…Он выплеснул в рот содержимое бокала – несчастный и жалкий
принц-консорт, муж очаровательной женщины, которую любил до сих пор и люто
ненавидел последние несколько лет. Комната чуть заметно колыхалась, словно
громадная доска качелей.
Был один-единственный шанс – Екатеринбург. Однокашник,
ставший крутым бизнесменом и обещавший сделать из него человека – а он не
бросался словами ни прежде, ни теперь. Но Лика переезжать категорически
отказалась – даже не сердито, а предельно удивленно. Смотрела с детским
изумлением: «Боже мой, Раскатников, как ты не понимаешь очевидных вещей?! Кем я
там буду? Домохозяйкой? Ты уж извини, но это и не абсурд вовсе – законченная
шизофрения. Тебе что, здесь плохо?» На том и кончилось.
– Стерва… – прошипел он, пошатнувшись в кресле.
Перед глазами почему-то стояло костистое, жесткое лицо
сегодняшнего попутчика, ограбившего киоск так непринужденно, словно покупал
коробок спичек.
Пришедшая в голову идея была настолько идиотской, что сначала
он пьяно расхохотался. Но, выпив пол бокал а и откусив наконец от вязкого
батончика, тихо сказал, глядя во мрак:
– А почему бы и нет? Почему бы и нет, господа мушкетеры?
Не зажигая верхнего света, выдвинул ящик тумбочки, зашарил
там, грохоча накопившимися безделушками. Пальцы наткнулись на гладкий металл, и
Родион вытащил браунинг – тот самый, исторический, из которого бабушка
добросовестно пыталась убить загадочного прадеда, о котором Родион ничегошеньки
не знал, кроме имени: если бабушка была Степановна, значит, прадед,
соответственно, Степан. Впрочем, могла переменить и фамилию, и отчество, с нее
сталось бы…
Крохотный пистолетик напоминал пустой панцирь высохшего
жука, и спусковой крючок, и затвор хлябали – сколько Родион себя помнил,
браунинг таким и был, давно исчезли и боек, и прочие детали спускового
механизма. По левой боковинке затвора тянулась полустершаяся надпись: FABRIQUE
NATIONALE D'ARMES GUERRE PERSTAL BELGIQUE. И ниже: BROWNING'S PATENT-DEPOSE.
Сжав его в руке так, чтобы не хлябал затвор, выпятив
челюсть, Родион тихо произнес, уставясь в пустоту:
– Деньги, с-сука! И живо!
Дуло крохотной бельгийской игрушки едва виднелось из его
кулака. Нет, неожиданно трезво подумал он, таким и не напугаешь ничуточки, в
магазине видел китайские зажигалки-пистолетики, так они и то побольше…
И потом, у только что освободившегося зэка не было никакого
пистолета, Родион бы заметил. Значит, можно и без оружия? Надо полагать. Но для
этого, творчески пораскинем мозгами, нужно обладать некими козырями – скажем, выражение
лица, нечто непреклонное в ухмылке, отчего дичь моментально проникается
убеждением, что рыпаться бесполезно, и, чтобы отпустили душу на покаяние,
следует немедленно расстаться со всем, что от тебя требуют. Именно так, при
всей нелюбви к детективам кое-что все же читал, по телевизору видел, да и
наслушался всякого на заводе… Шукшинский Егор Прокудин, ага – когда он стоял,
сунув руки в карман, где ничего не было, и от его улыбочки попятились
деревенские обломы, так и не рискнули кинуться… Где можно купить пистолет? В
Шантарске можно купить все, были бы денежки, вот только кинуть могут запросто,
в милицию жаловаться не побежишь… Маришка? А это мысль, господа мушкетеры, это
мысль…
Прежде чем провалиться в хмельное забытье, так и оставшись в
кресле с бельгийской безделушкой на коленях, он еще успел подумать: ведь не
всегда же был слизнем, мужик, нужно бы и побарахтаться…
Глава 4
Русофоб и славянофил
– И все же про коммунистов забывать не надо, – сказал
Родион, прибавляя скорости – пост ГАИ, мимо которого машины проползали, как
сонные мухи по мокрому стеклу, остался позади. – Семьдесят лет страну
насиловали…
– Есть такая западная пословица: если не удается избежать
насилия, расслабьтесь, мадам, и постарайтесь получить удовольствие…
– Это в каком смысле?
– Вы не исключаете, что многим нравилось получать
удовольствие? Оправдываясь тем, что все равно-де к горлу приставили бритву, а
потому и сопротивляться было бесполезно?
Родион в который раз украдкой косился на пассажира. И никак
не мог определить, с кем на сей раз свела судьба. В выговоре что-то определенно
нерусское (речь, правда, выдает человека интеллигентного), но на прибалта не
похож, а на кавказца тем более – нос ястребиный, классический горский шнорхель,
однако волосы светлые в рыжину и глаза скорее серые.
– А вы, я так понимаю, последние семьдесят лет провели в
партизанском отряде? Поезда под откос пускали?
– Увы, не могу похвастаться, – сказал пассажир. –
Поезда в наших местах не водятся. – Он жестко усмехнулся. – А вот
бронетранспортер однажды поджигать приходилось… Справился.
– Чей это?
– Грузинский. Про Цхинвал слышали или уже забыли? Есть такая
страна – Южная Осетия, которая к вам в Россию просится вот уже несколько лет, а
вы почему-то не пускаете, словно пьяного в метро…
– А на вид и не похожи…
– На кого? А… Осетины, дорогой товарищ, когда-то как раз и
были светловолосыми и голубоглазыми. Пока через наши места не стали
прокатываться разные черномазые орды… – Он беззлобно усмехнулся. – А вы
вот не боитесь, что лет через двадцать станете черноволосыми и узкоглазыми?
– Авось пронесет…
– Авось да небось? Русская сладкая парочка?
– Вы знаете, как-то до сих пор проносило… – сказал Родион
серьезно.
– Великолепный аргумент. И дальше, как положено, следует
упомянуть про то, что Святая Русь автоматически преодолеет все невзгоды? Не
боитесь, что при такой постановке вопроса как раз и окажетесь в дерьме уже по
самую маковку? Нет в истории такого понятия – «автоматически». Хотя вы,
русские, конечно, надеетесь, что для вас Бог сделает исключение…
– Что, не любите нас, а?
– «Вы не любите пролетариата, профессор Преображенский!» Не
люблю, уж не посетуйте… Просрать великую державу – это надо уметь.
– Коммунисты…
– Бросьте вы про коммунистов! – вырвалось у пассажира с
таким ожесточением, что Родиона неприятно передернуло. – Нашли себе
палочку-выручалочку… Хорошо, коммунисты. Хорошо, семьдесят лет угнетения – хотя
я не назвал бы это время непрерывной цепью угнетения. Бывали просветы… – Он
помолчал, вытянул сигарету из мятой пачки. – Понимаете, дело тут не в
пресловутой русофобии, и если копнуть поглубже, окажется, пожалуй, что эту
нелюбовь нужно как-то по-другому назвать… Давайте отрешимся от прошлого и
зациклимся на настоящем. Посмотрите. – Он показал на обочину, где чадил
длинный ржавый мангал, и возле него лениво колдовали два пузатых субъекта в
кожанках. – Почему там делает деньги черномазая морда, а не какой-нибудь
ваш земляк? Что, есть государственный или мафиозный запрет? Неужели? Ох,
сколько я уже наслушался стонов про заполонивших ваши города кавказцев, жидов и
«урюков»… Вам что, запрещено заполонить какую-нибудь прилегающую территорию?
Снова коммунисты мешают?
