— А-а-а… Что же?.. Вы могли бы помочь? — воспрял духом судья. — Я был бы вам безмерно благодарен.
— Освященный песок мы тебе привезли. Сбор уплатишь, и пользуйся на здоровье. С баграми, ведрами, водой, надеюсь, тоже проблем не будет… Но как же Сын погибели? Не хочешь же ты сказать, что, покинув судилище, он провалился сквозь землю?
— Нет-нет! — поспешил с ответом судья. — Пройдя через город, он направился в сторону Лондона. За ним увязались трое нищих.
— О! Твоя сознательность растет, как жар в адских котлах во время карнавала. Продолжай в том же духе. Я думаю, следователь вышнего суда, — Лис ткнул указующим перстом в сторону окна, — удовлетворится данными мне показаниями. Конечно, при условии чистосердечной финансовой поддержки означенного в энциклике предприятия.
— Ну да, ну да, конечно! — закивал судья. — Только сегодня утром мне стало известно — в город прибыл некий лесной разбойник. Он пожертвовал монастырю святого Кутберта сотню золотых и попросил аббата принять его послушником.
— Вот как? — Лис удивленно поднял брови. — Похвально. Но какое отношение этот факт имеет к рассматриваемому делу?
— Этот разбойник встречался с Сыном погибели! — преданно глядя в глаза Сергея, продекламировал судья.
— Где же?
— В полутора милях от Самманхэртской обители, в лесу.
— Значит, так, — переходя на деловой тон, начал Лис. — Сейчас быстренько пишешь распоряжение всем аббатствам, каноникам и тому подобное оказывать содействие нашей следственной группе, отсчитываешь пятьсот шиллингов и готовишь место под освященный песок — тебе его отгрузят.
— Ну шо, все слышал? — раздавалось между тем на канале закрытой связи.
— Слышал. Давай там, поторопись, а то как бы нашего Федюню местные святоши не решили, ну, скажем, собаками затравить.
— Так, может, отобедаете пока? — предложил пришедший в себя хозяин дома.
— Не хлебом единым жив человек! — Лис принял гордую позу. — С собой заверни.
Дорога медленно тянулась с холма на холм, время — изо дня в день, а Федюня со товарищи все шел к далекому Лондону. Он бы, может, шел быстрее, но всякий раз один из его спутников отправлялся в ближайшие селения, замок или монастырь за милостыней, а через несколько часов возвращался с узелком провизии, вполне достаточной, чтобы дотянуть до следующего утра.
Федюня старался убедить товарищей, что это излишне, и лес сам по себе вполне может обеспечить путников едой и питьем, но те воспротивились, и даже верный Гарри признал, что жареный бекон лучше кореньев, а пиво — ключевой воды. С неохотой Федюня вынужден был согласиться, хотя потеря времени немало огорчала его.
Сейчас, в разгар ясного дня, он сидел, глядя, как резвятся на обугленных ветвях языки пламени костра, и методично сплетал из прутьев ивы некое подобие корзины.
— Ловко у тебя выходит, — наблюдая за снующими по каркасу пальцами мальца, покачал головой один из нищих. — От отца небось ремесло перенял?
— Нет, само как-то… — не отвлекаясь, проговорил Федюня.
— А отец-мать где?
— Давно померли, — вздохнул Кочедыжник.
— А-а-а… — протянул оборванец. — А сам ты из какого народа? Я так гляжу — не из наших, не сакс, опять же. Да и на тех, — он кивнул, — норманнов не похож.
— Издалека, — ответил мальчишка. — По змеевому пути пришел.
— А это как?
— Под водами бездонными тропами потаенными из края в край без памяти и следа. Где был — там нет, а где есть — там и есть.
— Мудрено. — Побирушка как-то странно дернул головой. — А в Лондон тогда по какой нужде идешь?
— Надобно идти, вот и иду.
— И то верно, — подбрасывая хворост в костер, вмешался Гарри. — Что тебе за дело — для чего идет?
— Ну, да мало ли… — пожал плечами его спутник. — Сказывают, и король нынешний со своим воинством из дальних земель невесть как прибыли. Так, может, Федюня из оных? Может, он королю заместо сына, а мы про то и не знаем.
— Князя Мстислава, что нынче королем в тех землях, и впрямь видал. Да только куда мне… — ответил Федюня.
— Тише! — перебил его Гарри. — Где-то поблизости псы лают.
— Может, барон какой охотится? — предположил нищий.
— Может, и охотится. Как бы то ни было, лучше спрятаться. А то ведь, упаси бог, решит барон, что мы на его оленей посягаем и развесит нас, что желуди на ближайшем дубу.
Он хотел еще что-то сказать, но тут на выходе из теснины протрубил рог, и рыцарь, сопровождаемый десятком лучников и сворой псов, выехал из чащобы, демонстративно неся перед собою меч рукоятью вверх, точно крестную защиту.
С противоположной стороны ему ответил другой рог, и тут же выход из урочища и склоны холма наполнились вооруженным людом — по большей мере крестьянами с топорами, дрекольем и вилами.
— Вот ты и попался, Сын погибели! — поднимаясь в стременах, возгласил рыцарь. — Смирись! Склони колени перед крестом, и я сохраню жизнь тебе и прислужникам твоим!
Федюня услышал позади себя тихое бормотание побирушки:
— Не оставь мя… Доверился тебе…
— Не тронь мальчишку! Нет в нем зла! — Гарри с шумом выдохнул и заступил путь лендлорду.
— Ты, голытьба, учить меня вздумал?!
Гарри сцепил зубы, примеривая в кулаке поднятый с земли камень — единственное имевшееся под рукой оружие.
— Ни к чему это, — громко, с печалью в голосе произнес Федюня. — Смертью ты грозишь мне, воин, но что мне смерть от меча твоего и стрел людей твоих? Кто не дошел до конца пути своего и в пламени не сгорит. Кого же час настал — и дуновение ветра сломит. Не оттого ли, воин, пугаешь меня, что сам в душе страшишься? Так и псы твои лают, дабы напугать всякого, с кем в схватку вступить не смеют. Так ли это? — Федюня вдруг поглядел на свирепых волкодавов, окружавших всадников, и те неожиданно заскулили и попятились.
— Но лишь те, кто страшится пса, убоятся его лая. И разве, истребив его, искоренишь страх перед псом в сердце своем? Говорю я вам — не идите путем страха, ибо путь этот есть путь чудовищ разума и тернии духа. Отрешитесь от страха, как не боится вода бури, вздымающей пенные валы. Отверзните свои очи и увидите, что нет бури и нет чудовищ, коих страшились вы. Идите ко мне, псы!
Огромные ирландские волкодавы, еще мгновение назад жавшиеся к хозяйскому коню, вдруг как по команде бросились к Федюне и подобно ласковым щенкам принялись скакать вокруг, норовя лизнуть его лицо.
Толпа, стоявшая в безмолвии вокруг, начала зачарованно приближаться к гладящему псов мальчишке, бросая на ходу оружие и не произнося ни единого слова.
— Стреляйте! — выходя из оцепенения, закричал багровый от гнева рыцарь. — Стреляйте! Убейте их всех!
