Книга Стервятник, страница 2. Автор книги Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Стервятник»

Cтраница 2

– Значит, будет. Надо жить, пока молодая, а то и вспомнить на старости лет нечего будет…

– А старость когда наступает? – спросил он любопытства ради.

– Ну, лет в двадцать пять…

– Дура…

– Ага, все-таки клеишься? Намекаешь?

Родион промолчал. Из подъезда показался кавалер – насколько удалось рассмотреть в сумерках, удрученный и злой.

– Туз-отказ, Юлька! – рявкнул он, плюхаясь на сиденье и громко выругавшись. – Мало того, что бабка дома, еще и шнурки в стакане…

– Нет, ну ты деловой. – Юлька с той же капризной интонацией, не меняя тона, запустила ничуть не уступавшую по богатству красок и сложности плетения матерную тираду. – Такой деловой, я прямо не могу… Так и будем кататься? Время поджимает, из меня мать печенку вынет без наркоза, если припрусь к полуночи…

– Так до полуночи еще – что до Китая раком… Поехали к Витальке?

– А если и там облом?

– Ну ладно, – самым решительным тоном сказал кавалер. – Раз пошла такая пьянка… Шеф, долгострой на пристани знаешь? Вот и лети туда, как крылатая ракета… – Он опустил стекло и кинул наружу пустую бутылку.

Она звонко разлетелась на асфальте в крошево, и Родион побыстрее рванул машину, пока кто-нибудь не появился. В ящичек тем временем упала еще одна мятая полусотенная, а ломающийся басок, рисуясь, возгласил:

– Лети, как Бэтман, с ветерком! Музыку давай, нынче я гуляю, пра-азвенел звонок…

Юлька хихикала, словно ее щекотали, возня прекратилась, они там стали откупоривать очередную бутылку. Родион, успевший изучить нехитрые вкусы клиентуры, сунул кассету в щель, и из динамиков рванулся бодро-разболтанный голос Новикова:

– Шансоньетка – заведенная юла!

Шансоньетка… Не до углей, не дотла

Выгорает до окурочка, Дурочка…

Он и сам любил Новикова, так что выкрутил громкость чуть ли не на максимум, улица Маркса, как всегда в эту пору, уже была почти пустынной, машина летела в крайнем левом ряду, за спиной шумно возились и целовались взасос – и Родион с горечью осознал, что отвращение к себе, что печально, уже стало привычным, устоявшимся.

– Куда теперь? – спросил он, сворачивая к известному всему Шантарску долгострою, похожему на кукурузный початок зданию, вот уже лет шесть с завидной регулярностью менявшему то хозяев, то подрядчиков, да так и оставшемуся недоделанным. Месяц назад в свою родную Поднебесную убрались китайские строители, никак не способные привыкнуть к российскому обычаю задерживать зарплату, а турки, о которых с гордостью трепался по телевизору мэр, что-то не появлялись. Видимо, тоже прослышали о новых традициях касаемо вознаграждения за труд и не хотели превращать свою жизнь в бесконечный ленинский субботник…

Отрок перегнулся к нему, в нос ударил густой запашок портвейна:

– Давай вон туда, к забору… Ага. Глуши реактор. Юлия, я вас имею честь душевно пригласить отдаться…

– Что, здесь? – В ее голосе Родион что-то не почуял особенного протеста.

– А в лифте лучше было? Тут тебе и музыка играет, и вино под рукой…

– А этот? – хихикнула Юлия.

– А чего, пусть сидит, чего не видел? Дети, что ли? Ему по должности смущаться не полагается… лови купюру, шеф. Хочешь, иди погуляй, сопри вон унитаз для дома, для семьи, а хочешь, сиди тихонечко и меняй кассетки… Юлия, любовь моя на всю сегодняшнюю пятницу… – и в следующий миг затрещали застежки-липучки ее курточки.

– Эй! – сказал Родион громко. – Я на этом собачьем ветру гулять не собираюсь…

– Ну тогда сиди и учись… – придушенным голосом бросил отрок. – Только помолчи, кайф влюбленным не ломай…

Нет, такого с ним еще не случалось в многотрудной работе незарегистрированного частного извозчика… Он пропустил момент, когда следовало, плюнув на все и забрав ключ зажигания, вылезти из машины – не до утра же будут блудить… Отчего-то выходить теперь казалось еще стыднее и унизительнее, чем оставаться на месте. Родион, ругаясь про себя, сидел, вжавшись в сиденье, избегая смотреть в зеркальце заднего вида. В машине было темно, они остановились вдали от фонарей – сопляк, хоть и пьяный, место выбрал с умом, и за спиной Родиона совершенно непринужденно, словно его здесь и не было, разворачивалось нехитрое действо: ритмичная возня, стоны и оханье, прекрасно знакомое каждому взрослому мужику с опытом чмоканье-хлюпанье…

Странно, но он не испытывал ни малейшего возбуждения, хотя чуть ли не рядом с ним громко колыхались слившиеся тела и запах секса в салоне с наглухо задраенными окнами становился все сильнее. Отвращение к ним, к себе, к окружающей жизни превозмогало все остальные эмоции. Наверное, в таком состоянии люди способны убить: он вдруг представил свою Зойку, Зайчика на заднем сиденье наемной машины, в руках пьяного сопляка… В виски словно вонзились тонкие иглы, Родион едва не взвыл от безнадежности, повторял в уме, словно испортившийся патефон: «С ней такого не будет, с моей дочкой ни за что такого не будет, пусть жизнь теперь другая, Зойка все равно вырастет лучше и чище, с ней такого не будет…» Тяжелый запах словно пропитал его всего, и он, скрипнув зубами, сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой. Что на заднем сиденье прошло совершенно незамеченным, там как ни в чем не бывало продолжались самозабвенные оханья и стенанья, порой непонятно чьи ноги задевали спинки передних сидений, рядом с ним, поверх мятых купюр, шлепнулась в коробку черная туфелька. Докурив, он протянул руку и сменил доигравшую до конца кассету. Теперь в салоне хрипло надрывалась Люба Успенская:

– А я сяду в кабриолет

И уеду куда-нибудь,

Ты проснешься – меня здесь нет…

Он любил и эту песню, но боялся, что отныне она всегда будет ассоциироваться с воспоминаниями об очередном унижении.

«Собственно говоря, никто тебя не унижает, – подумал он. – Им и в голову не приходит, что они тебя унижают, чего же ты воешь на Луну?» Но эти утешительные мысли помогали плохо. Бессильное отвращение к самому себе, смешанное с этим проклятым запахом, проникало под череп, во все поры.

Он не сразу и сообразил, что сзади давно уже стоит тишина. Потом снова забулькало, щелкнула зажигалка, на миг озарив салон трепещущим сиянием.

– Командир! – подал голос вовсе уж рассолодевший сопляк. – Местами поменяться не хочешь?

– Что? – Он не сразу и сообразил.

– К девочке не хочешь, говорю? А то она не кончила, грустит…

– Ой, противный… – послышался деланно застенчивый девичий голосок.

– А что? Должен я заботиться о любимой женщине, чтоб словила оргазм? Греби сюда, шеф, а она потом сравнит… Может, с тобой тусоваться и будет, а, Юльк?

– Ой, противный…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация