Забросить «кошку» на одну из балок мне удалось подозрительно легко (это если не учитывать более чем многозначительное молчание одной стервы, стоявшей рядом), после чего я полез наверх. Я преодолел половину пути, и тут у меня возникли сомнения, действительно ли нельзя было показывать Ди как мое отношение к ее действиям, так и ее состояние. Усилием воли подавив эту вспышку сознания, я снова двинулся, подстегивая себя мыслью, что настоящие воины все равно лучше. (Да! Мы такие! Это не в нашем стиле – стоять внизу, пока всякие дураки карабкаются по веревкам…) Общее впечатление портило только сознание того, что все может довольно легко разрешиться и без моего участия – просто от запредельной усталости сведет лапы, и я направлюсь уже обратно. Посмотрев вниз, я прикинул высоту, пришел к выводу, что мне в этом случае будет уже все равно, о чем подумает Ди, и наконец одним отчаянным рывком преодолел-таки последние десять саженей, отделявшие меня от поверхности перемычки.
Как ни странно, но сверху оказалась довольно широкая площадка, словно специально предназначенная для особо наглых Лу. Первым делом (хотя, разумеется, чисто для проформы) я подошел к стене пещеры, постоял, смотря в абсолютно непроглядную тьму, затягивающую пролом, и решил частично прислушаться к собственным ощущениям, настоятельно советовавшим мне убраться подальше. Поэтому, не слушая советов моей немного фанатично относящейся к работе спутницы, я отошел от дыры и уселся на камень, уставившись в бесконечные переливы зеленого огня (в конце концов, она была внизу, и что-то подсказывало мне, что вверх она не полезет, – хотя бы то, что все веревки я предусмотрительно захватил с собой). Через несколько минут она отметила обнаружение этого факта негодующим возгласом, но лично мне было уже все равно, и я предоставил ей полную свободу в построении версий насчет истинных причин моего «бегства» наверх. Впрочем, у меня было занятие поважнее – как раз в этот момент буквально у меня перед глазами начал формироваться целый веер изумрудных «копий». Что? Ах да… Ну и еще я ждал, что, может быть, именно за моей спиной появится то, что пускает языки пламени.
«Йомть, а ты-то кто такой?» Когда это прозвучало у меня в сознании, первой реакцией была ленивая мысль: «Свет, ну я же имел в виду – гипотетически появится!»
Глава 7
В мире существует немалое количество разных существ. Мы ошибаемся, считая, что разговаривать стоит лишь с подобными нам. Безусловно, со многими не стоит вступать в беседу – съедят, но некоторые виды дадут по разумности немалую фору даже нам, почитающим себя Старшими. С ними можно и даже нужно разговаривать хотя бы потому, что они в состоянии неплохо помочь. Одним из ярчайших примеров являются драконы…
Книга, объявленная еретической и подлежащая сожжению
[39]
Вторая мысль появилась почти одновременно с первой, но я ее здесь по цензурным соображениям не привожу. Подумать в третий раз я не успел – просто уже успел обернуться и уставиться на то, что теперь находилось на месте прежде непроглядного проема.
Там был глаз. Вернее, я понял это несколько секунд спустя, а до этого просто смотрел в гигантское озеро синего огня, затопившего отверстие. Только когда оно внезапно моргнуло, я, обнаружив третье веко, осознал, с кем свела меня Тропа.
[40]
Вообще разговор с драконами стоит начинать как можно необычней, чтобы попытаться их ошарашить. Сомневаюсь, что в тот момент в моем черепе болталась хоть какая-то мысль, не говоря уж об этой, но, вспоминая свою первую фразу, я пришел к выводу, что получилось очень неплохо.
«А почему ты говоришь мне „ты“?» (Ума не произносить это вслух, а просто подумать хватило.)
Глаз еще раз моргнул, как мне показалось, удивленно. «Какой ты, однако, спокойный. Даже интересно. Ну ладно, заходи, поболтаем». Глаз исчез, и во тьме вроде как потянулось что-то более светлое.
И вновь – если бы я успел подумать, то никогда не сделал бы того, что в итоге совершил. Хотя в тот момент все казалось мне довольно логичным. Свет, может, это разглядывание бесконечной пляски огненных узоров так на меня повлияло, но в тот момент подобный порядок действий казался мне единственно верным. Достать протазан, разбежаться и прыгнуть в пролом, непременно подбадривая себя диким ревом. Все до такого безобразия просто, что я немедленно это и проделал (не то что без задней, а вообще без всякой мысли).
Пролетая через дыру, я краем мысли ухватил, что какой-то барьер там все же стоял. Невидимые когти ухватили меня было, но тут же соскользнули, оставив лишь глубокие, но неопасные царапины. Похоже, хозяин всего этого подземного царства (теперь уже ведомый мне хозяин!) ставил его против разумных существ. В тот же момент моя голова отозвалась на стук гулким звоном – в ней не бродило ни единой мысли, а если вдруг таковая и появлялась, то немедленно помирала от одиночества.
Позже, обдумывая все случившееся на досуге, я вновь и вновь приходил к выводу, что только запредельный коэффициент удачи вытащил меня из этого дурного прыжка живым. Я перелетел через это самое «что-то светлое» и, немыслимо извернувшись, умудрился за него ухватиться, ободрав ладони до живого мяса. Не теряя ни секунды (на это урезанных функций мозга все-таки хватило), я подтянулся и устроился поудобнее. А в следующее мгновение на меня обрушился каскад впечатлений из проснувшегося сознания. Боль прорвала-таки преграды, и я вновь смог думать. Все-таки драконы покрыты очень жесткой чешуей, даже самые молодые.
А то, что я сидел в тот момент на шее именно молодого дракона, не вызывало никаких сомнений. Чем старше ящер, тем светлее его чешуя. Несмотря на кромешную тьму, я мог понять, что существо подо мной по цвету почти не отличается от окружающей среды, а, следовательно, моему новому знакомцу было не более двух сотен лет. Совсем младенец. И как ему пещеру-то свою доверили?
Дракон, все время меня читавший (и как-то очень меланхолично отнесшийся к смертному у себя на шее), при последней мысли недовольно взревел и, похоже, решил напомнить мне, что стоит и что не стоит думать в присутствии хозяина каверны. До того, как его шея изогнулась кольцом и гигантская башка уперлась своими глазами в мои, я еще успел подумать нечто вроде «ну, значит, задело!».
– Н-да, да ты какой-то просто необучаемый. Другим хватило бы и того, что я недовольно рыкнул, чтобы перестать думать о всякой дряни! А ты все время норовишь сунуть голову в пасть к дра… то есть ко мне! – Огромные глаза явно пытались просверлить во мне хороших размеров дырку – как от попадания из крепостной катапульты.
Я не придумал ничего лучшего, как мило улыбнуться (во все сорок клыков) и заслониться от испытующего взора мгновенно вытащенным протазаном. А то смотрит, понимаешь, как дознаватель
[41]
на свидетеля…
