Арху оставался в воинственной позе. Теперь он бросил на Рхиоу, пытавшуюся его защищать, не менее яростный взгляд, чем на Урруаха.
– С какой стати я должен о чем-то предупреждать? Я не просил этого дара, как вы его называете. Я его просто ненавижу! Никогда ничего хорошего я не видел! Только сражения в прошлом, смерть в настоящем, а в будущем… – Арху облизнул нос и отчаянно затряс головой. – Видения ничего мне не дают, только причиняют страдания. Если мне когда-нибудь случится встретиться с какой-нибудь из Вечных Сил, я запихну этот дар ей в глотку!
Шерсть Арху снова встала дыбом.
– Чтобы увидеть такое, я готова отдать вкусный обед после долгой голодовки, – спокойно сказала Сааш. – Только сейчас у нас другие проблемы. – Она вздохнула и принялась чесаться. – Нам предстоит отправиться на Нижнюю Сторону, как только ворота будут отремонтированы. Я отправляюсь. Урруах отправляется. Ты, Рхиоу…
Все посмотрели на нее.
– Я тоже. Мне не хочется ничего делать, кроме как забиться в укромный уголок, но я отдала одну жизнь из девяти за те заклинания, которые нам понадобятся, и будь я проклята, если позволю им пропасть даром. К тому же у меня счет к Одинокой Силе. Я сделаю все, что смогу, чтобы рассчитаться с нею. Прежде чем все кончится, я еще запущу когти ей в шкуру!
Сааш смотрела особенно озадаченно: ей еще никогда не приходилось слышать в голосе Рхиоу такой горечи, такой неприкрытой ненависти. Рхиоу было все равно: эмоции являлись ее оружием, и она собиралась использовать его в полной мере. Ярость была предпочтительнее душевной пустоты, которая грозила ее поглотить.
Арху пробормотал:
– Мне нужно выйти, извините. Живот схватило, знаете ли… – Он поднялся и выбежал из помещения.
Рхиоу фыркнула с презрительной насмешкой над смущением котенка. Урруах удивленно протянул:
– Это не в твоем обычном стиле, Рхи.
– Вся неделя была необычной, – ответила Рхиоу. – Нас втягивают во что-то… в какие-то большие перемены. Вечные Силы не сводят с нас глаз, и виноват в этом Арху.
– Вот с этим я согласен, – немедленно подхватил Урруах; однако голос его звучал не особенно уверенно, и посмотрел он на Рхиоу смущенно.
– Что за перемены, Рхи? – поинтересовалась Сааш.
– Не знаю. Но одно ясно: нас сделали оружием, и я не могу избавиться от ощущения, что Арху предначертано стать когтем той лапы, которая нанесет удар. Мы всего лишь подкрепление, та кость, к которой крепится коготь, его телохранители, как говорят эххифы. Мне кажется, что ему выпадет испытание такое суровое, что он не выживет… и такое важное, что ему нельзя позволить провалиться. Поэтому-то нас с ним и посылают.
– Прелестно, – сказал Урруах, глядя сузившимися глазами на дверь, в которую вышел Арху, – всю жизнь мечтал принести себя кому-нибудь в жертву.
– Не думаю, что мы окажемся просто жертвами, – медленно проговорила Рхиоу. – Полагаю, что и нам предначертано серьезное испытание. Ведь Одинокая Сила никогда еще не была так настойчива. – Она пристально посмотрела на Сааш и Урруаха. – Поэтому советую присматривать за вашими эххифами… Впрочем, им, наверное, ничего не грозит: у вас двоих нет с ними такой эмоциональной близости, как… как у меня с Хухой…
Рхиоу пришлось замолчать: достаточно оказалось произнести это имя, как воскресли все ощущения, все запахи, связанные с хозяйкой: тепло, безмолвное мурлыканье…
Остальные молча смотрели на Рхиоу; она съежилась, стараясь преодолеть острую боль. Это далось ей нелегко. Наконец Рхиоу подняла голову и спросила:
– Когда ворота будут готовы?
