— Чушь!
— Ладно. Пусть чушь. По-твоему, вернуться и надеяться на правосудие Рикки?
Рикке Магаддино, старшему сыну дона, предстояло унаследовать его империю. Марио невесело рассмеялся.
— Сегодня останешься у меня, — сказал он. — Ночью подкину к берегу и вышлю с острова контрабандой. У людей найдётся лодка. Документы нужны?
Валенти покачал головой.
— А эти люди с лодкой?..
— Друзья, а не… родственники.
— Ладно. Grazie
[10]
, Марио. Я не стал бы так тебя подставлять, если бы знал.
— Думаешь, я не понимаю? Ладно, забудем. Come vai
[11]
, а? Года два не виделись. Поговори со мной, Тони. Может, мы больше не увидимся, так что не будем терять времени.
Жена Марио была вдвое моложе его. Застенчивая темноволосая женщина говорила на мальтийском диалекте. Представляя её Валенти, Марио усмехнулся:
— Марио и Мария — как тебе нравится, а?
Когда двое мужчин собрались покинуть виллу, Мария с детьми отправилась погостить пару дней у сестры в Марсакале.
— Ночи здесь тихие, — сказал Марио. — И тёмные. Следуй за мной и не потеряйся, capital.
Он прошёл в спальню, отпер сундук и достал два американских револьвера тридцать восьмого калибра. Протянул один Валенти, и тот благодарно кивнул, засовывая револьвер за ремень:
— Надеюсь, не понадобится.
Марио кивнул.
— Машина у меня без рессор, а дороги здесь дерьмо, — предупредил он, — так что береги семейные драгоценности.
— Понял, — ухмыльнулся Валенти.
Марио щёлкнул выключателем, погрузив прихожую в темноту. Валенти открыл дверь, и ночь взорвалась. Первый выстрел ударил Валенти в плечо, развернув на месте. Вторая и третья пули ушли в косяк, осыпав обоих щепками. Четвёртая продырявила правую ногу Валенти. Он упал на пол.
— Bastardi — взревел Марио. Выпустив пару пуль в темноту, он захлопнул и запер дверь. — Вот это влипли, — пробормотал он, кинув взгляд на друга. Засунул пистолет за ремень, движением опытного пожарного взвалил Валенти на плечо и понёс к задней двери.
Взломав переднюю, soldati нашли пустой дом с пятнами крови на полу.
— На ту сторону! — приказал один из одетых в тёмное мужчин, хотя люди были расставлены вокруг дома и пройти мимо них, казалось, было невозможно.
Незваные гости рассыпались по комнатам, стреляя в шкафы и тут же распахивая дверцы, срывая одеяла с кроватей, обыскивая каждый угол, где мог бы укрыться человек. И никого не нашли. Потом выбежавшие в заднюю дверь вернулись с известием, что Джимми Сивелла и Счастливчик Манци убиты, так что не прикажет ли Фуччери поискать снаружи.
— Да, да, — согласился Фуччери. Папале прозвали Серебряным Лисом не только за цвет волос. Фуччери не удивился бы, узнав, что беглецы уже на полпути к Милану. Отыскав телефон, который чудом не раскурочили его люди, он позвонил своему capo, чтобы доложить о провале.
Графство Ланарк, февраль 1985
Шина лопнула, когда пикап Ланса Максвелла оставил за собой полмили просёлка, отходившего от шоссе Дарлинг — Лавант. Фургончик въехал в лужу у грязной обочины и встал, а Ланс, ругаясь про себя, вылез разбираться.
— Сиди, Дукер, — велел он крупной немецкой овчарке, занимавшей пассажирское кресло. Он нырнул под брюхо пикапа и тут же вылез, отряхивая колени. Господь распятый! Чтоб этой дряни продержаться пару миль до дому!
— Ладно, Дукер, — окликнул он пса. — Вылезай, малыш. — Пёс выскочил из кабины и ткнулся носом в хозяйскую ладонь. — Ладно, ладно, валяй! Можешь погонять белок, если отыщешь. Я занят.
Он выкатил из кузова запаску, прислонил её к борту и откопал в куче проволоки, тряпья и инструментов домкрат и гаечный ключ. Оглянулся на пса и увидел, что Дукер уже вынюхивает что-то на повороте к Французскому проезду. Они со своей шиной застряли как раз напротив старого участка Трежуров. Выцветший плакат «ПРОДАЁТСЯ», выставленный Фрэнком Клейтоном, так и торчал на покрытой снегом лужайке.
— Как же, Фрэнк, — усмехнулся Ланс. — Плачу два к четырём, если тебе удастся сбыть кому-нибудь эту дыру.
Когда он установил домкрат и начал поднимать машину, Дукер подбежал посмотреть, как дела.
— Не лезь под руку, — прикрикнул на него Ланс.
Ему не довелось отыскать старое сокровище Трежура — это счастье выпало Фреду Гамблу, который привёз счёт из бакалеи и вместе со всеми оказался в доме, когда копы вынесли тело. Было на что посмотреть. Бадди Трежур, видать, начал копить газеты ещё до войны и не выкинул ни листочка.
Груды газет у стен доросли до потолка. Тысячи жёлтых, воняющих, заплесневелых пачек. Да ещё журналы. Старые еженедельники «Стар» — где их теперь увидишь. И «Лайф», «Маклинз», «Тайм» — ещё тех времён, когда они выходили в простой красной обложке. Чего там только не было. Но это не все.
Похоже на то, что в последний год старик Бадди уже не выносил мусор и ленился подниматься на второй этаж в сортир. Кухня была грязней городской свалки. Сплошная плесень и дерьмо. Да уж, насчёт дерьма… Бадди повадился гадить по углам гостиной, а зад подтирал старыми газетами. Жуткий тип — что там говорить. Неудивительно, что хозяйка прихватила дочурку и слиняла, ни словечка никому не сказав.
Прошло уже лет девять-десять, вспоминал Ланс, снимая дырявую шину. А хозяйка сбежала и того раньше. Вилли Фуллер выкупил дом у банка и пытался привести его в порядок, да только вонь вывести так и не смог. Тогда он сплавил его какому-то приезжему, и тот уже начал сносить стены, задумав все перестроить. Да тоже бросил на полдороге, и с тех пор дом так и торчит в списке агентства Фрэнки. И если Фрэнк сумеет его сбыть…
— Дерьмо, — пробормотал Ланс, разглядывая запаску.
Протектор гладкий, как попка младенца. Ну, до дому дотянет. Он наспех пристроил колесо, забросил старый обод со свисающими обрывками резины в кузов. Домкрат и ключ полетели следом.
— Дук! — выкрикнул Ланс, оглядываясь по сторонам. — Эй, Дукер! Гони сюда, живо!
Овчарка оказалась в поле за домом Трежуров. Пёс навострил уши, словно прислушивался, затем припал к земле, присматриваясь к лесу за лугом. Ланс открыл рот, чтобы крикнуть погромче, и тут он тоже услышал. Тихая мелодия дудочки, мягкая и задыхающаяся. Звуки вызвали странное чувство — этакий жар, какой бывает, когда приходит тепло и весна хватает тебя за яйца, напоминая, что пора мастерить ребятишек.
Он сделал пару шагов в сторону, откуда доносился звук, и его прошиб пот. Твёрдый член распирал ширинку джинсов. В графстве Ланарк, как и по всему Онтарио, стояла та февральская оттепель, которая подразнит пару дней и свалит, словно в насмешку, так что причин заводиться вовсе не было. А член распирало до боли. В груди встал комок, Ланс едва дышал. Звук флейты, доносившийся с луга, гудел в ушах — не громко, но пробирая насквозь.
