Марго сидела в той же позе, в какой Король оставил ее. Обхватив колени руками, глядела в окно. Он сел рядом на матрас – она не повернула головы.
– Мать, прости меня.
– Ты слова такие знаешь? – помолчав, удивилась она. – Да черт с тобой. Знала, с кем связалась.
– Никуда не поедешь. Ни в какие Афины. – С минуту он следил за тем, как по стеклу бегут капли дождя. – Кстати… Знаешь, что я тогда у тети Кати делал? Ну, когда из Бадахшана прилетели?
– Нет, не знаю! – вспылила Марго. – Родилась вчера! По морде захотел – щас выпишу!
– Дрых.
– Да иди ты! – Марго даже повернулась. – Что – без понта?..
– Две ночи перед этим не спали. Вырубился как мертвый.
– Ко мне не мог приехать?! И спать до посинения?!!
– Ну… Думал – обидишься.
Тишина. Затем – протяжный вздох:
– Си-и-илы небесные… Видала идиотов, но таких!.. Помоги мне раздеться. Да хоть свет зажги!
Король не послушался. В темноте, наугад расстегнул платье Марго, нащупал крючки лифчика. Не нужно было никакого света – он мог бы с закрытыми глазами проделать все это. Осторожно, стараясь не задеть бинты, Король коснулся губами теплого плеча Марго.
– Отлезь. – Марго отстранила его. – Пока к гинекологу не схожу – даже думать не моги. Неизвестно еще, чем эти гады переболели. – Она повернулась лицом к стене. – Спи давай.
* * *
Король проснулся к концу следующего дня. На стене отпечатались красные солнечные полосы. Из-за стены доносились отчаянные вопли Марго:
– Отойди от двери, блоха конопатая! Дай ему хоть день от тебя отдохнуть! Спит человек – какого хрена тебе надо? Не пущу!!!
Король поспешил одеться и выйти на кухню.
– Чего орешь, мать?
Марго повернулась к нему, не меняя воинственной позы: руки в боки, ноздри раздуты, рыжие вихры дыбом, как у ведьмы, – точь-в– точь торговка с Пересыпи.
– Распустил ты его вконец!
За ее спиной возмущенно подскакивал Зямка:
– Король, ну что такое? Час уже не могу на прием пробиться! Мы работаем или кота за одно место тянем?
– Работаем, – успокоил пацана Король. – Что там у тебя?
– Две цыганки, – исчерпывающе объяснил Зямка. – Внизу в машине сидят. Говорят, что у них базар до тебя. Привести?
– Ну, веди.
Зямка вылетел. Марго, скрестив руки на груди, смерила Короля сердитым взглядом:
– Ты хоть выспался? – угрожающе спросила она. Услышав утвердительное мычание, немного смягчилась:
– Хоть умойся. На гопника похож.
Последовать совету Король не успел. Дверь приоткрылась, и в квартиру скользнуло юное создание в длинной цветастой юбке, широкой кофте с адмиральскими пуговицами и разбитых тапочках, из которых выглядывали грязные пальцы. Живые черные глаза уперлись в Короля.
– Это ты Белкин брат? Будь здоров сто лет!
Он не успел ответить: дверь снова открылась, и в прихожую вплыла старуха необъятных размеров. О том, что за ее спиной находится Лягушонок, Король догадался только по видневшемуся козырьку бейсболки. Двумя энергичными жестами Зямка выразил свой восторг по поводу габаритов тетки, выбрался из-за ее спины и с невинным видом подсел к Марго. Король поздоровался. Бабка ответила царственным кивком, села на хлипкую табуретку у стены и сложила руки на животе. По ее платку, закрученному у висков двумя тугими жгутами, Король догадался, что цыганки – кэлдэрарки.
– Мои ребята их на вокзале нашли, – объяснил Лягушонок. – Говорят, что их Белка послала, а…
– И ничего не послала, никто нас никуда не посылал! – вдруг встряла девчонка. Платка на ней не было, и две короткие косички торчали, как у Пэппи Длинныйчулок. Черноглазую мордашку изрядно портил огромный вороний нос. Такое же украшение наблюдалось на лице старухи: цыганки явно были родственницами.
– Как тебя зовут? – спросил Король девчонку. Ответ превзошел все ожидания:
– Эсмеральда.
Марго, не сдержавшись, прыснула. Девчонка убила ее взглядом и, развернувшись к Королю, взяла дыхание:
– Мы – малоярославецкие, бакрещи
[44]
, на Киевском вокзале гадаем. Может, знаешь, там наших много, всегда там гадали и милиции платим, нас никто не гоняет. Если облава – всегда заранее знаем… Вот, а сегодня приезжают твои люди, и начинают про Графа спрашивать, а мы откуда же знаем, если он – поляко
[45]
? Мы с ними дел не делаем, у них – свое, у нас – свое, а Граф – это вообще черт… А еще неделю назад ко мне твоя сестра подходит и говорит: «Эсмеральдочка, попросить хочу», а мне что, мне же не жалко, я всегда помогу, мы же цыгане, и мало ли что мне от нее потом надо будет…
Девчонка тараторила вдохновенно. Королю не удавалось вставить в словесную очередь ни слова, и через несколько минут он перестал пытаться. Марго тихо смеялась, стоя у окна; веснушчатая физиономия Лягушонка выражала полную покорность судьбе.
Внезапно до сих пор молчавшая старуха извлекла из складок фартука ярко-красный носовой платок и оглушительно высморкалась. Этот трубный звук произвел неожиданный эффект: девчонка умолкла на полуслове. Бабка строго посмотрела на нее, тщательно сложила платок и продолжила:
– Твоя сестра. Неделю назад. К нам пришла. Она тебя найти не может. Она нам сказала…
– …что ты Графа ищешь и что это он виноват, а не ты, а нам откуда знать, что на самом деле, а? – вновь вступил пулемет. – Мы ей сказали, что если есть что передать, то мы поможем, но только если спрашивать будут, а так – нам неприятности ни к чему, своих хватает…
– Твой человек. Спросил, что знаем. Мы сказали…
– …что все знаем, но только Королю скажем, потому что тебя все цыгане знают, тебя уважают, с тобой Белаш дела делает, а этого рыжего мы в первый раз видим… Он говорит мне: поехали, а я говорю – у нас так не положено, мне этой осенью замуж выходить, мало ли что люди подумать могут, мучайся потом всю жизнь, надо обязательно родственницу с собой брать… Он говорит – хоть весь табор бери, а я говорю – бабушку возьму, а он говорит – нужно тогда трактор вызывать или буксир, а мамми
[46]
говорит – без буксира доедет, не велика барониха, и поехали мы…
Голова у Короля уже шла кругом. Зямка из-за стола слал ему сочувственные взгляды, но в глазах его скакали чертики. У отвернувшейся к окну Марго дрожали плечи. Король умоляюще посмотрел на старуху. Та поняла, внушительно крякнула, и Эсмеральда тут же умолкла. Бабка снова величественно полезла в складки фартука. Король мельком подумал: неужели опять будет сморкаться? Но вместо красного платка на свет появился сложенный вчетверо и изрядно потрепанный газетный лист.
