Охранявшие их кольнари, казалось, попросту не хотели позволить им самим выйти за дверь. Узников всегда вышвыривали через порог увесистыми затрещинами. Пока Чанна с Амосом умудрялись устоять на ногах, что, казалось, только сделало толчки еще энергичнее. Чанне даже пришло в голову, а не поспорили ли их стражники, кто из них упадет первым. Подобное обращение раздражало ее и наверняка разъярило Амоса так, что он едва терпел, ведь он родился в знатной семье, где строго соблюдались правила этикета.
Последняя дверь вела в парк, одну из жемчужин SSS-900-С. Там Амос чуть выпрямился, едва не улыбнувшись. Здесь были озера, несколько небольших рощиц и луга. Ручей тек из саванны в миниатюрный экваториальный лес через прерию в размытые границы классического деревенского сада, расположенного прямо у входа. Цапли вышагивали в тростнике вдоль берегов реки в поисках рыбы, выпрыгивающей за стрекозами. Необычно сильно пахло свежей зеленью. Вдали виднелась голова небольшого оленя, обгладывающего побеги. Воздух был наполнен звуками птичьего пения. Обычно здесь проходили пикники и раздавались детские крики. Теперь же на них сверху вниз были направлены плавно покачивающиеся плазменные ружья.
— Ждите милости достопочтенного господина, скамвермины, — раздался из динамика голос кольнари.
«О-хо-хо, — подумала Чанна, а ее живот свело, как при рвоте, — как это скверно звучит». Они с Амосом не раз обсуждали, что делать во время допросов, но у нее остались сомнения, сможет ли он контролировать свой темперамент.
«Что касается меня, я вынесу все, что выпадет на мою долю. И еще станцую на их могилах», — злобно подумала она.
— Взбодрись, дитя, — прошептал голос Симеона в ее внутреннем ухе. Он звучал серьезно, как обычно бывало в самые трудные минуты. — Помни о том, что здесь у меня нет фиксированных сенсоров, так что придется использовать имплантаты. Я с вами, и я буду осуществлять синхронный перевод всей тарабарщины, которую будут нести пираты на своем языке. Хорошо? А судя по структуре их языка, фраза, которую они только что произнесли, означает «вперед и в центр».
«Переводи их», — произнесла она про себя.
Они проворно отскочили за спины охранников, когда мимо проходил какой-то начальник из кольнари, выглядевший так, словно хотел растоптать их ногами. На какой-то миг Чанне показалось, что это Билазир, но затем она заметила несколько едва уловимых различий между ними, свидетельствовавших, что она ошибалась. Голос Симеона тоже подтвердил это. Минутой позже за ним последовал Сириг. Чанна и Амос опустили взгляды в землю, чтобы не выдать желания убить кольнари на месте.
— Вперед, скамвермины, — сказал стражник.
«Ох-ох-ох, меня уже тошнит от этого слова», — мысленно произнесла Чанна.
«И тебя, и нас с Симеоном-Амосом», — согласился Симеон. У бетелианца тоже стоял «жучок» в ухе, но он так и не смог научиться говорить мысленно, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Кольнари со своим плохим слухом тоже ничего не слышали, а причин использовать чувствительную аппаратуру у них не было.
Билазир расположил свой командный пост у подножия громадного дуба. Он лениво развалился в шезлонге, его волосы украшал венок из полевых цветов, тени пятнами бегали по его коже и бесценному шелку мантии. С одной стороны от него стояла мобильная клавиатура и столик, где были беспорядочно нагромождены экраны, принтеры и еще кое-что из аппаратуры. К тому же Симеон узнал и несколько произведений искусства, конфискованных из музея и галереи.
Один из этих предметов Чанна не могла вспомнить — что-то искусно вырезанное из кости или бивня: то ли подводная лодка с клыками… то ли загарпуненная рыба с реактивным двигателем… Чем бы это ни было, загадочное существо, казалось, было готово моментально броситься на добычу.
— А, твои глаза зажглись при виде танглора, — любезно сказал Билазир. Как уже было, одно присутствие этого мужчины ее поразило, словно удар молнии. — Это с моей родины… с Кольнара.
Стоявший позади стражник протянул руку, чтобы заставить Чанну и Симеона пасть ниц.
— Нет, на одно колено — этого вполне достаточно, — просто сказал Билазир. Его стандарт заметно улучшился даже за эти несколько дней. — Не желаете ли чего-нибудь прохладительного?
Он махнул рукой в направлении другой стороны стола, где были расставлены и закуски, и бутылки вина, которые так берегли в «Периметре». Молоденькая официантка тоже была из ресторана, но одежда на ней была порвана.
— Нет, Бог и Хозяин, — покорно ответили Амос с Чанной в один голос.
Билазир улыбнулся и вальяжно протянул руку. Официантка передала ему стакан для воды, наполненный знаменитым абрикосовым бренди с ликером от Мартьяна. Он выпил его, сделав всего десять громадных глотков, и Чанну в тот же миг посетила совершенно нелепая надежда.
Голос Симеона моментально стал громче.
— Не радуйся, — передал он. — Мы с Чаундрой проверили их метаболизм. Они усваивают этанол настолько быстро, что лишь немного буянят.
— Так, — сказал пират голосом, напоминающим гул бронзового колокола. — Теперь о делах. Вопрос касается нападения на Божественное Семя Кольнара.
«Он не слишком огорчен, — сообщил им Симеон. — Пульс абсолютно нормальный для кольнари, зрачки не расширены. Я думаю, что жертвы, возможно, были не с его корабля. Разыграйте эту сцену с безукоризненной вежливостью».
— Бог и Хозяин, — сказала Чанна. — Преступники, безусловно, будут найдены и наказаны.
Тут в ее мыслях раздался неслышный голос Симеона:
«Этим ты здорово рассмешила его, Хэппи. Он едва не умер от смеха, пытаясь сдержать его».
Чанна продолжала:
— Я провела несколько общих трансляций, призывающих к повиновению, Бог и Хозяин.
— Значит, ты это сделала. К тому же я заметил, что все всегда делаешь ты, а не твой товарищ… коллега?
— Симеон-Амос… — Чанна замолчала, как только рука кольнари указала, что отвечать должен Симеон-Амос.
— Я младше рангом, Бог и Хозяин, — сказал Амос, опустив глаза в землю.
— Смотреть на меня, Симеон-Амос. — На несколько долгих секунд их взгляды встретились. Затем Билазир вновь зажестикулировал, переключив внимание на Чанну. — Просто прекрасно. Но так как мы пока собираемся держать эту станцию в своем кулаке, подобные глупейшие выступления должны прекратиться.
«Откровенно врет и не краснеет, детка».
— Ты послала мне записку, где просила об аудиенции, Чанахэп, — продолжал Билазир. Он поднялся, как черный фонтан с пеной из белого золота сверху, а просторная мантия развевалась у него за спиной, как крылья. Он смотрел на неё с высоты своего почти двухметрового роста — Продолжай.
— Бог и Хозяин, — это она постаралась сказать голосом, в котором не было никаких эмоций, лишь то семантическое значение, которое она вложила в предложение, — ваши солдаты предаются блуду, как… — она запнулась, стараясь подобрать подходящее слово, — ротвейлеры.
