Расчеты Гордона оправдались. Не встретив никого, они прошли вслед за Азизой по дворцовым помещениям и довольно скоро оказались в уже знакомой американцу комнате. Тревогу во дворце никто не поднял. Каково же было удивление и негодование Гордона и курдов, когда из-за двери, ведущей на потайную лестницу, до них донесся гул множества голосов и топот множества ног, торопливо шагающих по ступенькам.
Все это оказалось настолько неожиданным, что ни Гордон, ни курды не успели выскочить из комнаты обратно в коридор и вскинули винтовки, чтобы встретить противника огнем. Отступать было некуда, оставалось вступить в бой, по всей видимости — последний.
Дверь распахнулась, и ствол винтовки американца уперся в грудь человека, оказавшегося на пороге. На мгновение они оба замерли…
— Сагиб! — раздалось вдруг с лестницы.
— Лал Сингх! — воскликнул Гордон. Курды с изумлением воззрились на огромного сикха, который длинными могучими руками обнял и крепко прижал к себе их сагиба, их командира, их повелителя, которому они дали клятву на верность и жизнь которого были готовы защищать ценой своих жизней. Но тут, успокоив их, из-за плеча сикха показался Юсуф ибн Сулейман, изрядно смахивавший в своем арабском одеянии на заблудившегося в катакомбах горного демона. Вслед за ним в комнату один за другим ввалились, набив ее до предела, полсотни воинов с винтовками и ятаганами, на вид — дикари дикарями.
— Я подумал, что ты… погиб, — сказал Гордон чуть дрогнувшим голосом.
— И это было бы заслуженным концом для меня, — сокрушенно вздохнул Лал Сингх, — потому что я не смог выполнить твое задание. Сагиб, я должен был добраться до Ущелья Призраков раньше, чем туда подойдут гильзаи. Поначалу все шло хорошо: у подножия западного склона хребта, окружающего плато, я обнаружил старую караванную тропу, одну из тех, что некогда проходили через эти горы, соединяя Персию с Индией. Эта тропа поворачивает на север, вслед за склонами хребта, и выходит к каньону где-то в миле от того места, где находится карниз с потайной дверью, которую ты сумел обнаружить.
По дороге идти было легко, но в конце пути я решил сократить расстояние и начал спускаться по обрыву напрямик. В какой-то момент я подвернул ногу, не сумел удержаться и сорвался вниз, ударившись головой о камень. Наверное, несколько часов я пролежал без сознания. Когда же я, придя в себя, спустился в каньон, солнце уже высоко стояло над горизонтом и воины Бабер-хана давно миновали тот потайной проход в скале. Я наткнулся на оставленных ими лошадей, которых охраняли несколько подростков. Они и рассказали мне, что гильзаи едва не погубили коней бешеной скачкой всю ночь напролет. Добравшись до потайного карниза, Яр Али-хан взобрался на него при помощи твоей веревки с крюком и убил часового, не успевшего даже понять, что происходит, а не то чтобы поднять тревогу. Видимо, эти ассасины настолько уверовали в свою безопасность и в неуязвимость их тайной крепости, что даже твое неожиданное появление в городе посчитали случайностью, из-за которой не смогли повышать бдительность или усиливать охрану подступов к плато. Да и кто бы мог подумать, что вслед за тобой к Шализару придет целый отряд афганцев, жаждущих отомстить за тебя.
Мальчишки-пастухи дали мне веревку и помогли взобраться на карниз. Последовав за гильзаи, я услышал стрельбу. Сначала я подумал, что они обстреливают охрану лестницы с окрестных скал, но потом по звуку перемещавшейся перестрелки понял, что они уже поднялись на плато и штурмуют город. Пока я прислушивался, пытаясь определить, что происходит на плато, и проклиная себя за то, что не смог выполнить задание и вовремя предупредить Бабер-хана, в каньоне вдруг показались эти пятьдесят всадников, скакавших по следам гильзаи. Это воины племени вазиров, которое из-за своей малочисленности было бы обречено на истребление эмиром или другими соседями, если бы Бабер-хан не позволил им обосноваться неподалеку от Кхора. Так вазиры смогли построить свою деревню под прикрытием более сильного города, а Бабер-хан приобрел верных и благодарных ему по гроб жизни союзников. Прознав о том, что гильзаи срочно вышли в поход, вазиры поспешили вслед за союзниками — помочь в бою и, если удастся одержать победу, поучаствовать в дележе добычи. Я решил, что лучше всего будет привести их сюда, сагиб, как ты приказывал привести во дворец главные силы Бабер-хана. По крайней мере, так я смогу хоть частично, хоть с опозданием, но все же выполнить твой приказ. Мы пересели на уже успевших отдохнуть лошадей гильзаи и, двигаясь почти все время по старой дороге, довольно быстро подошли сюда. Лишь последнюю милю до пролома в стене пещеры нам пришлось пройти пешком, поднимаясь по склону. В лабиринте джинна нас никто не видел и, скорее всего, не заметил. Дверь в дворцовую тюрьму, как ты и обещал, нам открылась. Встретил нас этот курд — Юсуф ибн Сулейман, переодетый арабом, который назвал твой пароль. Вот вкратце и все, сагиб. Я здесь, перед тобой, и жду твоих приказов, как и те, кто пришел со мной.
— Все ясно, ребята, — потер руки Гордон. — Работа, достойная мужчин, здесь найдется для всех.
— Что тут творится, сагиб? — спросил Гордона предводитель вазиров, который повел своих людей за сикхом, потому что знал, что тот — друг и помощник попавшего в беду Аль-Борака. — По пути мы все время слышали стрельбу, но, естественно, ничего не видели. Курд, открывший нам дверь в подвал, знает о том, что происходит наверху, не больше, чем мы.
— Бабер-хан захватил и удерживает сад и северную окраину города, — ответил Гордон и, наскоро описав топографию поля боя, сказал: — По пути я подробнее опишу вам ход сражения и нашу задачу, а сейчас — не будем терять времени. Нужно начинать действовать.
Затем обернулся к курдам:
— Вы, ребята, делайте то, что вам было приказано. Вазиры объяснят вам, где они оставили лошадей.
Прервавшись, чтобы вождь мог дать им необходимые пояснения, американец продолжил:
— Скачите в Кхор и ждите нас там. Если сражение закончится не в нашу пользу, я требую, чтобы вы, прежде чем освободиться от связывающей вас клятвы, исполнили мой последний приказ: доставить Азизу домой или передать ее в руки родителей. Все ясно?
Курды молча кивнули. По выражению их лиц Гордон понял, что они костьми лягут, чтобы выполнить его волю. Азиза прильнула к нему, но на эмоции, слезы и даже на короткое прощание времени не было. По знаку Гордона курды подхватили девушку и бережно, но настойчиво повлекли ее за собой, в зияющую черноту потайной лестницы.
Через мгновение их силуэты уже скрылись в темноте подземелья.
* * *
— А мы теперь будем выбираться из дворца, причем так, чтобы максимально облегчить положение Бабер-хана, — объявил Гордон вазирам. — Если мы просто промчимся по центральной улице и пробьемся в сад, где гильзаи и так сидят, словно в капкане, то этим мы едва ли заметно улучшим ситуацию. Поэтому я считаю, что нам лучше всего попытаться проникнуть в сад, находящийся по другую сторону от дороги. Если мы освободим от шализарцев обочину и захватим крайние дома, к которым этот сад прилегает вплотную, то сможем блокировать с фланга любую атаку на позиции Бабер-хана и избавим его от обстрела со стороны дороги. Таким образом он получит возможность отхода или другого маневра, а там… там видно будет. А сейчас — вперед, за мной!
