Подавая Родиону деньги, молодой чуть смутился, но тут же
поднял глаза:
– Дедушка говорит, у тебя за спиной джаханнем… по-вашему –
ад. Он видит. Он многое пережил и умеет видеть… Говорит, тебе надо переменить
жизнь так, чтобы ад от тебя убрал лапы…
– Это как?
– Он говорит, сам все понимаешь…
– Эх ты, а еще в армии был… – хмыкнул Родион, кивнул ему и
стал спускаться по лестнице, бормоча весело: – Джаханнем-шакир-чурек… Твое
счастье, хаджи, что уважаем мы, Робин Гуды, служителей культа, а то взял бы я
тебя на гоп-стоп, пискнуть не успел бы…
Глава 14
Робин Гуд в жарких объятиях
Как писал кто-то из классиков, он мчался по улице, задевая
прохожих белоснежными крыльями…
Соня так и не позвонила пока, зато позвонила другая… Сняв
трубку, он услышал женский голос, показавшийся сначала незнакомым (он отчего-то
плохо узнавал по телефону голоса):
– Простите, можно Раскатникова?
– Слушаю, – сказал он, отчаянно пытаясь опознать голос.
Чуть не воскликнул: «Соня, ты?», но удержал себя зверским усилием воли.
И правильно сделал. Женский голос тихо поинтересовался:
– Нас никто не слышит?
– Ни одна живая душа, – произнес он весело. – Но
секреты родного завода я никаким иностранным разведкам не продам, хоть вы
извертитесь, господа шпионы…
– Вы, как всегда, остроумны, дон Сезар…
– Ирина?! – возопил он так радостно, что на другом
конце провода серебристым колокольчиком зазвенел искренний смех:
– Ну слава богу, а то я уже решила, что ты, избалованный
красавицами, счел все происшедшее рядовым эпизодом и забыл обо мне по извечному
мужскому легкомыслию…
– Ваши подозрения, мадам, беспочвенны и унизительны… В
первую очередь для вас, ибо предполагают наличие у вас комплекса
неполноценности… Неужели кто-то может вас забыть? – Его бросило в жар,
вспомнилось все происшедшее, в цвете, звуке и ощущениях.
– В таком случае, дон Сезар, вы готовы оседлать мустанга и
мчаться к томящейся красавице?
– Я крепко сомневаюсь, что дон Сезар ездил на
мустанге, – сказал Родион. – Но мчаться готов со сверхзвуковой
скоростью.
– Тогда слушай внимательно…
Через полчаса он подошел к указанному зданию с указанной
стороны. Трехэтажный дом из серых бетонных панелей – все окна тщательно
зашторены – выглядел непрезентабельно и заброшенно, а уж подъезд, куда он
вошел, распахнув некрашеную дверь, и вовсе казался местом, где человеческая
нога не ступала последние лет тридцать. Даже пустых бутылок и надписей на
стенах не было – правда, не было и толстого слоя пыли, кто-то совсем недавно подметал
ступеньки и площадку, где имелась одна-единственная дверь без ручки и
каких-либо надписей.
Стояла абсолютная тишина. Показалось на миг, что он стал
жертвой изощренного розыгрыша. Отогнав сии пессимистические мысли, он, как
наставляли, протянул руку и дважды надавил на блестящий кружок врезного замка.
Замок, и точно, легко поддался большому пальцу, словно огромная кнопка звонка –
какой и был.
Почти сразу же дверь немного приоткрылась, в узкую щель
выглянул здоровенный детина в добротном комбинезоне, зелено-буро-сером. Прошив
Родиона колючим взглядом, без единого слова распахнул дверь так, чтобы гость
мог пройти. Оказавшись внутри, Родион обнаружил, что изнутри прекрасно видна
лестничная площадка – сквозь прямоугольное окошко размером с книгу. А снаружи ничего
подобного и не заметно, надо же…
У двери стоял стол с какими-то аппаратами, подмигивавшими
разноцветными лампочками. Бормотнув что-то в маленькую черную рацию с
напоминавшей кольчатого дождевого червя антенной, верзила сел спиной к нему на
вертящийся стул с таким видом, словно Родиона и не существовало в природе.
Родиону показалось, что это не пренебрежение, а наоборот, кодекс поведения
отлично вышколенного лакея, обязанного ничего не замечать вокруг. Такое было
впечатление.
Он с любопытством огляделся. Коридор был чистый – пол из
отполированной мраморной крошки, стены бетонные – и, судя по длине, пронизывал
здание насквозь, но не единой двери в него не выходило. И потому девушка в
белом халате, вдруг возникшая в конце коридора, показалась вышедшей из стены.
Оглашая коридор звонким эхом цокающих каблучков, она,
покачивая бедрами, приблизилась и, подобно охраннику ухитряясь смотреть в
глаза, но не встречаться взглядом, сказала:
– Дон Сезар? Прошу вас…
У нее был чересчур чистенький и коротенький для обыкновенной
медсестры белый халатик, облегавший, как перчатка: этакая куколка с невинным
личиком и порочными глазенками. И золотые серьги чересчур массивные для
медсестры. Ну, а то, что под халатиком ничего не было, мог с маху определить
любой опытный мужик. Родиону стало не на шутку любопытно – куда это его
занесло? Бордель в стиле люкс? Ох, похоже…
Она шагала на полметра впереди, дразняще-уверенной походкой
опытной манекенщицы. В конце коридора обнаружилась узкая лестница, застеленная
во всю ширину мягким ковром неярких тонов. Красоточка поднималась первой, не
оглядываясь.
Миновав второй этаж, поднялись на третий. Такой же безликий
коридор – но здесь по левую руку тянулся ряд дверей под странными номерами: за
седьмым шел пятьсот тринадцатый, а за ним сороковой с буквой «Б». Навстречу
попалась весьма загадочная парочка: мужик неопределенного возраста с бритой
наголо головой и в желтом балахоне, смахивавший на буддистского монаха,
виденного Родионом по телевизору, а за ним шла невозможной красоты девчонка лет
тринадцати с огромными, вычурными серьгами, словно сплетенными из слабо
светившихся синих стеклянных нитей, и в невесомо-прозрачной мантии из чего-то
вроде черной кисеи. Просвечивала мантия так, что Родион смущенно отвел глаза.
«Монах», сложив перед грудью ладони лодочкой, непринужденно,
словно встретил старого знакомого, поклонился Родиону, не задерживаясь. Родион
из озорства ответил столь же церемонным поклоном. Девчонка показала ему язык и
удалилась следом за «бонзой», вокруг нее облачком витал странный аромат,
напоминавший запах индийских курительных палочек (Зойка такие откуда-то
притаскивала в прошлом месяце).
«Медсестра», впервые оглянувшись, тихо хихикнула – Родион
так и не понял, относилось ли это к нему, или к таинственной парочке. Указав на
одну из дверей, сделала самый натуральный книксен:
– Прошу вас…
Энергично повернув ручку, он вошел. И оказался в самой
обыкновенной комнате, без всяких загадочных атрибутов.
Атрибуты были привычные и недвусмысленные: огромная низкая
постель, стеклянный бар на колесиках и музыкальный центр. И все.
Ирина прямо-таки кинулась ему на шею, прижалась, хрупкая и
очаровательная, в легких белых брючках и красной кофточке в белый горошек.
Правда, Родиону бросилось в первую очередь в глаза даже не еще более роскошное
ожерелье, стрелявшее снопиками радужного сияния, а повязка на левой ладони,
оставившая на виду лишь тонкие пальцы без колец.
