– Я – домой, как хочешь!
– Не надо, Илья, – тихо, почти шепотом попросила Роза. Улыбки уже не было на ее лице. – Они… Они уехали.
– Уехали?.. – непонимающе переспросил он.
– Да. – Роза отвернулась. – Ты не думай, Дашка не хотела. Яшка так велел. В тот же день собрались, детей в бричку покидали и уехали. Яшка сказал – в Москву, к своей родне. Дэвлалэ, ты бы слышал, как твоя дочь плакала! Просто смертным воем выла, в ворота вцепившись! А что ей было делать? Муж приказал, надо. Но я, Илья, точно знаю – не хотела она.
Илья выпустил из рук рубаху. Неловко сел на пол у кровати, опустил голову. Застыл. В наступившей тишине отчетливо затикали ходики.
Через десять минут озадаченная Роза пошевелила пальцами босой ноги. Илья не повернул головы.
– Морэ… – шепотом окликнула она, наклоняясь к нему.
Ответа не было. Чуть погодя Илья что-то хрипло выговорил.
– Чего? – не расслышала Роза.
– Спрашиваю – кони мои, что ли… голодные… в конюшне?
– Нет, что ты! Я ходила туда, кормила, вываживала. Целы твои кони, не бойся.
– А… спасибо.
Он снова умолк. Роза, подумав, придвинулась ближе. Подождала еще немного, но Илья больше ничего не говорил. Тогда она протянула руку, коснулась его плеча – и отдернула пальцы, как обожженные.
– Э, да ты… – вскочив, Роза села на пол рядом с Ильей, заглянула ему в лицо. Покачала головой: – У-у-у… Да ладно, морэ, не дергайся. Чего я там, думаешь, не видела? Все мы, люди, из одной грязи замешаны… – Подняв с пола брошенную рубаху Ильи, она бережно, как ребенку, вытерла ему глаза. Задумчиво сказала, глядя в сторону: – Ну, морэ, ну… Ничего, уладится как-нибудь.
– Пошла прочь, – не поднимая головы, сказал Илья. – Я ухожу.
– Уйти всегда успеешь. Не спеши. Может, расскажешь мне?..
– Что? – не понимая, переспросил он. Роза не ответила, но Илья вдруг догадался сам. И пробормотал: – Вот шалава… Ты там, в парке… когда мы на дереве сидели…
– Ага, – с полуслова поняла Роза. – Ты извини, но я все тогда видела. Я видела, как ты ее, эту Настю, слушал. И как пел вместе с ней. И как смотрел на нее. И потом пошла за тобой… Кто она, эта Варька? Твоя сестра? За что она с тобой так?
– Тебе что? Оставила б ты меня в покое…
– Еще чего захотел! – Ничуть не обидевшись, Роза ласково похлопала его по спине. – Ну, давай, давай, Илья, расскажи. Все сначала расскажи. Хочешь – поплачь, все легче будет. Никто не узнает. И кого тебе бояться? Вот – я, вот – стены, чужих ушей нет.
Она была права. И плохо в самом деле было так, что Илья понял – уйти он все равно не сможет. Какое там уйти, если встать на ноги – и то невмочь?.. И куда идти по поселку с такой рожей, что подумают люди? А Роза, как назло, погладила его по волосам, придвинулась ближе, обняла за плечи горячей рукой, и Илья опустил голову к самым коленям.
– Черт с тобой… слушай…
Солнечные пятна на стенах вытянулись, стали багровыми, когда Илья замолчал. Сидящая рядом Роза тоже ничего не говорила, и в душе Илья даже сомневался – поверила ли она ему. Он рассказал, как она и просила, все сначала, с того сентябрьского дня, когда они с Варькой впервые появились в московском хоре. С того дня, когда он увидел Настю – тоненькую девочку в белом платье. Рассказал, сам не зная зачем. Даже с Варькой у него не было таких разговоров, а тут – чужая баба, не полюбовница даже… Что она теперь думает о нем? Сильно, до тошноты, болела голова, глаза жгло от высохших слез, но Илье даже стыдно за все это не было. Душу словно вывернули и вытряхнули, как старый мешок, не оставив в ней ничего. Скажи Роза сейчас: «Пошел вон», – и Илья без слов встал бы и ушел не обернувшись.
– Ну, слава богу, – вздохнув, сказала Роза. – Все?
– Да зачем тебе это надо? – запоздало спросил Илья.
Вместо ответа Роза встала с пола, сдернула с печи свою синюю юбку и рыжую кофту и принялась одеваться прямо при нем. Застегивая на груди пуговицы, она будничным тоном спросила:
– Есть хочешь?
«Ну, что с ней говорить?» – вздохнул Илья.
– Хочу.
Роза вышла из комнаты. Вскоре на столе в углу появились хлеб, помидоры, сваренная в шкурке картошка, кусок сала, копченая макрель, виноград и соленый арбуз. Вина Роза не принесла, а Илья и не вспомнил о нем. От голода сводило скулы, и он принялся за еду, так и не одевшись до конца. Роза сидела напротив, неторопливо ела свой любимый арбуз с хлебом. Глядя на Илью, молча улыбалась. Когда на столе остались лишь хвостики от помидоров, рыбий скелет и гора картофельных шкурок, она высунула кончик языка и покачала головой. Илья смущенно посмотрел на нее.
– Обожрал вас с Митькой, что ли? Не думай, у меня деньги есть, я…
– О, Митька! Легок на помине! – Роза вдруг выскочила из-за стола. В ту же минуту в комнату вошел Митька и встал у порога, расставив длинные ноги.
– Доброго вечера! – ломающимся баском поздоровался он. Рваная тельняшка сползла с его плеча к самому локтю, курчавые свалявшиеся волосы были покрыты серым налетом морской соли, босые ноги по щиколотку были измазаны пылью, а к животу Митька прижимал большую, еще живую рыбу. О своей встрече с тринадцатилетним сыном Розы Илья еще не успел подумать и от растерянности даже не ответил на приветствие. Но Митька лишь мельком скользнул по нему сощуренными глазами и уставился на мать.
– Где скумбрию взял? – строго спросила Роза. – Украл? А что я тебе обещала за такие дела?
Митька молча метнулся обратно за порог.
– Стой, нечисть! Куда с рыбой?! – бросилась за ним Роза. – Куда ее теперь девать? Кинь ее в ведро под лавкой, что ли, завтра сварим… Да у кого прихватил?
Смеющаяся Митькина физиономия снова появилась в дверном проеме.
– У Янкеля!
– Ну и правильно, – поразмыслив, заявила Роза. – Не люблю его, христопродавца. Всегда хоть на копейку да обвесит… Все, сгинь с глаз, пока я ремень не нашла! Есть захочешь – приходи!
Митька исчез. Некоторое время было слышно, как он гремит в сенях ведром, пристраивая скумбрию, но вскоре и эти звуки стихли.
– Не боишься? – поинтересовался Илья.
Роза непонимающе подняла глаза от арбуза.
– Это чего?
– Того, что он про нас с тобой подумает.
Роза пожала плечами. Фыркнула. После недолгого раздумья мотнула головой.
– Не боюсь. Не его дело думать, с кем тетка гуляет.
– Тетка?! – изумленно переспросил Илья.
Роза быстро взглянула на него. Отложила арбузную дольку. Присела на постель, зачем-то взяв в руки крынку с кислым молоком. Натирая крынку полотенцем, устало сказала:
– Ай, Илья… Не смотри на меня так. Под каждой крышей свои мыши. У меня тоже своя сказка была…
