— Пожалуйста. Тебе просто нужно быть непредвзятым.
— Непредвзятым? По отношению к кому? К оборотням? Или к волшебникам?
— Я не о такой непредвзятости говорю. Но у тебя есть склонность рассматривать вещи под одним углом. — Она замолчала. И недоговоренным осталось следующее: почему, например, Мэгги иногда защищает людей, про которых знает, что они виновны? — Из того, что ты мне рассказал, — добавила она, — вовсе не следует, что ты имеешь дело с обычным преступником.
— Так-то оно так. Но только с кем же я имею дело?
Мэгги покачала головой и отошла, уступив ему место перед зеркалом.
— Не знаю, Такер. Меня пугает то, что там могут быть замешаны люди, обладающие… такими странными способностями. — Она серьезно посмотрела на него. — Какие они? Может, они вообще не люди? Ведь, возможно, они даже думают не так, как мы. Может, для них ни добро, ни зло не имеют никакого значения?
— Да, я знаю. Меня это тоже пугает. — Он стер остатки мыла с лица и провел пальцами по волосам. — Подвезти тебя до Николас-стрит?
— Конечно. Только без сирены, ладно?
Джеми проснулся от привидевшегося кошмара. Ему снились тени, терзающие его когтями, и чудовищно искаженные лица. Джеми сел, пижамная куртка прилипла к вспотевшему телу, он смотрел в окно своей спальни. Часы у кровати показывали половину девятого, небо было ярко-голубое. Он задумался и снова лег, потом решил, что еще одного кошмара не выдержит. Спустив ноги с кровати, Джеми встал и оделся. В кухне он застал Байкера и Салли, кот Так, как всегда, бесчинствовал, требуя, чтобы его покормили.
Салли предложила Джеми кофе, и он принял его с благодарностью.
— Мы хотели нажарить оладьев с яблоками, — сказал Байкер. — Знаете, как в Огайо. Хотите?
Салли рассмеялась:
— Я так понимаю, что если «как в Огайо», то заниматься этим придется мне.
— А что, разве я вчера не готовил вкуснейшие мексиканские лепешки? Ты таких раньше и не пробовала!
— Готовил. И очень покорно. Не могу не признать.
— Ну вот, я просто восстанавливаю справедливость, дорогая леди.
Салли посмотрела на него с преувеличенным удивлением:
— Покорный и, главное, вежливый.
— Вышколен безупречно в домашних условиях.
Джеми улыбнулся, оценив их попытку вести себя как обычно. Он уже хотел встать и уйти в Почтовую комнату, чтобы заняться своими исследованиями, когда заметил, что за окном темнеет, как будто вдруг стали собираться тучи.
— Кто-нибудь слышал прогноз погоды на сегодня? — спросил он.
— Да. Обещали ясную без осадков… — Байкер запнулся, он тоже взглянул в окно. — Что это?
Свет за окном продолжал меркнуть, пока не стало так темно, что казалось, будто день никогда не настанет. Байкер встал из-за стола и зашарил по стене в поисках выключателя. Наконец в кухне вспыхнул верхний свет. Байкер открыл дверь, выходящую в сад, и посмотрел на небо. Ни звезд, ни облаков не было видно. Если это гроза, то она разыгрывалась без ветра и обещала превратиться в настоящее светопреставление. Воздух был заряжен статическим электричеством.
Байкер вернулся в кухню, встретился взглядом с Джеми и похолодел, поняв, что Джеми думает о том же, что и он, — о странном вчерашнем госте и об его россказнях.
— Это неестественно, — сказала Салли.
И тут же смолкла, потому что тоже вспомнила. Вчера она не поверила словам Джеми, а сейчас по спине у нее пробежал холодок, и она поежилась.
— Давайте посмотрим, что с другой стороны, — предложил Байкер.
Втроем они пошли туда, где Дом выходил на О'Коннор-стрит. И в это время с северной стороны Дома, выходившей на улицу Паттерсона, раздался страшный удар.
— Черт! — выругался Байкер. — Что это такое? — И повернул в ту сторону.
Во всех окнах, мимо которых они проходили, было одно и то же — кромешная тьма. Оглушительный грохот, из-за которого они направились к северному фасаду, больше не повторялся, но всех охватило предчувствие, что они его еще услышат.
— Может быть, что-то взрывают? — шепотом предположила Салли.
— Ну да, — отозвался Байкер. — А на Дом, я полагаю, набросили простыню, чтобы он не запылился.
И хотя они ждали второго удара, все равно оказались к нему неподготовленными. Он прогремел, как оглушительный раскат грома. Дверь, мимо которой они проходили, затряслась на петлях, а ваза, стоявшая на буфете, опрокинулась. Дом буквально ходил ходуном.
— Не верю, — сказал Байкер, первым пришедший в себя. — Все это похоже на то…
— На то, что мы под артобстрелом, — договорил за него Джеми, вспомнив, что рассказывал ему Томас Хенгуэр о темной силе арфиста Талиесина. Если на них действительно напал арфист и если он обладает такой страшной силой, то разве у них есть надежда ему противостоять? И куда подевался этот Том как раз тогда, когда он нужен?
— Пойду взгляну, — сказал Байкер и направился к дверям.
— Постой! — воскликнул Джеми и, когда Байкер обернулся, добавил: — Том что-то говорил, будто Дом сам защищает нас от Талиесина. Вдруг, открыв дверь, ты создашь брешь в этой защите?
Байкер уже хотел возразить, что для всего происходящего должно быть какое-то разумное объяснение, когда раздался третий удар, от которого все повалились на пол. Когда они стали подниматься на ноги, Дом вздрогнул от новых взрывов, как будто его трясла чья-то гигантская рука. Картины сорвались со стен, вазы и всякие безделушки попадали со столов и буфетов, отчего грохот только усилился. Трое обитателей Дома, лежа на полу, прижались друг к другу, каждый старался как-то овладеть собой, каждый гнал от себя мысли о причинах происходящего, но не думать об этом никто не мог.
Когда замер последний из раскатов, Байкер сел и огляделся, чтобы оценить последствия «артобстрела».
— Все целы? — спросил он.
Джеми и Салли вяло покивали головами. Джеми начал вставать, но Байкер жестом остановил его.
— Подождите, — сказал он. — Какой смысл вставать… чтобы тебя снова опрокинули на пол?
А сам подумал: «Черт побери, ну что за мерзость на нас свалилась?» Байкеру хотелось приписать случившееся землетрясению — что само по себе было бы ужасно, — но, когда трясется земля, небеса не чернеют. Такого просто не бывает. Но раз уж нечто непонятное происходит, кто-то должен взять руководство на себя, и по лицам Джеми и Салли Байкер понял, что, судя по всему, эта честь будет предоставлена ему. Неважно, что и его сердце замирает от страха, все равно он должен позаботиться о других.
— Кто у нас в данный момент может находиться в Доме? — спросил он.
Этот вопрос отвлек их от страшных мыслей.