– Сегодня вечером. Наши любимые – рядом с путем 30, – ответила Сааш.
– Хорошо. Вооружитесь всеми заклинаниями, которые, на ваш взгляд, смогут пригодиться. Я заплатила за право получить любой излишек. – Она облизнула нос и сглотнула. – Когда-то Ффайрх добирался до корней – не до самого низа, конечно, в этом необходимости не было, – но он разведал по крайней мере часть пути и оставил мне указания. В то время я думала, что он просто одержим желанием рассказать перед смертью обо всем, что знает… Теперь я смотрю на вещи иначе.
Время, когда им предстояло отправиться на Нижнюю Сторону, приближалось. Рхиоу вернулась в квартиру, надеясь повидаться с Йайхом перед отправлением, но тот, по-видимому, не собирался возвращаться, и Рхиоу прекрасно понимала почему. Пустота и тишина квартиры, где никогда уже не появится Хуха, были для него так же невыносимы, как и для нее. Однако у Рхиоу ничего больше от хозяйки не осталось. Она села на софу, в любимый уголок Хухи, и взглянула на пачку бумаг, которые та оставила со словами «Может быть, больше никогда…»
Воспоминание причинило боль. Боль причиняли любые воспоминания – Хуха взяла Рхиоу еще котенком. Рхиоу очень привязалась к хозяйке и не представляла себе жизни без нее, пока не получила предложения изучать магию и пройти испытание; только обретя силу, она сделалась более независимой. Как и все молодые свежеиспеченные маги, Рхиоу стала очень активной, охотно бралась за поручения, даже если при этом приходилось покидать родную планету, много общалась с другими магами, занималась связанными с функционированием ворот исследованиями, уделяя особенно много внимания заклинанию, которое узнала во время испытания.
Даже не столько во время… Заклинание словно оказалось его неотъемлемой частью. Во время первого своего приобщения к магии Рхиоу обнаружила заклинание, точнее – его обрывки, где-то в глубине памяти. Какие-то не связанные между собой куски, словно оставленные там кем-то… Это пришлось как раз на самую трудную часть испытания, и Рхиоу совсем выбросила из головы все связанное с непонятным заклинанием; только много позже, вполне уверившись в собственной магической силе и наконец получив небольшую передышку, чтобы прийти в себя и оглядеться вокруг новыми глазами, она стала понемногу собирать головоломку, подбирая кисочки, как Хуха подбирала лоскутки для аппликации…
Эта мысль заставила Рхиоу поморщиться от боли. Однако сравнение оказалось удачным, да и не могла она уже прогнать образ Хухи, сидящей на софе в окружении странной формы кусочков ткани с пришпиленными к ним бумажками, выбирая из них нужный, а потом пришивая его на место, в то время как Рхиоу каталась среди лоскутков и подбрасывала их в воздух… Работа над заклинанием была очень сходна с этим, за исключением разбрасывания клочков.
Большинство магов умели оставлять в уме место для работы – такое место, где можно было оставить информацию или заклинание, чтобы дать им созреть или постепенно добавлять к ним что-нибудь. Слова Речи грудой лежали на дне памяти Рхиоу; некоторые из них светились от того, что часто привлекали внимание, другие, давно не употреблявшиеся, поблекли. Там же хранились длинные изящные графические арабески, шипение и выкрики, обрывки мыслей и образов. Иногда вы приходили и усаживались в полумраке или начинали перебирать запахи и ощущения, перегоняя их лапкой с места на место и прикидывая, нельзя ли из всего этого соорудить что-нибудь полезное. Вы брали какое-нибудь слово и носили его с собой, присматриваясь, нельзя ли присоединить его к другому, гадая, что получится при таком соединении… Иногда разрозненные слова вдруг образовывали фразу или, наоборот, заявляли о своей независимости и отказывались оставаться частью уже составленного текста. Разбитое заклинание очень долго оставалось в уме Рхиоу в таком состоянии – Рхиоу понятия не имела, чем оно пытается стать. Часть проблемы заключалась в том, что обрывки заклинания стремились принять невозможные формы, указывали путь, ведущий в тупик…
