По мере приближения непрошеного визитёра, «искатели сокровищ» узрели, что тот облачён в белое, доходящее до пят, одеяние. Мало того от «энтого некто» исходил какой-то странный фиолетовый свет…
Первым не выдержал Никита, начал креститься и причитать:
– Матерь божья, святые угодники… Господи Иисусе… Спаси и помилуй нас… Энто ж приведение…
Никанор до сего момента в приведения не верил, считая сказания о них крестьянскими байками, годными разве что детишек пугать. Однако ж и он на всякий случай перекрестился.
– Оно… Точно оно… Неужто неуспокоенная душа барина пришла?..
Тем временем «неуспокоенная душа барина» уже взошла на мост и остановилась, вероятно, о чём-то размышляя. Затем она приблизилась к самой крайней башенке – раздался металлический скрежет…
«Охотники за наследством» снова перекрестились.
– Свят, свят… – запричитал Никанор. – Надобно с собой воду святую брать…
Никита ничего не ответил, его трясло мелкой дрожью.
И снова послышался странный звук, словно чем-то железным били по камню.
– Неужто гневается на нас? – предположил Никанор.
В ответ управляющему раздались невнятные звуки и стук зубов напарника.
– Ты глянь Никита, чаво оно там делает-то… – попросил Никанор.
– Не-а… – последовал ответ. – Не ровён час заметит…
– Ну и делов-то? Приведение ж не вурдалак какой… Энто ж дух бестелесный… Чаво ж его бояться?.. – приободрил напарника управляющий.
– Всё равно страшно… – пошептал, стуча зубами, лакей.
– Бежать отсюдова надобно… – резонно заметил Никанор и, перекрестившись, выглянул из своего укрытия. К своему вящему удивлению, приведения он не увидел, лишь фиолетовый свет исходил из бойниц крайней башенки.
– Затаилось приведение-то… Чай поджидает кого… – констатировал он.
Снова раздался металлический скрежет. Никита сглотнул.
– Бежим, Никанор Фёдорыч, бежим! – суфлёрским шёпотом произнёс он, сиганул из башенки на мостик и бросился наутёк в противоположную от приведения сторону.
Никанор, бросив фонарь и инструмент, последовал его примеру. И откуда только прыть-то такая взялась?!
Добежав до флигеля, «охотники за сокровищами» упали на землю, пытаясь отдышаться.
Никита первым пришёл в себя, присел на корточки и огляделся.
– Не боись, Никанор Фёдорыч, там оно осталось. Чай побоялось за нами-то бежать…
Он помог подняться управляющему с земли.
– О господи… Грехи мои тяжкие… – запричитал тот и умолк. А, поднявшись на ноги, уже спокойным голосом предложил: – Пойдём, махнём водочки. Первое средство от всякой нечести. Говорят, дюжа помогает… Инструмент и фонарь заберём, когда светает.
* * *
Весь последующий день Анастасия пребывала в размышлениях: чего бы такого сделать, чтобы не на шутку стравить наследничков? А то простой пересказ здешних сплетен должного результата, увы, не давал. Правда женщины смотрели друг на друга с явной антипатией и только. Анастасию это отнюдь не устраивало. Надо было срочно применять действенные меры, дабы надолго отвлечь обитателей усадьбы от поисков дядюшкиного наследства.
К ужину у неё созрел гениальный план: любовный треугольник! Что может быть проще?!
Улучив свободную минутку, Анастасия отправилась во флигель управляющего, где она занимала комнату для гостей. (Никита же расположился в «апартаментах» Никанора, так было проще трескать водку и по ночам выходить на дело).
Войдя во флигель, она услышала раскатистый храп и ощутила резкий запах чеснока, перемещавшегося с ядрёным ароматом лука – верного средства от всякого рода упырей. Не удержавшись, горничная чихнула.
– Да чтоб вас! – выругалась она. – Это ж надо так набраться.
Она вошла в свою комнату и плотно затворила за собой дверь. Затем расположилась за небольшим рабочим столом, достала из его ящика несколько чистых листов писчей бумаги, обмакнула перо в чернильницу…
– Хм… С чего начать? – задумалась она. А затем невольно вспомнила содержание одного новомодного французского романа, в котором было аж два любовных треугольника, и принялась аккуратно выводить на бумаге, стараясь изменить почерк:
«Дражайшая Любовь Васильевна!
С первой же минуты, как я увидел вас, потерял покой. Ах, какой счастливчик ваш супруг! Если вы знали, как я завидую ему… О, если бы я мог прикоснуться к вам… Нет, хотя бы к поцеловать вашу руку! И говорить с вами наедине!
Признаюсь, моя спутница, Аделаида Михайловна, тяготит меня. Просыпаясь на ложе подле неё, я начинаю ненавидеть себя и весь белый свет.
Молю вас о свидании. Вполне невинном… Обещаю быть благоразумным.
Жду вас завтра вечером после ужина у развалин старого барского дома.
Навеки ваш, Станислав…»
Анастасия бегло перечитала записку.
– Шарман! Это так романтично! Теперь надобно что-то сочинить для Станислава, дабы выманить его к развалинам. Пожалуй, его могла бы заинтересовать Эльза… Она молода, хороша собой… И сдаётся мне: не равнодушна к Станиславу.
Удовлетворившись содержанием сей эпистолии, она отложила её в сторону, тотчас же приступив к написанию следующего любовного признания:
«Дорогой Станислав!
Молю вас о встрече. Моё сердце разрывается на части… Только вы в состоянии вернуть мне покой. Не отвергайте меня! Иначе я не смогу жить…
Жду вас завтра после ужина подле развалин в парке.
Эльза»
– Так-так… – протянула Анастасия. – Может мне заняться написанием любовного романа, когда всё это закончится?..
Она положила перед собой очередной чистый лист бумаги и задумалась.
– А не написать ли мне записочку Всеволоду от Эльзы? Пожалуй, интересная мысль… Эльза вызовет на свидание двух мужчин одновременно. Подбельский наверняка явится, сразу видно ещё тот дамский угодник! А там его поджидает благоверная супруга…
Анастасия обмакнула перо в чернильницу и написала Всеволоду записку практически того же содержания, что и Станиславу, с одной лишь разницей, она начиналась со слов: «Дорогой Всеволод…»
Затем, немного поразмыслив, интриганка написала ещё одну записочку: Эльзе от Муравина…
Теперь перед горничной стояла задача: как доставить письма «адресатам»? Ну, с мужчинами она решила поступить просто: утром следующего дня незаметно подбросить записки в карманы их курток. (От сюртуков мужчинам пришлось отказаться, они сковывали движения и явно не годились для активных поисков сокровищ). Скажем, она пойдёт мимо… споткнётся ненароком… упадёт прямо на Станислава или Всеволода. А там ловкость рук – и письмо у «адресата»!
