– Да неужто ты Прокопа, который в Маше души не чает, подозреваешь в том, что он мог быть заодно с похитителями?! Да скорее озеро отразится в небе, чем я в подобную ерунду поверю!..
– Бывают такие природные явления, – поморщился я. – Довольно редко, но бывают. Мираж называются. Я, конечно, вполне доверяю твоему мнению, но посуди сама. Твой, насколько я понимаю, воспитанник назначил встречу у Русалочьего грота явно для того, чтобы поведать нам что-то именно о похищении Маши. А до этого он извещал о наших действиях человека, которого мы подозреваем в причастности к похищению.
– В записках был не его почерк, – не замедлила вставить фея.
– Почерк несложно изменить, – отмахнулся я. – А уж те, кто работает секретарями, и вовсе делают подобный трюк с легкостью необычайной. К сожалению, я не могу отдать имеющиеся у нас записки на графологическую экспертизу, но, полагаю, во дворце найдутся образцы его собственного письма. И если твой Прокоп просто изменил написание букв, а не пытался подделаться под чей-то конкретный почерк, я почти уверен, что в обоих образцах графического начертания обнаружится полная, или почти полная, идентичность изображения букв и связок. Но кроме того, записки записками, однако у нас есть свидетельство Щека о том, что господин секретарь хранителя королевской печати лично снимал номер – вот этот самый номер – для неизвестного, бывшего, по всей вероятности, диспетчером заговорщиков.
– Все это чудовищные совпадения! Кто-то пытается оклеветать несчастного мальчика. Твой хваленый Щек Небрит, надо сказать, тоже весьма подозрительный тип. Рыжего-то он не опознал? Не опознал! А тот, вроде бы как ни в чем не повинный, возьми да и сбеги. Спроста ли это? Почем тебе известно, может, субурбанец помог пленнику сбежать? Может, он его вообще через двери выпустил, а окошко да простыни – так, для виду устроил?
– Делли, ты можешь представить себе этого толстяка, лазающего по стеллажам под потолком чулана? – парировал я, невольно задумываясь над словами феи.
– Ха! Внешность обманчива! – Она щелкнула пальцами, превращаясь в почтенную матрону. – К тому же и о горгулье твой помощничек мог рыжему рассказать! И с колдуньей, которая в первый день сюда приходила, все подстроить… И кстати, записку о личной встрече он куда как раньше вас прочел! Так что уж не знаю, как там рыжий и кто он есть на самом деле, а вот Щек вполне мог всей этой затеей руководить! Люди у него в гостинице останавливаются разные, багажа много увозят. Вот и Машеньку принесли сюда без чувств, в сундук упрятали да и вывезли…
– Куда?! Зачем?!
– Вот это-то выпытать и надо! – заводя себя, выпалила Делли, потрясая кулачками. – И нечего напраслину на честных людей возводить!
– Постой, – попытался было перебить ее я.
– Субурбанцы – народ известный! – не унималась фея, вновь приобретшая свой обычный образ. – За хорошую мзду они тебе и шкуру с собственных пяток продадут!
Она, видимо, желала еще добавить лестных эпитетов по поводу алчных соседей и их передового отряда в лице Щека Небрита, но тут раздался стук в дверь и сам хозяин гостиницы возник на пороге нашего люкса. Раздосадованная сотрудница Службы Волшебной Охраны метнула на вошедшего гневный взгляд и молча отвернулась, не желая посвящать в суть наших споров всяких подозрительных личностей.
– Ваша вельможность, – как обычно низко кланяясь, заговорил Щек. – Там внизу посетители к вашей особе. Что прикажете им ответить?
– Сегодня приема царедворцев не будет, – досадливо поморщился я. – Пусть возвращаются на службу.
Субурбанец направился к двери, но у самого порога остановился и повернул ко мне вислоусую голову:
– Как прикажете, ваша вельможность. Токмо тут вот какая закавыка имеется. Это не царедворцы вовсе. Это работный люд всякого звания с того злополучного заводика, который давешние свечи ко двору поставлял.
– Это я намедни велела им сюда прибыть. – Делли обратила ко мне недовольное лицо и, скосив взгляд в сторону визитера, округлила глаза, напоминая о возможной причастности хозяина гостиницы к расследуемому делу.
– Зови сюда! – скомандовал я, направляясь к столу, где в идеальном порядке располагались чернила, перья и выскобленный чистый пергамент.
«А кстати, отработанный-то материал вчера здесь же в ларе оставался! – мелькнула в голове шальная мысль. – Если вдруг Делли права, а мы с Вадимом сваляли дурака, наивно полагая, что завербовали Щека, то этот жук мог весьма досконально ознакомиться с промежуточными результатами следствия. Впрочем, много ли он там разберет!» – попытался утешить я себя. «Кто знает, кто знает? – точно прозвучал в ответ голос феи. – Внешность обманчива!»
Между тем расторопный субурбанец успел пулей мотнуться вниз, и стоило мне устроиться за столом, как он вернулся во главе представительной делегации из восьми персон.
– Спасибо, Щек, – поблагодарил я хозяина и, памятуя о в общем-то небеспочвснных подозрениях Делли, напутствовал: – Не смею вас задерживать!
Тайный агент Головного Призорного Уряда, хронически любопытный, как и большая часть его соплеменников, изобразил на лице гримасу отчаяния, но, видя мой непреклонный взгляд, со вздохом удалился.
– По здорову ли славный одинец? – по обычаю поклонился в пояс предводитель делегации – видный пожилой муж в смазных сапогах с окладистой седоватой бородой поверх златотканого фряжеского
[17]
кафтана. – По здорову ли фея-матушка?
– По здорову, – кивнул я, поднимаясь со своего места. – И вам здравствовать желаем. С кем имею честь?
– Ну дык, – приосанился седобородый, – с позволения вашего, аз есмь онук дедов своих, да сын почтенного отца Горицвет Вящеславович. А то мои люди начальные. Я, позвольте заметить, от пращуров государя нашего особый почет имею на «ич» именоваться. Ибо как есть, уж поди без малого триста лет род наш свечным делом кормится и наипервейшего качества свечи выплавляет, так что те не токмо для простого люда доступны, но и ко двору поставляются, и за малиновую линию, и за Тын Железный, и даже за Хребет! – Слова владельца заводика были полны гордости, если не сказать высокомерия, какое бывает присуще большим мастерам, явственно осознающим, что не зависят ни от кого и ни от чего, кроме собственного высокого искусства.
– Угу, – кивнул я, улыбаясь. – Что-то такое я и надеялся услышать. Горицвет Вящеславович, вы уж простите, что оторвал от работы, но, если позволите, у меня будет несколько вопросов к вам и вашим людям.
– Да уж что ж, о чем сказ? Вопрошайте, господин одинец, зря, что ль в столицу перлись.
– Не возражаете, если я буду записывать наш разговор?
– Отчего ж! Мы люди почтенные, светолюбивые. Вины на нас нет, так что слова мы своего не таимся.
– Вот и прекрасно. Скажите, пожалуйста, уважаемый Горицвет Вящеславович, вы поставляли свечи на церемонию бракосочетания дочери его величества и принца Элизея?
