Через четыре секунды дверь полетела с петель, а на пятой темную комнату наполнили пронзительные крики. Кто-то нашел выключатель, вспыхнул свет, и Король увидел Розу. Она стояла на коленях посреди развороченной кровати и вопила:
– Сволочь, гад, гаджо проклятый, со кэрэса?
[43]
Чтоб тебя менты пристрелили, как собаку бешеную! Чтоб твои дети передохли! Чтоб твою мать чума взяла! Чтоб тебе твоя девка с крокодилом изменила, чтоб твой… почернел и отвалился!!!
Графа в комнате не было. Черным квадратом зияло распахнутое окно. На подоконник вскочил Зямка.
– Ни-и хрена себе, – воскликнул он, взглянув вниз. И, прежде чем Король успел его удержать, прыгнул. «Быки», не теряя времени, громили квартиру: с минуты на минуту соседи могли вызвать милицию. Трещал паркет, переворачивалась мебель, летели перья из подушек. Король стоял у стены, прикрыв глаза и жалея, что не взял с собой сигареты. Он уже понимал, что товара здесь нет. А Роза голосила без умолку, лишь изредка набирая воздуха для новой порции проклятий.
– В окно выброшу, – задумчиво пообещал ей Король.
– Паразит! Дерьмо собачье! – мотая растрепанной головой, она замолотила кулаками по постели. – Все равно его не достанешь! Сдохнешь, кровью умоешься, а не достанешь! Подошвы его вы все не стоите! – в лицо Короля полетела единственная уцелевшая подушка. Он поймал ее, положил на подоконник и бросил Розе ее одежду.
– Брысь отсюда. Сейчас менты приедут. Еще раз увижу – пришью.
Разгромленную квартиру покинули молча, быстро. Расселись по машинам. Из подворотни появился сердитый Лягушонок с расцарапанным лицом.
– Слинял, холера. У него тут, в проулке, тачка стояла, успел. Только зря из-за него в колючки с третьего этажа навернулся. Эх, знать бы, что он в окно сиганет… Целая рота бы ловила!
– Ладно, что уж… Поехали.
Над городом начинало светать. Блеклые лучи полосами легли на асфальт, обозначив на стеклах «девятки» высохшие дождевые разводы. Королю хотелось спать. Он уже начал подремывать, когда вдруг услышал, как в кармане куртки запищал сотовый телефон. С минуту Король ждал, надеясь, что аппарат заткнется сам, но назойливое пищание не смолкало. Шевелиться было лень.
– Чижик… Достань, поговори.
– Щас. – Зямка неловко полез свободной от руля рукой в его карман. – Да где ж он там, зараза… Слушаю.
И тут машину тряхнуло, занесло и выбросило на встречную полосу. Король, чуть не выбивший головой лобовое стекло, едва успел перехватить брошенный Зямкой руль и достать до педали. Пронзительно завизжали тормоза, загудели машины вокруг, проезжавший рядом «Москвич» чудом не врезался в дорожный столб, и шоссе огласилось яростным матом водителя. Король наконец остановил «девятку» и дико уставился на Зямку. А тот сжимал обеими руками телефон и орал во всю мочь:
– Да, слушаю! Да, я! Маргарита Спиридоновна!!! Вы где?!!
* * *
Марго очнулась от бьющих в лицо солнечных лучей. Некоторое время лежала не двигаясь, мучительно соображая: жива или нет? Затем попробовала пошевелиться. Боль пронзила низ живота, и хриплый стон вырвался сам собой. Поднять взбухшие веки удалось не сразу.
Грязные стены комнаты дрожали и расплывались перед глазами. Занавесок не было, яркий свет нестерпимо резал глаза, но, лишь приложив достаточно усилий, Марго удалось отвернуться от него. Произведя в уме несложный подсчет, она убедилась: сегодня третий день, как она здесь.
