– Не видел, – сознался я, натягивая штаны. – Кто, кроме нас, еще есть в доме?
– Ну, кто? Слуги там, племянник этот долбанный. Больше вроде никого.
– Вот, – хмыкнул я, – самое время поинтересоваться у мэрского родича, по-прежнему ли он желает работать под твоим чутким руководством.
– Да ну его к бениной бабушке! – оглядывая комнату, вероятно, в поисках пропавшей обуви, отмахнулся Вадим. – Прикинь лучше, что с этими упурками конными в натуре делать будем?
В комнату, едва постучав, собранным деловым шагом вошла Делли, неся на плече знакомую суму с орудиями оборонительной магии и волоча за собой явно не проснувшуюся принцессу. Настроена фея была по-боевому. Электрическое сияние вокруг ее рук, видимое даже невооруженным глазом, наводило на грустные мысли об использовании нашей подругой «гуманного» оружия массового поражения.
– Ну, други верные, – крутя хитрые комбинации из пальцев, проговорила Делли, – кто там Юшку-каана искал?
– Не до того сейчас, – сердито ответил я. – Искал не искал, какая разница! Судя по тому, что он нас нашел, наши нежные чувства взаимны.
Из чиста поля по ту сторону забора послышался звук, похожий на гудок маленького паровозика.
– Ну, блин, все! Ща атаковать будут! – сквозь зубы процедил Ратников, готовясь к отчаянной схватке.
– Нет, – покачала головой фея, – это не сигнал атаки. Противник требует впустить парламентера.
– Парламентё-op, – протянул я. – Пожалуй, это меняет дело. Раз Юшка-каан желает с нами договариваться, значит, силой взять боится.
– Ну, так я типа схожу? – вызвался наш единственный, по сути, воин. – Заодно и прикину, сколько там народу набежало. Опять же сапог поищу. Куда я его вчера дел, ума не приложу!
Наш друг, прихрамывая, скрылся за дверью, давая нам время оценить создавшуюся обстановку. Казалось очевидным, что могущественный Юшка-каан привел к Жутимору свой именной полк отнюдь не из досужего интереса и, уж конечно, не для того, чтобы учинить потраву грядкам провинциального градоначальника. Он искал нас.
Вероятно, толмач, обрадованный быстрым пробегом по служебной лестнице, не замедлил довести до сведения очередного благодетеля о встрече у границы со всеми деталями и подробностями. Но хорошо бы знать, что именно заставило думного радника впасть в такое неистовство и пригнать уйму ни в чем не повинного народа за семь верст киселя хлебать? Судьба перехваченных богатырской заставой возов с контрабандой? Или же попросту у мстительного вельможи со времени прошлого свидания в Елдин-граде остались невысказанные слова, которые, как известно, из песни не выкинешь? Сегодня нам это предстояло узнать. И что более важно, найти собственные веские доводы, причем чем весомее, тем лучше.
Ждать пришлось недолго. На пороге вновь появился Вадим, сияющий белозубой улыбкой.
– Во, блин, нашел! На столе стоял. А мы че, вчера в натуре круто чудили?
– С чего ты взял? – спросил я.
– А че на сапог, ну, типа синий парик напялили? – озадаченно поинтересовался Злой Бодун, демонстрируя свою обувку с длинной, правда, чисто декоративной шпорой.
– Да бог с ним, с сапогом, – в досаде дернул плечом я. – Где парламентер?
– А, это-то! Да все путем! В коридоре ждет. Позвать, что ли?
– Конечно, зови! Что за вопрос?!
– Эй! – выглянул за дверь Вадюня. – Мужик! Вали сюда, по понятиям говорить будем.
Парламентер в шишаке с козырьком, из-под которого выглядывали злобные испуганные глазенки, появился в дверном проеме, для острастки шевеля усами и раздувая щеки.
– Я, извольте заметить, Угорь Шхуль! Поправоручник воеводский засецких лучников.
– Ну и че? – смеривая поправоручника недоумевающим взором, полюбопытствовал могучий витязь.
– А то извольте понять, что имею я наказ сообщить вам, что ежели вы немедля все скопом не сдадитесь и не выдадите нам подобру-поздорову драгоценную дщерь короля Базилея, то мы в великой силе рьяно атакуем вас и принудим к тому, ни на что невзирая.
– Че, в натуре с закрытыми глазами, что ли? – дослушав до конца грозную речь усача, уточнил Злой Бодун. – Ну-ну, вперед на мины, ордена потом.
– Благословенный Юшка-каан, – не обращая внимания, продолжил засецкий лучник, – да удлинятся безмерно дни его и усладятся ночи, велел захватить бесчинщиков, даже если, – парламентер затаил дыхание и, собравшись с духом, выпалил: – Предстоит потоптать огороды и разрушить дом.
– Круто! – с восхищением прокомментировал Вадюня.
– Погоди, – перебил его я. – А почему, почтеннейший, вы, собственно говоря, решили, что среди нас есть дочь короля Базилея? Это вот, к примеру, фея. А это ее племянница, тоже, кстати, мастерица на всякие фокусы. Ни я, ни мой друг тоже не подходим на роль чьей бы то ни было дочери. Ваши обвинения безосновательны и ничем не подкреплены.
– Они подкреплены двумя сотнями копий! – гордо выпалил поправоручник.
– Копий? – удивился я. – А почему же вы тогда именуетесь лучниками?
– Чтобы запутать врага. Но не след выкомуривать
[60]
! Вам не сбить нас с истинного пути, предначертанного Юшкой-кааном, да продлятся дни его…
– Да-да, вы уже говорили, – попытался вставить я.
– Отдавайте принцессу или умрите! – вконец теряя самообладание, завопил господин Шхуль, вздыбливая усы.
– Слушай, Клин, а че этот хрен с бугра на нас княпало раззявил? – оглядев парламентера цепким взглядом, точь-в-точь гробовщик, снимающий мерку с очередного клиента, ласково спросил Злой Бодун. – Может, ему того, в табло загадать для профилактики?
– Не принято, – отрицательно покачал головой я.
– Ну, по жизни как раз новый обычай образуется. Ежели будет такой пенек обструганный в натуре на толковище не по делу варнякать, то, стало быть, ему и грызло вон. Для обучения чисто хорошему тону. Ты типа уразумел, черепадло шайтанское? Вали к братве и скажи, через пять минут я их в натуре тут вижу, и они под медленную музыку укутаются в деревянные плащи.
– Отдайте принцессу, – уже куда как более мирно проговорил поправоручник, под Вадюниным напором пятясь в коридор.
– Обломись, фуцик гнилостный! Дамы, я типа извиняюсь. Выдача принцесс закрыта на переучет!
* * *
Спустя означенные пять минут отряд Юшки-каана продолжал стоять на месте, не проявляя ни малейшего желания заворачиваться в обещанные Вадюней деревянные плащи. Ни под медленную музыку, ни под быструю, ни под какую вообще. Должно быть, все это время расстроенный непочтением Угорь Шхуль живописал соратникам ход своей дипломатической миссии и ее плачевные результаты. Так прошли и следующие пять минут. И еще пять. Но вот рассказ поправоручника подошел к концу, и кавалерийский рожок вновь взвыл долго и обиженно, призывая засецких лучников отомстить попрателям закона и порядка.
