Дела хозяев шли успешно, и когда они увидели заезжающую во двор богатую карету с фамильным гербом, то потёрли руки, предвосхищая очередной хороший заработок, и тотчас выбежали, дабы подобострастно встретить знатного путешественника.
Форейтор, облачённый в синюю короткую курточку, шапочку такого же цвета с фазаньем пером, обтягивающие рейтузы и туфли с загнутыми носами, открыл дверцу кареты и выпустил ступеньки.
Из кареты вышел мужчина средних лет, весьма приятный на вид, но, даже учитывая это обстоятельство, по его скромному чёрному костюму, отороченному белыми кружевами и шляпе, можно было с уверенностью сказать, что сей господин – секретарь, возможно, разорившийся дворянин, к которому судьба отнеслась благосклонно, предоставив место в богатом доме.
Секретарь огляделся. К нему тотчас подскочил Леон, хозяин «Весёлой свиньи».
– Сударь, я счастлив, что вы избрали для отдыха именно моё заведение. Обещаю отменную кухню и удобную комнату.
– Ах, сударь! – вмешалась Анриетта, жена Леона. – В вашей комнате подушки и одеяла из отменного утиного пера, а бельё так и сияет чистотой.
После этих слов секретарь обернулся к карете и произнёс:
– Ваше Сиятельство, прошу вас! Сие заведение вполне сносно.
Из кареты появилась дивная женская головка, украшенная новомодным испанским беретом.
– Ах, Ремми, помогите мне выйти…
– Сию минуту, моя госпожа!
Секретарь подхватил руку молодой графини, облачённую в перчатку из тончайшей кожи, и она почтила хозяев постоялого двора своим присутствием.
Графиня была молода и необычайно хороша собой. Её каштановые локоны струились из-под кокетливого берета, оттеняя белоснежную кожу лица, её пухлые коралловые губы выражали некоторое недовольство, но зато огромные серо-голубые глаза излучали теплоту, отчего Леон решил: знатная красавица непременно будет щедрой.
Её испанский наряд: распашной бархатный марлот
[32]
из ткани явно флорентийского происхождения, поверх нижнего шёлкового платья и белоснежная фреза, говорили сами за себя – прелестная графиня прибыла только что из Испании, возможно из дружественной Наварры.
Вслед за госпожой из кареты, уже без помощи учтивого секретаря, появилась юная горничная.
– О, ваше сиятельство! – восторженно произнесли Леон и Анриетта и склонились в глубоком поклоне.
Графиня не обратила на них ни малейшего внимания. Ремми, также держа её за руку, указал на постоялый двор:
– Вот, моя госпожа, это самое лучшее заведение во всей округе.
Красавица слегка кивнула.
– Я уже слышала про одеяла, подушки и бельё… Мне хотелось бы отобедать и отдохнуть после утомительной дороги.
Хозяева засуетились, провожая графиню в её комнату. Леона обдало тончайшим ароматом её духов, голова закружилась. Он едва не оступился на лестнице, ведущей на второй этаж, где находилась комната.
Горничная расположилась вместе с госпожой, ей по этому случаю поставили широкую скамейку и застелили по всем правилам. Ремми же довольствовался комнатой попроще, ему было не привыкать.
Весь остаток дня, до самого вечера, женщины и девушки в Рош-сюр-Мен занимались тем, что обсуждали молодую графиню, в особенности её изысканный наряд из флорентийского бархата.
К вечеру в «Весёлой свинье» собралось достаточно народу, жаждущего хоть краешком глаза увидеть юную прелестницу. Но, увы, она не покидала своей комнаты.
Наконец, потеряв интерес, перемыв кости знатным постояльцам, мужское население Рош-сюр-Мен принялось за пиво, а кому по карману – свиные отбивные.
В разгар всеобщего веселья, когда в очередной раз обсуждали, как жена кузнеца и её любовник уносили ноги от разъярённого обманутого мужа, великана Потона, способного одним ударом свалить лошадь, в заведение вошли два монаха. Никто не обратил на них ни малейшего внимания: то ли они – доминиканцы, то ли – бенедиктинцы, для обитателей Рош-сюр-Мен все они – на одно лицо.
Леон поморщился: «Вот сейчас начнётся: если ты добрый христианин, купи волосы святого Бенедикта или Доминика! Непонятно откуда у святых столько волос?! То они рыжие, то тёмные, а то – белые! А то и вовсе начнут за ужин предлагать слёзы святых, разлитых по лекарским склянкам. Ах, прости меня, Господи…» Леон осенил себя крестным знамением.
Монахи расположились в углу за свободным столом. Хозяину ничего не оставалось делать, как направиться к ним и купить очередной пучок непонятных волос или склянку слёз.
– Что угодно братьям-монахам?
Монахи, не откидывая своих капюшонов, внимательно посмотрели из-под них на хозяина.
– Скажи, а что за карета стоит у тебя во дворе? – как бы невзначай поинтересовался один из них.
– Карета… А, так она принадлежит прекрасной графине Элеоноре де Олорон Монферрада. Она удостоила чести остановиться в моём заведении по пути из Сен-Жиль-Круа-де-Виль в Орлеан.
Монахи переглянулись.
– Что подать вам на трапезу, братья-монахи? – снова поинтересовался Леон.
– Что ж, давай маседуан
[33]
и пива, – произнёс монах, что говорил хриплым простуженным голосом.
– А отбивных не желаете? – почти безнадёжно осведомился Леон, по его опыту монахи редко заказывали мясо.
– И две отбивных, – уверенно заказал второй монах. – Можно слегка не прожаренных, с кровью!
Леон оторопел: неслыханное дело – монахи заказали отбивные с кровью!
– Чего стоишь! Неси еду, мы очень голодны!
Хозяин вышел из оцепенения и направился на кухню.
Анриетта, узнав, что именно заказали монахи, перекрестилась и высказала предположение:
– Никакие они – не монахи!
– А кто? – поинтересовался испуганный муж.
– Разбойники! Ограбят, и поминай, как звали!
– Да, перестань ты, Анриетта! Чего мелишь языком! Последнего разбойника в наших местах выловили во времена Столетней войны с англичанами, уж сколько лет прошло.
– Ну, как знаешь. Всё равно надо держать ухо в остро, мало ли что… – заметила рассудительная хозяйка.
Анриетта подала монахам маседуан и отбивные с кровью. Один из братьев тут же подцепил кусок мяса вилкой и смачно впился в него зубами. Хозяйку передёрнуло. Она вернулась к мужу и шепнула ему на ухо:
– Не удивлюсь, если эти святоши – вампиры… Видел бы ты, Леон, как один из них впился зубами в мясо…
Леон округлил глаза, на лбу проступила холодная испарина.
– Да замолчишь ты, наконец! Накличешь беду! Просто люди изголодались на монастырских харчах. У них там сплошные посты, поди, питаются одними пресными лепёшками.
