Спазм сжал ее горло. Ощутив очередной приступ тошноты, она закрыла глаза, уверенная, что сейчас потекут слезы. Может ли она теперь хоть сколько-нибудь надеяться на побег?
Мысли одна страшнее другой мелькали у нее в голове. Габриэль все еще содрогалась от ужаса, когда стыд стал постепенно вытеснять страх. Что с ней происходит? Она всегда гордилась своей находчивостью и при этом позволила какому-то мерзавцу Рапасу держать ее в заложницах целых два дня, не зная ничего о его конкретных намерениях. Почему?
Габриэль замерла. Ответ на этот вопрос был ясен. Хоть она и отрицала это, Рапасу удалось запугать ее. Так же ясно, что следует честно посмотреть на некоторые факты в сложившейся ситуации, если она хочет пережить тяжелые испытания, посланные ей Богом.
Первое, как бы ни неприятно было ей это признавать, — она целиком находится под контролем Рапаса.
Второе — хотя она полностью в его власти, но это не означает, что выхода нет.
Третье — пришло время подойти к решению проблемы без лишних эмоций и начать составлять план избавления.
Четвертое — она не сможет составить этот план, не зная намерений Рапаса в отношении нее.
И пятое… Она вернулась к тому, с чего начала. Проклятие!
Сможет ли она заставить Рапаса сказать хоть что-нибудь, кроме того, что он желает сообщить ей сам? Рапас… А кстати, каково его настоящее имя? Дрожь опять пробежала по спине Габриэль.
Каким образом Рапас превратился в человека с такой загадочной судьбой? Почему он бросил вызов в столь резкой форме и вынудил ее ответить с такой надменностью, что она сама испугалась? Отчего у него такие глаза, которые пронизывают ее насквозь до самого сердца? И почему он смотрел на нее так, что дрожь пробегала по спине, и это состояние не имело никакого отношения к чувствам, которые ей приходилось испытывать раньше?
Она ненавидела его и за обвинения, выдвинутые им против отца, и за страдания, перенесенные по его вине, и в то же время она, похоже, не могла избавиться от того многообразия чувств, которые он разбудил в ней, когда так близко привлек к себе и…
Стук в дверь спугнул мысли Габриэль. Она быстро встала рядом с кроватью. Постучали вторично, после чего она нашла в себе силы сказать:
— Войдите.
Дверь отворилась, и показалось худое изуродованное лицо Бертрана. Несколько разочарованная, Габриэль, подняв носик, увидела в его руках знакомую сумку с медикаментами и мрачно спросила:
— Что вам надо?
— Я здесь по приказу капитана.
Габриэль машинально взглянула на свои ноги, затем, подняв взор, поглядела прямо в его блеклые глаза:
— У меня все в порядке. Я не нуждаюсь в вашей помощи.
— Приказ капитана, мадемуазель.
Хм, приказ капитана… Габриэль проглотила ответ, готовый было сорваться с ее уст. Минуту подумав, она села.
— Хорошо.
Бертран опустился рядом с ней на колени и начал повторение всех процедур предыдущего дня. Габриэль пришло в голову, что она выглядела не очень привлекательно, так как, тщательно осматривая порезы на ее ногах, он не произнес ни слова.
Габриэль полюбовалась золотоволосой головой Бертрана и, не выдержав молчания, заметила:
— Ноги хорошо заживают и почти не болят. Похоже, я должна вас поблагодарить.
Никакого ответа.
— Вас ведь зовут Бертран, не так ли? — Она помолчала. — Я слышала, что капитан называл вас так?
Снова молчание.
В голосе Габриэль послышалась досада:
— Может быть, капитан приказал вам не разговаривать со мной?
Пауза. Моряк взглянул вверх. При виде страшного шрама, который шел от угла глаза и до вывороченной губы, она почувствовала боль. Шрам. Выражение лица девушки выдало ее мысли, и моряк сразу опустил глаза.
— Простите. — Габриэль слегка коснулась его плеча. — Я не хотела обидеть вас.
Никакой реакции.
— Не могу себе представить, кто мог совершить такое преступление?
Бертран промолчал. Габриэль растерянно затихла, когда он снова взглянул на нее, а затем заговорил бесстрастным, лишенным всяких эмоций голосом:
— Мадемуазель, вы не знаете жизни в еще большей степени, чем я мог себе представить.
В этот момент Габриэль подумала, что Бертран совсем не кровожадный пират, а просто глубоко несчастный молодой человек. И сердце ее потянулось к нему.
— Смею надеяться, что виновные в нанесении вам таких увечий вынуждены были поплатиться за это.
Бертран как бы нехотя ответил:
— Так вы верите в возмездие?
На этот раз заколебалась Габриэль. Немного подумав, она покачала головой:
— Нет, в возмездие я не верю. Я верю в справедливость.
Взгляд Бертрана задержался на ней несколько дольше обычного. Потом молодой человек поднялся и молча направился к двери.
Напуганная тем, что он так внезапно уходит, Габриэль крикнула:
— Подождите!
Он повернулся к ней.
— Я… Вы не можете… — Она остановилась, а затем поспешно проговорила: — Я ведь даже не знаю, где мы! Что происходит? Где капитан? Что он собирается сделать со мной?
Никакого ответа.
— Пожалуйста…
— Капитан скоро вернется, — промолвил Бертран, уходя.
Воцарилась тишина. Габриэль стиснула зубы, чтобы не заплакать.
Роган ступил на палубу «Рептора», повернулся к Бертрану и обнадеживающе кивнул в ответ на вопросительное выражение лица первого помощника.
— Все прошло хорошо, но Лафитт… — Роган помолчал, а затем продолжил: — Лафитт знает о моем знакомстве с Кларисой.
Волнение, отразившееся на лице Бертрана, свидетельствовало о том, что он поражен до глубины души. Он попросил Рогана подробнее рассказать ему об этом. Тот постарался заглушить тревогу своего друга.
— Его догадки ошибочны. Он считает, что у меня с ней роман, и предупредил об опасности связи с женщиной, чьими услугами пользуются высокопоставленные лица города. Он заверил, что его осведомленность о моих отношениях с Кларисой не представляет и никогда не будет представлять для нее никакой угрозы. Я ему поверил.
— Лафитт говорит так в настоящий момент. А что будет, когда он узнает о твоем обмане?
— Поверь мне, Бертран. — Никогда подобные слова не произносились Роганом с большей сердечностью. — Ни при каких обстоятельствах и никоим образом я не подвергну Кларису опасности.
Он покачал головой, как бы отгоняя преследовавшие его мысли, и продолжил:
— Но для нас нет возврата. Мы можем идти только вперед. Даю слово, что я удостоверюсь в полной безопасности Кларисы, прежде чем доведу наш план до конца. Но если этого недостаточно, чтобы ты перестал беспокоиться за ее жизнь, — Роган немного поколебался, — с этой минуты я освобождаю тебя от твоих обязанностей, и ты можешь поступать по собственному усмотрению.
