– Выходит, Хлодвиг посещает ее почти каждый день, а мне – своей венчанной перед Богом и людьми супруге – не уделяет внимания совершенно?!
– Госпожа, это все потому, что ваш супруг – арианин, а не христианин, – подлила масла в огонь Одрия.
– Не смей судить о том, в чем ничего не смыслишь! – Вспылила Клотильда, но тут же взяла себя в руки и примирительно сказала: – Впрочем, наверное, ты права… Но тогда я должна настоять, чтобы Хлодвиг принял мою, истинную веру. В конце концов, задета моя гордость! Я не желаю терпеть измен с его стороны, да еще на глазах всех подданных! А для ариан святые узы супружества ничего, видимо, не значат!
– Но, госпожа, король Хлодвиг навещает всего лишь свою бывшую жену, мать его ребенка… – снова «успокоила» хозяйку камеристка.
– Не говори мне больше об этом никогда, если не хочешь испытать моего гнева! – Взорвалась молодая королева. – Я – единственная законная жена Хлодвига, и желаю таковой и оставаться! Амалаберга же всегда была для него только наложницей, а признавать арианское бракосочетание законным я не намерена! И, разумеется, ее отродье – мальчишка, прижитый от моего супруга, не может считаться наследником трона! Он – бастард!.. Пожалуй, надо пригласить сюда отца Ремигия – я должна посоветоваться с ним… – закончила она свой гневный монолог неожиданно спокойно и замолчала, крепко о чем-то задумавшись…
* * *
Отец Ремигий, личный духовник Клотильды, прибыл из Бургундии в Суассон. Он испытывал к девушке безмерное чувство благодарности: ведь она, будучи принцессой Бургундии, заметила и приблизила к себе именно его! Ему чрезвычайно льстил статус личного духовника дочери самого короля Хильперика, а тут жизнь совершила и вовсе счастливый поворот: послушная и набожная Клотильда превратилась из принцессы в королеву!
Отправляясь в Суассон, город, хотя и управляемый королем-арианином, но насчитывающий множество христианских храмов, отец Ремигий лелеял тайную надежду, что богатая франкская столица вознесет его на еще более высокие ступени столь желаемой им славы.
Явившись по приглашению Клотильды в ее покои, он первым делом обратил внимание на припухшие (явно от слез) глаза своей духовной дочери.
– Что случилось, дитя мое? – проникновенно вопросил Ремигий с порога. Но тут же смущенно поправился: – О, простите… Моя королева!
– Благословите меня, святой отец! – Клотильда радостно бросилась навстречу духовнику и благоговейно опустилась перед ним на колени.
Ремигий буквально затрепетал от переполнивших его душу гордости и восторга: коленопреклоненная королева оказывает ему, скромному бургундскому священнослужителю, безграничные доверие и уважение! Стараясь ничем не выдать обуревавших его чувств, он степенно перекрестил духовную дочь двумя перстами:
– Благослови вас Господь, моя королева! Однако что же, позвольте осведомиться, вас столь встревожило, что вы решили послать за мной?
– Мой супруг. Вернее, его поведение, вызванное поклонением еретическому арианству!
– О да, арианство было объявлено ересью еще сто лет назад, – поддакнул Ремигий. – В Риме давно уже никто не почитает Логоса…
– Святой отец, умоляю вас, используйте свой дар убеждения и склоните моего супруга к принятию нашей, христианской веры! Мне невыносимо тяжело жить с человеком, придерживающимся варварских традиций. Конечно же, мне известно, что и Рим склонен был когда-то к жестоким увеселениям, однако король Хлодвиг устраивает смертельные поединки в амфитеатре и по сей день! А ведь Христос призывает любить ближнего и быть терпимыми друг к другу… Не так ли, святой отец?
– Истинно так, моя королева, – согласно закивал Ремигий.
– А еще Господь говорит: «Не прелюбодействуй… Уважай мужа своего и жену свою…» – продолжила вдохновленная поддержкой духовника Клотильда.
– Истинно так, дитя мое, – вновь подтвердил духовник, но тотчас опять поправился: – О да, моя королева!
– Вот потому я и хочу, чтобы король Хлодвиг, венчанный со мной в христианском храме Сен-Пьер, всей душой принял бы еще и заповеди Господа нашего и придерживался бы их в повседневной жизни…
Отец Ремигий начал понимать, к чему клонит духовная дочь.
– Сделать это будет нелегко, моя королева, но ради вас я приложу все усилия, – ласково заверил он ее. – Думаю, мне удастся найти доводы, способные убедить Хлодвига в смене вероисповедания. Разве не возжелает он, к примеру, прослыть королем не только франков, галлов, вестготов и аквитанов, но и королем целого истинно христианского мира?! А вдобавок еще и обрести при этом поддержку Рима! Ведь в случае согласия вашего супруга его будут называть уже не просто Хлодвигом, а Хлодвигом Августом, и его королевская власть уподобится власти римского императора! – Клотильда смотрела на духовника восторженными глазами: что и говорить, равных в силе убеждения ему никого не было! Тот же меж тем вкрадчиво поинтересовался: – Однако признайтесь, моя королева: вас ведь беспокоит что-то еще?..
– О да, святой отец, вы, как всегда, проницательны… – Клотильда на мгновение смешалась, но потом прильнула к руке духовника и призналась: – Меня тревожит, что мой супруг почти не уделяет мне внимания, ибо проводит все ночи в объятиях своей бывшей наложницы Амалаберги. Как мне заставить его выполнять супружеский долг, святой отец?! Ведь в сложившейся ситуации я даже не смогу родить ему законных наследников, и тогда рано или поздно вся власть отойдет к бастарду!
– Да-а, вопрос деликатный, – озадаченно протянул отец Ремигий. Но тотчас спохватился: – И все-таки позвольте дать вам совет, моя королева!
– Говорите, отец Ремигий! Я сделаю все, как вы скажете!
– На самом деле совет мой очень прост: проявите инициативу сами! Вы – красивая молодая женщина, а король – ваш законный супруг. Поэтому в том, что вы сами посетите его покои, нет ничего предосудительного, поверьте! Зайдите к нему вечером, заранее, пока он не успел отправиться к наложнице… Если сможете удержать его на одну ночь – станете хозяйкой положения на всю жизнь! А главное, помните: ваша цель – как можно скорее понести от короля ребенка!
* * *
На следующий день, ближе к вечеру, Клотильда, приняв ароматическую ванну, облачилась в белую полупрозрачную тунику с настолько широкой горловиной, что одеяние мгновенно соскользнуло с ее правого плеча, призывно обнажив его. Затем она распустила свои черные как смоль волосы и причесала их мягкой щеткой из натуральной щетины. Наконец, поднявшись из-за туалетного столика и накинув на плечи шерстяную шаль, бургундка решительно покинула покои и направилась к супругу.
Хлодвиг в это время сидел в уютном кресле подле камина и созерцал едва заметный огонек на дотлевавших углях, погрузившись ненадолго в меланхолию. День выдался утомительным: государственные дела требовали его постоянного присутствия на Совете букелариев. И теперь он размышлял над вопросом, не пора ли ему избавиться от франкских традиций, обязывающих короля непременно советоваться по любому поводу с ближайшим окружением. Размышления Хлодвига были прерваны звуком отворившейся двери, вслед за чем раздался голос шамбеллана
[42]
:
