Тоха изменился.
Но его город изменился гораздо сильнее. Город стал чужим. Опасным и враждебно настроенным. Если Тоха из упитанного наивного хомяка с мягкой шерсткой превратился в неразумного крысеныша с короткими клыками и жалкими намеками на агрессивность, то город из цветущего областного центра переродился в закопченный смердящий труп. И этот труп продолжал жить. Парадоксальной жизнью зомби. Хотя слово «жизнь» здесь неуместно: существование.
Где-то далеко регулярно постреливали, с частично разрушенных домов то и дело шумно срывались элементы конструкций или куски оконных стекол. В завалах что-то потрескивало и поскрипывало, иногда из них отчетливо доносились стоны. Или звуки, похожие на стоны. Заунывно выли собаки на границе зеленой зоны, иногда среди стен начинало гулять это далеких взрывов.
Город вонял. Жженой резиной, едким дымом, гнилью, мертвечиной и почему-то переваренной дешевой рыбой, которую даже не каждая кошка жрать станет. Тошнотворный коктейль был настолько силен, что впору было мечтать об изолирующем противогазе – желудок с трудом удавалось удерживать от рвотных спазмов. Свежего воздуха больше не существовало – смрад, не ослабевающий ни на миг. Просто иногда смердело сильно, а иногда еще сильнее. Но тошнотворная вонь ни на секунду не исчезала.
Существование ходячего трупа…
Стадия «Сев» продолжалась – свинок здесь хватало. Хотя не настолько много, чтобы перекрыть все пути для продвижения к цели. Теплолюбивые твари с приближением ночи поспешили расположиться вокруг костров – Тоха эти иллюминированные стоянки замечал издали. Жгли они все подряд: автомобильные шины, солярку в тазах, забитых тряпьем, картон и пластик, мебель из досок или фанеры. Дым можно было учуять за квартал – запашок от такого «химического огня» был еще тот. Может, оно было и к лучшему – хоть и противно, но неплохо перебивало невыносимый смрад мертвечины.
Тоха пробирался от укрытия к укрытию. Куст, мусорный бак, припаркованная машина, угол здания. Здесь он знал каждую пядь земли – не раз водил этим путем свою драгоценную Ксюшу на озеро. То стрекоз ловить, то мелких карасей удить, то купаться в летний зной, собирая ряску на мокрую кожу. Как она там сейчас, посреди всего этого ада? Дождались ли его? Вдруг ушли? Да куда они уйдут… отец у Тохи, если честно, тот еще рохля. Нет в нем мужской жилки, которая сейчас нужна, – вытащить семью из всего этого не смог бы никогда. Раз свинки не покинули город, жители здесь еще остались. Скрываются по квартирам или, может, в подвалах отсиживаются. Как деревенские по своим погребам.
Тоха найдет родителей и Ксюшку. И выведет их к озеру. Блин!!! Он ведь не решил, как они дальше двигаться будут!!! Мотоцикл не потянет четверых… Он совсем об этом не подумал – тупо рвался вперед, к семье, не забивая себе голову вопросом: «А что будет потом?» Потом все просто обязано было быть хорошо. Ладно, изобретет какую-нибудь гениальную идею – он умеет выкручиваться. Сейчас главное – добраться до своих, а там уже будет решать новые проблемы.
Со свинками сейчас все просто – главное, не приближаться к их кострам. Да и не было нужды приближаться: все замеченные костры горели где-то в стороне от маршрута, причем далековато. Опасность сейчас в другом – крысы. Стемнело – четвероноги выбрались из своих нор в поисках «завтрака». Кстати о норах – если жители пытались укрыться в подземных коммуникациях и подвалах, идея, получается, не лучшая: твари днем туда же стремятся.
Скользнув за очередной угол, Тоха угодил ногой во что-то противно мягкое. В сумерках хорошо рассмотрел, во что вляпался: кроссовка попала в прогрызенное брюхо трупа. Потревоженная гниль выдала волну столь ядреного смрада, что желудок усмирить не удалось – Тоху вырвало скудной порцией едкой желчи. Неудивительно – с раннего утра не ел ничего.
