Когда глаза слуги вновь обрели осмысленное выражение, он узнал того, кто на него напал. Решив сначала, что из темноты на него навалился неведомый злой дух, теперь он немного успокоился и начал дышать более ровно.
— Где англичане? — зловещим шепотом спросил Гордон. — Говори, собака, а не то я переломаю тебе шею!
— Они пошли к городу дьяволов, как только стемнело! — со страхом ответил слуга.
— Одни?
— Нет, их сопровождал какой-то бритоголовый. Они взяли с собой оружие.
— Что они здесь делают?
— Клянусь Аллахом, я не знаю!
— Рассказывай все, что знаешь! — потребовал Гордон. — Но только говори тихо. Если твои собаки услышат и выскочат сюда, тебе конец! Начинай с того момента, как я ушел подстрелить дичь. После этого Ормонд убил Ахмеда — это я уже знаю.
— Да, это был именно Ормонд-сагиб. И я не мог ничего сделать! Я увидел, как Ахмед крутится возле палатки другого сагиба, а потом вдруг оттуда выскочил Ормонд-сагиб и потащил его в палатку. Раздался выстрел, и мы подошли посмотреть. Ахмед лежал мертвый на земле. Затем сагибы приказали нам сложить палатки и нагрузить поклажу на лошадей. Мы все сделали и ни о чем их не спрашивали. Потом мы спешно поехали в сторону запада и уже ночью наткнулись на лагерь неверных. Я и мои братья очень испугались, но сагибы пошли вперед, они ничего не боялись. Язычники направили на нас луки со стрелами, но тогда Ормонд-сагиб поднял какую-то эмблему, которая вся так и засверкала при свете факелов. И тут вдруг язычники соскочили с коней и стали кланяться до земли.
В ту ночь мы остались в их лагере. Потом в темноте кто-то туда ворвался, началась борьба, и один язычник был убит. Ормонд-сагиб сказал, что это был туркменский шпион, и, значит, тут будет сражение. Поэтому на рассвете мы уехали из лагеря и быстро помчались на запад. Там мы встретили других неверных, Ормонд-сагиб тоже показал им талисман, и они принялись оказывать нам всяческие почести. Затем мы опять быстро помчались, так что чуть не загнали лошадей, и, даже когда наступила ночь, мы не остановились, а Ормонд-сагиб был словно безумный, поэтому еще до рассвета мы уже приехали в эту долину, и сагибы спрятали нас в эту пещеру.
Здесь мы оставались, пока какой-то неверный не прошел утром мимо пещеры, гоня овец. Тогда Ормонд-сагиб позвал его и показал ему талисман, а потом объяснил, что хочет поговорить со жрецом. Тот человек ушел, но потом вернулся вместе со жрецом, который умел говорить по-кашмирски. Он и сагибы долго разговаривали, но о чем — я не знаю. А Ормонд-сагиб убил того человека, который ходил звать жреца, а потом они со жрецом завалили его тело камнями. Потом они опять о чем-то говорили, а затем жрец ушел, а сагибы просидели в пещере целый день. Но в сумерках за ними пришел другой человек, с бритой головой, закутанный в верблюжью шкуру, и они пошли с ним к городу. Они велели нам поесть, покормить коней и запрячь их, чтобы очень быстро выехать ночью, пока не рассветет. Вот все, что я знаю, и да будет Аллах мне свидетелем.
Гордон молчал, обдумывая услышанное. Он верил, что слуга говорит правду, но его недоумение только возрастало. Пока американец размышлял над этим запутанным клубком событий и невольно разжал хватку, слуга, воспользовавшись моментом, вдруг резко дернулся, сбросив с себя тяжелую руку Гордона и одновременно выхватив из-за пазухи кинжал. С коротким злорадным выдохом он выкинул руку с кинжалом вперед, но Аль-Борак молниеносно отклонился, и лезвие лишь слегка задело его. В ярости он вцепился обеими руками в горло азиата, вложив в эту дикую хватку всю свою силу. Шейные позвонки могучего мусульманина хрустнули, как сухая ветка, и в то же мгновение Гордон уже нырнул в густую тень кустарника, услышав шум у входа в пещеру. Человек, появившийся там, тревожным приглушенным голосом что-то спросил, но Гордон не стал дожидаться дальнейшего развития событий и исчез во мраке, словно призрак.
Человек, вышедший из пещеры, повторил свой вопрос, но, не получив ответа, взволнованным голосом позвал своих товарищей. С оружием в руках они начали пробираться сквозь заросли тамариска, пока наконец один из них не наткнулся на тело своего товарища. Они наклонились над ним, испуганно бормоча.
— Точно, это проклятое место, — дрожащим голосом произнес один из них. — Акбара убили злые демоны!
— Нет, — возразил другой. — Его убили люди из этой долины. Может быть, они собираются и всех нас убить, одного за другим. — В испуге он сжал винтовку и попятился. — Они заколдовали сагибов и увели их, чтобы убить!
— Мы будем следующими, — прошептал третий. — Сагибы, должно быть, уже мертвы. Надо быстро уезжать отсюда! Лучше умереть в горах, чем ждать, как овцы, когда нам перережут горло.
Несколько минут спустя они уже мчались на восток, рассеявшись среди ночи, словно зайцы, преследуемые гончими псами.
Об этом Гордон уже не знал. Отбежав от пещеры, он направился не в ущелье, где оставались его люди, а прямо через сосны к огням города Иолгана. Туда вела узкая тропинка, извивавшаяся между деревьями и едва заметная в темноте.
Впереди уже показались массивные городские стены и ворота, стоявшие почему-то открытыми. Гордон увидел часовых, беспечно прогуливавшихся вдоль стен.
В Иолгане не опасались нападения — самые могущественные из мусульманских племен суеверно боялись даже близко подходить к городу поклонников культа дьявола. До слуха Гордона доносились обрывки праздных разговоров и шутливых споров.
Где-то здесь, в Иолгане, — американец был в этом уверен — находились люди, которых он искал. Они собирались вернуться в пещеру, и Гордон мог бы встретить их там. Но у него были свои причины, почему он хотел войти в город, и причины эти не имели ничего общего с местью двум англичанам. Спрятавшись в непроницаемой тени деревьев уже совсем близко от города, он принялся размышлять о том, как действовать дальше, и тут услышал негромкий звук копыт на дорожке позади себя. Он скользнул в глубь зарослей, но затем внезапная мысль остановила его, и он повернул обратно к дороге и стал ждать.
Наконец Гордон увидел вереницу нагруженных тюками мулов и четырех человек, охранявших их с двух сторон. У них не было факелов, они двигались как люди, хорошо знающие дорогу. Зоркие глаза Гордона хорошо различили в неясном свете звезд их очертания! Это были киргизские пастухи. Он бесшумно подкрался еще ближе и отчетливо увидел их круглые шапочки и длинные плащи, а в нос ему ударил свойственный киргизским скотоводам запах.
Когда человек, замыкавший процессию, поравнялся с Гордоном, американец железной рукой схватил его за горло, сдавив так сильно, что пастух не издал даже хрипа, бесчувственно обмякнув в руках Гордона. Остальные уже исчезли из виду, скрывшись за поворотом тропинки, а мерный топот копыт мулов и поскрипывание нагруженной на них поклажи заглушили негромкие звуки короткой борьбы.
Гордон оттащил свою жертву в сторону и быстро раздел ее, сбросив свои ботинки и надев на себя одежду киргиза, надежно закрепив на поясе пистолет и саблю, скрытые длинным плащом. Несколько минут спустя он уже шел позади колонны, опустив голову, как будто устал от дальнего перехода. Гордон знал, что пастух, чьим нарядом он воспользовался, не придет в сознание по крайней мере еще несколько часов.
