, ведущей через сад к берегу. Но нет, Эбби видела все признаки того, что сестра глубоко ранена, и своим неосторожным замечанием о ребенке она коснулась самого уязвимого ее места. Сострадание в эту секунду достигло самых глубин ее души, и Эбби вдруг в полной мере осознала всю неизмеримую бездну тоски, переживаемой Джессикой.
Она дошла до берега и ладонью прикрыла глаза от нестерпимого блеска солнца, отраженного белым песком и лучезарно прозрачным волнением моря. Как в такой райской обители могут существовать вражда и непонимание! Это несправедливо.
Она увидела обоих братьев, Уильяма и Оливера, на палубе «Уэбберс Уондер», и, судя по тому, что оба они размахивали руками, между ними шел ожесточенный спор. Эбби отступила назад, скрывшись за прибрежными зарослями. Слов не разобрать, но разговор, как ей казалось, шел о ней. Похоже, Оливер действительно, как и обещал, защищает ее, но по всему видно, что он в немалой степени зависит от брата. Сказав Джессике, что не сможет быть с ним счастлива, Эбби не покривила душой, она и вправду не представляла себе их счастья с Оливером, если эта пара, Джесс и Уильям, не будет счастлива тоже. Нет, она не лгала, сказала то, что чувствовала.
Разве не понятно, что если она хочет союза с Оливером, то должна принести величайшую в своей жизни жертву, предав ради этого свою родную сестру? Выбор здесь предрешен, она ни за что не пойдет на такое предательство. Ах, если бы удалось убедить Уильяма, да и всех…
Не попробовать ли в самом деле предпринять нечто такое, что поможет всем им разобраться в дикой и нелепой ситуации? В конце концов, она и вправду будто посторонний наблюдатель, ибо эти трое знают нечто, чего не знает она, видят только, что это нечто является серьезным обвинением Джесс, которое та сама подтверждает. Но способна ли ее сестра так губительно повлиять на все их судьбы только потому, что Уильям угрожал ей? Почему, ох, почему она так поступает?
Эбби пригладила волосы, растрепанные налетевшим вдруг бризом. Братья все еще спорили, размахивая руками, и Уильям, судя по всему, не отступал перед аргументами брата. Они все еще находились на борту яхты, и, пока они там, она не сможет поговорить с Уильямом. Удастся ли ей вообще поговорить с ним наедине?
Стоя в тени банановых пальм, она видела, как они покинули яхту и, продолжая разговаривать, направились по пристани к берегу. Слов она по-прежнему различить не могла, правда, спор их поутих, и они перестали размахивать руками. Эбби отступила в глубину зарослей, чтобы они ее не заметили. В голове ее зародилась и начала развиваться фантастическая идея.
Да, здесь необходим шок. Нечто такое, что всех их мигом приведет в чувство.
Как только братья, миновав то место, где она стояла, углубились в сад, направляясь по тропинке к вилле, Эбби как ветер помчалась к берегу и взбежала на пристань.
На пристани она потратила несколько лишних секунд, чтобы обернуться и выяснить, не замечена ли она с берега, и, успокоившись на этот счет, приступила к тому, что у моряков называется отдать швартовы. Пальцы от грубых веревок тотчас заныли, сердце как сумасшедшее колотилось от страха, что в любую минуту ее действия будут обнаружены. Но она сделала то, что задумала.
