Куда там – Егорыча таким не купишь.
– Копию натюрморта оставишь на своем тощем младенческом стручке – сохранишь мазню для потомков. Вперед, голубки, – время пошло!
Рощин, подойдя к боксу с целой пачкой папок в руке, удивленно уставился на испохабленный ствол орудия, покачал головой:
– Ни на минуту молодых нельзя оставить – повадки диких шимпанзе.
Уже удаляясь от бокса в направлении «спринт за зеленой краской», ребята синхронно улыбнулись от возмущенного выкрика полковника:
– Это каким надо быть моральным уродом, чтобы на корпусе ядерного снаряда красной краской написать: «БЕЗ ГМО»!
[37]
* * *
К исходу этого тяжелого дня в машинном масле у Тохи оказалась не только спина, но и все остальные части организма. В заднице в придачу еще и скипидара несколько порций возникло, и вообще унижений выпало немало, что очень отрицательно повлияло на его непоколебимую уверенность в собственной божественности. Он перетаскал, наверное, несколько тонн разнообразных грузов, залил в утробу пушки чуть ли не кубометр вонючей солярки, а вместо перекуров приходилось в быстром темпе учить матчасть.
В проклятом испытательном центре было собрано немало смертоубийственных игрушек – как старья, так и современнейших опытных образцов. Здесь ведь не только с ядерными снарядами копались – все что угодно испытывали: от новейших изолирующих противогазов до только что изобретенных бронебойных пуль. Все это добро нуждалось в полигонных испытаниях или определении допустимых процентов брака, или еще что-нибудь придумывали, лишь бы делать вид, что деньги налогоплательщиков идут на важное дело, а не разворовываются без остатка. Лейтенанта Чижова Рощин приставил разбираться с этим милитаристским хламом, чтобы вооружить крошечный отряд наиболее оптимально. Заодно он должен был подучить молодежь.
Чижову эта задача оказалась не по зубам. Он не по делу суетился и постоянно менял свои же решения. А иногда, после согласования, их менял уже полковник. Все эти изменения били по Тохе очень неприятно. А кому такое понравится? Для начала ему выдали здоровенный автомат с подствольным гранатометом и научили с ним обращаться минут за пятнадцать. Даже выстрелить пришлось одиночными несколько раз. После этого он в паре с Лысым очень издалека на специальной тележке таскал к пушке тяжеленные фугасно-осколочные снаряды, которые решили прихватить на всякий случай. Когда притащили восьмой, Егорыч, пробегая мимо, как бы невзначай сообщил, что таскать их вручную не надо – гораздо проще подкатить к складу специально предназначенный для этого грузовик, а сейчас им надо вместо отдыха опять мчаться к Чижову: лейтенант решил сделать из них гранатометчиков ударными темпами. Тоха при таких известиях мысленно проклял и Егорыча, и лейтенанта. В итоге, лишившись заслуженного перекура, пришлось быстро постигать ТТХ
[38]
здоровенной трубы для метания реактивных гранат, а так как носить большой автомат гранатометчику некомфортно, Чижов их дополнительно озадачил малогабаритными пистолет-пулеметами. Учитывая, что Тоха был практически эталонным пацифистом, а Лысый дегенератом (тоже практически эталонным), наука давалась не столь уж легко. В итоге к физической усталости примешивалась и умственная – мозги закипали от этой солдафонской зубрежки.
Вечером Чижов, в очередной раз заставив их изучить новую железяку, предназначенную для проделывания отверстий в живой силе и небронированной технике, оценил помятый внешний вид новобранцев и плачевное состояние гардероба – милостиво разрешил помыться и сменить шмотки. Насчет вещей все решалось просто: комплектов формы хватило бы на несколько месяцев такой адской работы. С «помыться» гораздо сложнее: котельная, само собой, не работала, а вода (холодная) имелась только в одной колонке. Тоха, оценив ее температуру, счел, что попариться будет нелегко, да и не получится полноценно очистить кожу от горюче-смазочных материалов.
В итоге послал Лысого к солдатикам разузнать у них что-нибудь насчет «подогреть воды». Лысый вернулся в состоянии агрессивно-раздраженном и без посуды. Сообщил, что местная солдатня встретила его неуважительно. Мол, за молодого приняли, а сами такие же салабоны, если не хуже. По его мнению, необходимо было вернуться уже вместе и нанести им множество ударов по передним частям голов. Тоха разбираться с тонкостями неуставных отношений не желал, да и не считал себя военнослужащим. А уж драться хотел менее всего – не дело таким великим людям, как он, кулаки травмировать о чьи-то лицевые кости (да и своим костям при этом достаться может). Подключив логику и быстро вычислив расположение здания бани, притащил оттуда пару тазиков и брусок дешевого мыла, а у танкистов выпросил ведро. Воду подогрели на том же «карликовом огнемете» – к счастью, Лысый умел с такими штуками обращаться.
В общем, кое-как помылись.
Ужин получился дружным – только Тарас остался дежурить на крыше. За рисовой кашей и чаем старшие демократично отчитались о своих зловещих достижениях. Рощин сообщил, что снаряд к стрельбе готов. Если дать ему точные данные по расположению цели и позиции или времени подлета, он сможет выставить взрыватель с таким расчетом, что взрыв произойдет на небольшой высоте – прямиком над крышей института. При такой схеме радиус зоны полного разрушения будет максимальным. Но можно и не мудрить – взрыватель позволяет применять разные схемы подрыва. К примеру, срабатывание при попадании в преграду или с задержкой, после заглубления в почву на глубину до нескольких метров. Прочный корпус позволял преодолевать преграды без повреждений деликатного механизма атомного заряда.
Народ вяло поспорил, в итоге дружно склонившись к выводу, что взрыв на поверхности или после заглубления предпочтительнее. То, что значительная часть энергии уйдет на сейсмическую волну и создание воронки, только плюс – гарантированное уничтожение всех подземных объектов. Мало ли – может, под институтом бункер железобетонный, где и смонтирован портал, или что похуже. При любом раскладе в радиусе сотен метров не уцелеет ничего, так что гнаться за увеличением зоны поражения смысла нет.
Егорыч, выглядевший неестественно веселым, скромно попивая чаек под угрюмо-подозрительным взглядом супруги, доложил, что, несмотря на все усилия российской демократии, из пушки все еще стрелять можно. Хотя ему кое-что там пришлось «дошаманить» и «закоротить», а иногда и вовсе «повесить сопли». Но он уверял, что все эти «выделения из носа» не помешают, – снаряд полетит куда надо. Но, чтоб уж совсем очистить совесть, предложил завтра провести испытательные стрельбы. Для этого выслать наблюдателя километров за тридцать, чтоб проследил за точностью попаданий. Заодно и народ на практике натаскается чуток – на одной теории далеко не уедешь.