Как там Ксюша – ее хоть кормили? Дома особых запасов ведь нет… Хотя на неделю, если не пировать, наверное, растянуть можно было. Крупы разные, макароны. Вот только как их готовить без газа и электричества? А воду откуда брать? Хотя вроде бы на случай проблем с водопроводом какой-то запас родители держали…
В густой тени под козырьком ближайшего подъезда послышалась нездоровая возня. Знакомо крякнуло – крыса! Хруст разгрызаемых костей, влажный треск разрываемой подгнившей плоти – у тварей пир. Тоха обошел страшное место десятой дорогой. Скорее всего, чуткие четвероноги его заметили, но не соблазнились на свежее мясцо – у них там хватало еды, и гоняться за новой желания не испытывали. Тем лучше.
Редкий случай, когда Тохе хотелось пожелать гнусным тварям приятного аппетита.
Он сейчас искренне заинтересован в их сытости.
Обогнул улицу, используя в качестве укрытия тень от стоявшего поперек обгоревшего бронетранспортера. Похоже, лоб в лоб столкнулся с танком – передок выглядит очень печально. Это ж как надо было разогнаться, чтобы так пострадать? Или Тоха просто тупит – поработало какое-то хитрое оружие, с действием которого он не знаком?
Да какая разница – надо быстрее добраться до дома, а не о ерунде думать.
Дальше пришлось спрятаться под сваленный рекламный щит – приближался гул тяжелого двигателя, сопровождавшийся тарахтеньем. Мимо, сияя светом фар, прополз тяжелый бульдозер. За ним, пронзенный стальным клыком в капот, тащился раздолбанный грузовик. Картина ясна – свинки продолжают сбор металлолома. Хорошо бы им туда бомбу закинуть, как тогда, в Геническе обсуждали. А лучше по всей Земле сто тысяч бомб послать – чтобы рванул этот корабль целиком, превратившись в галактическую туманность.
Гул бульдозера затих вдали. Все – теперь последний рывок. Тоха почти дошел.
* * *
По пути домой Тоха не раз пробирался мимо некогда жилых, а теперь вымерших домов. В некоторых из них раньше обитали его друзья или просто знакомые, в некоторых он никого не знал. Район был хороший, и дома содержались в относительном порядке. Чистые дворики с детскими площадками, стальные двери подъездов, магнитные замки и домофоны, цветы и разная декоративная зелень под стенами, разросшиеся саженцы рябины и черемухи. На окнах и лоджиях первых этажей обязательные фигурные решетки, кое-где даже консьержи имелись.
«Мой дом – моя крепость».
Все эти крепости пали без боя. Стальные двери, оберегающие покой жильцов от ищущих тепла бомжей и наркоманов, отлично открывались накладными зарядами или бесхитростно сметались очередями автоматических пушек и крупнокалиберных пулеметов. Двери квартир ждала та же плачевная судьба – как ни закрывайся, какой толщины сталь ни используй, итог будет один. Хотя, само собой, на взлом всех преград свинки затрачивали немало сил и времени, так что какая-то польза от квартирной «фортификации» все же имелась. Хотя по-правильному – пусть бы все заслоны были из фанеры, но у каждого хозяина имелась винтовка или две. Умри сам, но прихвати с собой хотя бы одного врага. Будь население вооружено – план «Крайние меры» был бы провален. Пусть даже двадцатая доля штатских устроит хоть какое-нибудь сопротивление – в масштабе Земли это выйдет около трехсот миллионов человек. Плюс ожесточенно отстреливающиеся военные, плюс недосягаемый для фантастических средств наведения флот с его палубной авиацией и морской пехотой, плюс уязвимость к холоду и откровенная тупость свинок. Пусть даже все четыреста миллионов ударят разом – не выйдет у них ничего.
