Но хату Могучего Михея надо брать. Возможно, и найдется
что-то в банках с крупой и книгах – денежки не особо праведные у Михея, если
честно, давно ходят слухи о махинациях с налогами и совершенно «левых» сделках,
коли уж встал на эту дорожку, пусть не хнычет потом: «Три магнитофона, три
куртки…» На заводе черт-те сколько не платят зарплату, а он, боровок сытый,
будет кататься по теплым заграницам и покупать «Сони» с экраном в добрый метр
по диагонали?! Нет уж, такого и экспроприировать не грех…
…С лягушатиной никаких проблем не возникло – они с Вадиком,
не особенно чинясь, малость потушили лапки на сковородке, потом быстренько
обжарили. С опаской, но все же ухитрившись не сблевать, сжевали под третью
рюмку сорокаградусной «Черемуховой» – и пришли к выводу, что есть можно, бывает
и хуже…
– Родька, не исключено, что мы царевну безжалостно
слопали, – фыркнул Вадим, обсосав невесомую косточку. – Помнишь, у
Вознесенского? «Ну, а вдруг царевен наших продаем?»
– Не целовать же теперь каждый окорочок, – сказал
Родион, подумав. – Все равно померла царевна, даже если и была…
Он, стараясь делать это непринужденно, развернул газету,
быстро зашелестел страницами – пока Вадик возится с хлебом, успеет пробежать
взглядом…
Ограбленных киосков было столько, что отдельных заметок они
не удостоились, попали в нечто вроде печальной сводки. Родион быстро нашел
искомое: ну да, Светлогорск, киоск у керамического, он там был один такой, дата
сходится, вечером дело и было… Что?!
Два с половиной миллиона, несколько бутылок водки и коробок
с самыми дорогими конфетами… Вот стервочка! А казалась такой испуганной и
невинненькой… Интересно, читала бессмертную пьесу Зощенко или сама сообразила
навесить на оставшегося неизвестным грабителя еще миллион и утащенную, вне
всякого сомнения, домой водочку с конфетками? Сучонка… Ну, не опровержение же
писать? Хотя, для юмора, можно левой рукой черкнуть анонимку – легких денег
захотела, сопля…
– Вздрогнули?
– Вздрогнули, – сказал Родион, не отрываясь от газеты и
удачно нашарив рюмку на ощупь.
Грабеж на вокзале… Двое в масках ворвались в квартиру на
Восточной… Ага! Ну, козел…
Он перечитал еще раз, медленно, чуть ли не повторяя про себя
каждое слово. Никакой ошибки, речь могла идти только о нем, та же дата, то же
место действия…
«Любовь к лимонам», – гласил заголовок. Какой-то урод,
то ли одержимый патологической страстью к цитрусовым, то ли шизанутый на пьесе
товарища Карло Гоцци, претворил свои горячечные фантазии в жизнь: возле «Поля
чудес» тормознул подданного горной Киргизии и реквизировал у него аж пять
«лимончиков», после чего сбежал быстрее лани. Юного урода, подвинувшегося на
лимонах, непременно определят туда, где лимонов не бывает ни в кавычках, ни без
кавычек.
Родион грязно выругался про себя. Вот такого он никак не
ожидал: какой-то губастый щенок смеет писать в столь ерническом тоне, хотя
стоит, встретив его вечерком, сунуть дуло под нос – и спляшет «камаринского» с
прихлопами и притопами, щелкопер сраный…
– Ты чего набычился? – спросил Вадик.
– Да пустяки, – сказал Родион. – Криминал читаю,
жизнь пошла ужасная…
– Про главный ужастик ты еще и не знаешь… – крайне
многозначительно сказал Вадик.
– Завод? – спросил Родион, как-то не особенно и
удивившись.
– Ага. Только – тс-с! По великому секрету. Через три дня и
объявят. Закрывается на неопределенный срок без сохранения зарплаты, тридцать
процентов – взашей. Прочие, кто хочет, тоже могут уходить на вольные хлеба.
Слушай, я через Михея тебя из тех, кто на увольнение, вычеркнул. Правильно
сделал или как?
– Даже и не знаю… – сказал Родион. – Спасибо, конечно…
– Да брось ты, пустяки. Никакого труда не стоило, должен же
я хоть что-то для старого друга сделать…
– И надолго это?
– А вот уж представления не имею, – сказал
Вадик. – Решается все в таких кулуарах, куда и меня не пускают, даже
Наташка не знает ни черта. То ли подыскали импортного инвестора и хотят
устроить жуткую перестройку, то ли в заднице. Лично я склоняюсь к первому
варианту – тесть вчера звонил Наташке, говорит, что просидят они с супружницей
в Мюнхене еще две недели, и голосок что-то был веселенький…
– А ты что делать собираешься?
– Отдохнуть на всю катушку, – сказал Вадик. –
Умотался за месяц, спасу нет, веришь, нет, однажды на Наташку не встал, хоть
она во французском бельишке передо мной крутилась… Нет уж, пора оттянуться,
благо на фирме застой. Беру Натаху и – на две недели в «Шантарское Загорье»,
звонил уже, договорился. Неделю буду дрыхнуть без просыпу, а потом неделю с
Наташки не слезу, вернусь свеженьким… – Он взглянул на часы. – Через часок
за ней и покачу, она сейчас как раз на хате…
– Что, прямо сегодня поедешь?
– А чего тянуть?
– И раньше, чем через две недели, не вернешься?
– Ни часочком раньше, – убежденно сказал Вадик. –
А то подвинусь.
– Слушай, так это просто прекрасно… – сказал Родион.
– А что такое?
– Ключи мне можешь оставить? Чтобы я эти две недельки мог
тут держать запасной аэродром?
– Старик, ты серьезно?
– Абсолютно, – сказал Родион.
Он пришел к выводу, что ему не помешает иметь нечто вроде
«малины» – для вящего удобства. В однокомнатной квартирке Вадима – телефон,
двойная дверь, Самсон сюда переехал два месяца назад, Лика не знает ни адреса,
ни номера телефона… Удобная во всех отношениях берлога – совершенно спокойно
можно держать тут и автомат, и добычу…
Положительно, варнак должен иметь берлогу.
– Какой разговор, Родька, – сказал Вадим (при многих
недостатках жмотом он никогда не был). – Держи ключики. Только уговор –
чтобы никакого бардака. Я ее две недели отделывал, кучу бабок впалил…
– Не беспокойся, – сказал Родион бодро. – Оргий я
тут закатывать не собираюсь…
– Шерше ля фам?
– Мей би, не знаю точно…
– Нет, старик, это как это? – Вадик щедро наполнил
рюмки фирменным шантарским нектаром. – Чтобы не знать точно?
Родион выдержал многозначительную паузу и, ухмыляясь про
себя, сказал:
– Да видишь ли, мне тут нужно устроить что-то вроде
походно-полевого офиса. Штаб-квартира для малого бизнеса.
– Однако, сосиски – рубль двадцать… – присвистнул Вадик, без
особого, впрочем, удивления. – Не ожидал.
– А что я, у бога теля съел?
– Да нет, просто неожиданно как-то… А в общем – рад за тебя.
То-то я смотрю, ты при горестном известии о грядущем закрытии славного завода
ни слезиночки не проронил… Если не секрет, что подвернулось?
