Голос был такой взрослый, что Реза не сразу поняла, что это ее дочь. Мегги выступила на площадь с гордо поднятой головой, как когда-то на помост перед Каприкорном. Не хватало только кошмарного белого платья, в которое обрядила ее тогда Мортола.
Солдат, державший Резу, опустил руки, как застигнутый врасплох мальчишка. Но, увидев, что это всего лишь девочка, он схватил свою добычу еще грубее.
— Еще одна? — Тот, что пониже, обернулся и смерил Мегги презрительным взглядом. — Ну и отлично! Я ж вам говорил, что в этой Омбре от женщин отбоя нет.
Глупые предсмертные слова. Нож Черного Принца вонзился ему в спину. Из ночной темноты, словно призраки, вдруг возникли Мо и Принц. Солдат, державший Резу, оттолкнул ее и выхватил меч из ножен. Он крикнул товарищу: "Берегись!", но было поздно — Мо прикончил обоих так быстро, что Реза не успела даже вздохнуть. У нее подкосились ноги, и она прислонилась к ограде фонтана. Мегги подбежала к ней и с тревогой спросила, не ранена ли она. Но Мо только молча посмотрел на нее.
— Ну и как? Фенолио уже пишет? — коротко спросил он.
Он понял, зачем она сюда поехала. Разумеется.
— Нет! — прошептала она. — Не пишет и не собирается. Ни он, ни Орфей.
Как он взглянул на нее! Словно не знает, можно ли доверять ее словам. Никогда еще он так на нее не смотрел. А потом молча повернулся и пошел помогать Черному Принцу оттаскивать трупы в переулок.
— Мы пройдем по Ручью Красильщиков! — шепнула Мегги матери. — Там Мо с Принцем убили караульных.
Столько убитых, Реза, только потому, что тебе захотелось домой! Мостовая была залита кровью, а мертвые глаза солдата, которого волочил за ноги Мо, как будто все еще смотрели на нее. Жаль ей его? Нет. Ей только не по себе от того, как спокойно говорит теперь об убийстве ее дочь. А Мо? Что он при этом чувствует? Вообще ничего? Она видела, как он обтер свой окровавленный меч плащом убитого и посмотрел в ее сторону. Почему она не может ничего прочесть в его глазах? Ведь прежде они были для нее как открытая книга.
Потому что перед ней Перепел. И на этот раз она сама его вызвала.
Дорога к Ручью Красильщиков показалась Резе вечностью. В небе все еще вспыхивали огни Коптемаза, дважды им пришлось прятаться от толпы пьяных солдат, но вот в ноздри ударил едкий запах красильных отходов. Реза уткнула лицо в рукав. Они подошли к ручью, уносившему сточные воды в реку через решетку, устроенную в городской стене. Реза ступила вслед за Мо в вонючую жижу, и ей стало так дурно, что она с трудом набрала в грудь воздуха, чтобы поднырнуть под решетку.
Черный Принц помог ей выбраться на берег. В кустах она увидела мертвого караульного. Запекшаяся кровь на его груди в предутреннем сумраке казалась чернилами, и Реза расплакалась. Она никак не могла успокоиться и все еще всхлипывала, когда они наконец добрались до реки и кое-как выполоскали вонючую влагу из волос и одежды.
Выше по реке их дожидались двое разбойников с лошадьми. Здесь водились русалки, а женщины Омбры сушили белье на плоских камнях. Дориа тоже был здесь — без старшего брата. Увидев, как промокла Мегги, он накинул ей на плечи свой заплатанный плащ. Мо молча помог Резе подняться в седло. От его молчания она зябла сильнее, чем от мокрой одежды. Не Мо, а Черный Принц принес ей накидку. Рассказал ему Мо, зачем она ездила в Омбру? Нет, конечно. Ведь он не мог этого объяснить — Принцу невдомек, какую власть имеют в этом мире слова.
Мегги тоже знала, зачем ее мать отправилась в Омбру. Реза видела это по ее глазам. Они смотрели настороженно, словно спрашивали: что ты еще предпримешь? А если Мегги узнает, что она ходила даже к Орфею? Поймет ли, что единственной причиной был страх за ее отца?
Начался дождь. Ветер кидал в лицо ледяные капли, а небо над замком озарялось кровавыми всполохами, как будто Коптемаз посылал угрозы им вслед. Дориа по приказу Принца остался у реки заметать следы, а Мо молча проскакал вперед. Он оглянулся, но глаза его искали дочь, а не жену, и Реза была благодарна дождю за то, что его капли скрывали слезы на ее лице.
Бессонная ночь
Когда мир приводит меня в отчаяние
И я просыпаюсь по ночам от малейшего шороха
В страхе за жизнь свою и детей,
Я иду туда, где большая ящерица
Покоится на воде во всей своей красе
И где удит рыбу белая цапля.
Там я обретаю покой диких животных,
Не сокращающих себе жизнь тревогой.
Я ощущаю присутствие безмолвной воды
И чувствую, как звезды, слепые днем.
Стоят неподвижно над моей головой,
окутанные светом.
Я отдыхаю в возвышенной отрешенности мира — и наступает освобождение.
Уэнделл Берри. Покой дикого мира
— Прости меня! — Реза по-настоящему раскаивалась.
"Прости меня". Всего два слова. Она повторяла их неустанно, но Мо слышал и то, что стояло за словами: Реза снова чувствовала себя пленницей. Крепость Каприкорна, деревня поджигателей, застенок Дворца Ночи — тюрьма за тюрьмой! А теперь ее держит и не выпускает книга — та самая, что однажды уже захватила ее в плен. "А когда она наконец вырвалась, я привел ее обратно", — думал Мо.
— Ты тоже меня прости, — твердил он в ответ и понимал, что жена ждет совсем других слов. "Ладно, Реза, давай вернемся. Дорогу мы уж как-нибудь отыщем!" Но этого он сказать не мог, и между ними повисало молчание, какого не бывало и в те дни, когда Реза была немой.
На рассвете они наконец улеглись, измученные пережитым страхом и тем, чего не могли друг другу сказать. Реза быстро уснула, и, глядя на лицо спящей, Мо вспоминал долгие годы, когда мечтал именно об этом. Но и эта мысль не принесла облегчения. В конце концов он оставил Резу досматривать сны и вышел из палатки.
Мо прошел мимо часовых, поддразнивших его за красильную вонь, так и не выветрившуюся из одежды, и пошел не разбирая дороги по оврагу, словно ждал, что Чернильный мир нашепчет ему, как он должен поступить, нужно только повнимательнее прислушаться.
Как он хочет поступить, он и так знал…
Мо присел у озерка, которое было когда-то великаньим следом, и стал наблюдать за стрекозами, носившимися над мутной водой. В этом мире они были похожи на маленьких крылатых драконов, и Мо любил следить за полетом этих странных существ и представлять себе, какого роста должен был быть великан, оставивший такой след. Несколько дней назад они с Мегги разулись и ступили в такое озерко, чтобы измерить глубину. Мо улыбнулся при этом воспоминании, хотя настроение у него было нерадостное. Он еще чувствовал в глубине своего существа дрожь, порождаемую убийством. Интересно, Черный Принц тоже ощущает ее после стольких лет разбойничьей жизни?
