– Да, именно благодаря моим указаниям ты – Нефритовая госпожа! А что касается твоего отъезда… Император не должен видеть тебя в последние месяцы беременности. В это время женщина отнюдь не привлекательна, она капризна, дурно выглядит… Ты же не хочешь потерять его расположения, как Садако?
– Не хочу! Однако, Итидзё обзавёлся новой наложницей! И не без помощи Яшмовой госпожи! – возмутилась Акико.
– Ты знаешь: я вхож в покои своей сестры, Яшмовой госпожи и своего племянника, императора, в любое время…
Акико не выдержала:
– Опять ты говоришь пространные речи! Мы одни! Ответь же на мои вопросы!
– Так вот я и хочу ответить: на одной из встреч с сестрой, мы решили, что императору нужна новая наложница – девушка из небогатого рода, юная, трогательная, очаровательная, не очень умная. То есть идеальная игрушка для императора!
Акико издала возглас удивления.
– Отец, ты хочешь сказать, что эта госпожа Мизутама – воплощение некоего хитроумного плана?!
– Разумеется! Император не станет посещать Садако, он полностью посвятит себя Мизутаме. Садако может быть не слишком умна, но она – из южной ветви Фудзивара. Мизутама – пустышка из захудалого рода Киёхара. Как только ты вернёшься в столицу, она исчезнет.
Акико облегчённо вздохнула.
– Исчезнет навсегда?
– Навсегда, – заверил отец. – Для этого существует множество способов. Например, она заболеет, и придворный лекарь окажется бессилен…
Акико хихикнула, представляя, как наложница будет умирать в муках.
* * *
Коями – томление от любви
Митинага был ещё молод – миновала его тридцать первая весна. Однако он уже успел несколько раз овдоветь, обзавестись тремя визитными жёнами и двумя наложницами. Словом, он был любвеобильным мужчиной. Впрочем, это качество было присуще всему роду Фудзивара – и мужчинам и женщинам. Госпожа Сейси, а она была старше своего брата на пятнадцать лет, имела нескольких молодых любовников. Её сын, император Итидзё (племянник Митинаги) пребывал в постоянном состоянии влюблённости и считал своим долгом оказывать всяческие знаки внимания молодым красивым придворным дамам. Госпожа Садако, забытая императором, дабы излечить свои душевные раны также не отказывала себе в плотском наслаждении.
Здесь же вдали от столичной суеты, в родовом дворце, Митинага отчётливо ощутил сначала душевный покой, оказавшийся весьма обманчивым, а затем – некое томление. В повседневных заботах о дочери и родовом гнезде, он едва ли смог сразу разобраться в его природе. Однако, по истечении времени, он понял: это томление от неразделённой любви… Любви к госпоже Мурасаки…
Митинага буквально засыпал её стихами:
Что жизнь? – Роса!
Её я отдал бы охотно,
Когда б взамен
Ты подарила мне
Заветное свиданье!
[64]
Поначалу старшая фрейлина оставляла послания Митинаги без ответа. Но долго так продолжаться не могло, и она отвечала на них сдержанно, каждый раз напоминая своему поклоннику, что не свободна.
К тому же Мурасаки получала редкие весточки от мужа: он прекрасно проводил время в объятиях визитных жён. И тогда, оценив ум и настойчивость нового регента, она уступила…
Митинага буквально преобразился – Мурасаки наполнила его любовью, словно опустевший сосуд он жаждал живительной влаги. Он засыпал её подарками, стихами, старался уделять ей как можно больше внимания. В конце концов, Акико начала ревновать отца и не преминула высказаться:
– Отец, ты злоупотребляешь вниманием моей фрейлины! Я её почти не вижу! Когда же я намерена послушать новые главы «Похождений Гензи», то слышу в ответ: «Ах, госпожа у меня нет вдохновения…» Вероятно, она обретает его лишь в твоих объятиях! Так вели ей написать хоть пару глав, иначе я умру здесь от скуки…
Митинага спокойно выслушал отповедь любимой дочери.
– Твоя мать, моя первая жена, умерла год назад. Вторая жена, визитные жёны и наложницы – не в счёт. Поэтому я могу наслаждаться любовью умной и прекрасной женщины, не задевая твоих чувств. Или я ошибаюсь?
Акико насупилась.
– Ты окружил меня монахами, которые вечно бубнят сутры. А эти сановники из Ведомства тёмного и светлого начал! Я уже шагу без них не могу ступить! Верни мне Мурасаки!
Митинага тяжело вздохнул: капризная избалованная дочь, да ещё в тяжести – приближение родов делали её просто невыносимой!
– Хорошо, я верну тебе Мурасаки. Но ненадолго, учти это…
…В этот вечер желание Акико была удовлетворена: Мурасаки читала своё сочинение. Однако, старшая фрейлина схитрила, выбрав давно написанную главу, уже множество раз переписанную придворными и аристократами Хэйана.
Глава была грустной… Возможно, она соответствовала сиюминутному настроению романистки. Впрочем, Митинага жаждал услышать очередное любовное похождение Гензи, а возможно и развитие его отношений с Мурасаки (героиней романа), взятой им на воспитание много лет назад, ещё ребёнком. По сюжету романа Мурасаки уже превратилась в прелестную молодую девушку и, безусловно, это не ускользнуло от внимания Гензи. Он всё чаще стал думать о ней…
Однако, ожидания Митинаги не оправдались. Мурасаки, сидя посреди покоев императрицы, окружённая фрейлинами, прочла:
«Сердечное непостоянство – неиссякаемый источник тревог и волнений. Немудрено, что жизнь Гензи была преисполнена тайных страстей и горестей. В последнее время мир, словно повернулся к нему спиной, каждый день принося новые печали. Гензи погрузился в бездну уныния, всё ему опостылело, ничто приносило радость. Но многое по-прежнему удерживало его в этом бренном мире, не давая уединиться в стенах дальнего горного монастыря.
Особа по имени Рэйкеден, обитательница дворца Живописных видов, расположенного недалеко от столицы, после смерти государя жила милостями господина Гензи. Он часто навещал бывшую императорскую наложницу, и однажды даже увлёкся её сестрой, которую прозвал Дама из сада.
И вот теперь, размышляя от превратности мира, Гензи вспомнил о Рэйкеден и решил навестить её. Гензи выехал из дома тайком, облачившись в самое скромное платье, сел в экипаж, приказав передовым не следовать за ним.
Он достиг реки Накагава, когда на глаза ему попался небольшой домик, окружённый живописными зарослями деревьев. Оттуда доносились мелодичные звуки кото
[65]
.
Гензи прислушался: дом располагался недалеко от ворот, его окружал сад, в котором таилось неуловимое очарование. У Гензи возникло чувство, будто он бывал здесь пару раз. Окна строения были распахнуты…