Цыган было четверо. Они насиловали ее по очереди, залезали каждый день, как кобели на шавку – спокойно, со скукой, лениво переругиваясь. Сначала она пыталась вырываться, кричала, дралась. Потом поняла – бесполезно, только получишь лишний удар в лицо или грудь. Кажется, на ней не осталось ни одного живого места. Морщась, Марго ощупала лицо, провела языком по зубам и с изумлением убедилась, что все они целы. Еще она помнила, что ей отрезали волосы. Потом зачем-то сфотографировали. А может, это был просто солнечный блик на стекле – теперь уже не вспомнить… Но цыгане не убили ее – и Марго понимала, что это связано с Королем. Может быть, ее хотят использовать как приманку? Может, уже сейчас, в эту минуту они что-то требуют от Володьки в обмен на ее жизнь? Может, он уже успел согласиться? А может, его… Марго вздрогнула. С усилием подняла голову, прислушалась.
Цыгане были в сборе: за стеной слышался звон стаканов, смех, голоса. Говорили по-цыгански, и лишь изредка в непонятной для Марго речи проскальзывали русские слова. Внезапно произнесенное «Король» снова бросило ее в дрожь. С трудом усевшись, Марго попыталась собраться с мыслями. Надо было срочно что-то придумывать. Еще день-два такого курорта – и она попросту отдаст концы. Но что делать? Что?
Можно взять табуретку, пристроиться за дверью и первого же, кто войдет, по рогам. А потом прыгнуть в окно, плевать, что второй этаж, – и бежать во все ноги. До шоссе совсем близко – пока хватятся, пока кинутся догонять… План показался удачным, и Марго, держась за стену, бодро начала подниматься на ноги. Живот тут же скрутило болью, шепотом матерясь, Марго ухватилась за подоконник.
Дряхлые деревянные створки окна едва держались; Марго без усилия распахнула их. Внизу, у ограды, стояла серая «БМВ», на которой ее привезли сюда. Вдали сквозь заросли олив просвечивала серая полоса шоссе. Рядом с окном по растрескавшейся стене вился дикий виноград. Высунувшись как можно дальше, Марго подергала его. Кажется, крепко…
За стеной затрещал телефонный звонок, и Марго, испугавшись, отскочила от окна. Кто-то из цыган, прикрикнув на остальных, снял трубку. Через минуту разговор, состоящий всего из нескольких отрывистых фраз, был закончен. За дверью послышались приближающиеся шаги. Не раздумывая, Марго упала на пол и постаралась принять ту же позу, в которой очнулась. Скрипнула дверь. Кто-то вошел и остановился рядом с ней.
– Здравствуй, красавица. Хочешь меня?
Только бы не шевельнуться, не вздохнуть… Притвориться, что так и не пришла в себя – может, хоть еще на час оставят в покое… Марго задержала дыхание. Цыган, помедлив, снова окликнул ее. Не дождавшись ответа, поддел Марго ботинком под бок, перевернул. От боли она вздрогнула, и на спине выступил холодный пот: заметил?.. К счастью, на лицо упала уцелевшая прядь волос.
– Э, ты что? Умерла, что ли?
Стало темно: цыган наклонился. Зажмурившись, Марго отчаянно молилась: «Господи, пронеси… Помоги, господи, миленький, хоть раз в жизни, чтоб ты сдох, помоги… Господи, завяжу с блядством, ни одного клиента больше, брошу бардак, в монашки уйду – помоги…»
Господи купился и помог. По векам снова ударил белый свет, хлопнула дверь: цыган вышел из комнаты. За стеной послышались встревоженные голоса. Цыгане явно решали, как быть. Сейчас войдут все вместе, начнут трясти, увидят, что она жива… Марго колотило, как в лихорадке, пот градом бежал по спине. В двери со скрежетом повернулся замок, и она, сдавленно вскрикнув, уткнулась лицом в доски пола. Но никто не вошел, и через минуту Марго поняла: ее просто заперли. По лестнице простучали торопливые шаги. Под окном заворчал двигатель. И – тишина.
