– Накрепко.
– Молодец… Фотографии сделаны неделю назад, узнаешь легко… –
Она вытащила из сумки два тяжелых на вид пакета. – Ты как-то говорил, что
служил в армии и бывал на сборах? Значит, сможешь снять смазку?
– Конечно, – сказал он.
Вытащил из одного пакета толстый цилиндрический глушитель и
три обоймы.
– Патронов хватит? – озабоченно и насквозь буднично
спросила Ирина, словно отправляла его в магазин за постным маслом и
пересчитывала деньги. – Мне объяснили, нужно пристрелять…
– Ну, на это дело и обоймы хватит. Мне с ним не Столетнюю
войну мыкать… – обронил Родион со знанием дела.
Подстелив на колени носовой платок, осторожно достал из
шуршащей промасленной бумаги тяжелый «ТТ», покрытый густым слоем смазки.
Советского производства, вариант «красно-коричневый». К сподвижникам товарища
Зюганова этот термин не имел ровным счетом никакого отношения, просто
отечественные «ТТ» выпускались в трех вариантах окраски: красно-коричневый,
серо-черный и сине-голубой. А на последних сборах, четыре года назад (тогда уже
накатила волна заказных убийств), крепенько выпивший с Родионом прапорщик объяснил,
за что так любят господа киллеры Тульский Токарева – дело даже не в надежности,
пистолет «ТТ» практически невозможно отследить, в отличие от «Макарки». Учета в
свое время не велось, неизвестно, сколько всего их выпущено, сколько до сих пор
лежит на складах в заводской смазке…
– Обоймы хватит, – задумчиво повторил он, взвешивая
пистолет на ладони. – Пятьдесят второй год, ага… Конечно, лучше бы
высадить обойм с пяток, но тут уж – чем богаты…
– Мне сказали, у него нет предохранителя, – торопливо
добавила Ирина.
– Ага, – столь же рассеянно отозвался Родион. –
Собственно, с какой стороны смотреть… Курок у него на предохранительный взвод
ставится. Как же его привинтить… Ага.
– Руке тяжело будет?
– Не особенно. – Он прицелился сквозь лобовое стекло в
ближайшую сосну. – Перетерплю.
– Ты знаешь, как надо стрелять?
– На спуск нажимать.
– Я не об этом… – Положительно, она волновалась не на
шутку. – Обязательно следует сделать контрольный выстрел в голову. Это
почерк профессионалов, понимаешь? Главный наш расчет как раз на то, что это
будут считать делом заезжего профессионала, давно покинувшего город. И
непременно брось его там. Опять-таки согласно правилам.
Родион, примериваясь, еще раз навел пистолет с привинченным
глушителем на безвинную сосну. Вокруг щебетали лесные птахи, Ирина напряженно
застыла на сиденье, наблюдая воображаемую траекторию полета пули столь
сосредоточенно, словно под прицелом уже стоял ненавистный муженек.
«Выйдет, – с веселой злостью подумал Родион. – Все получится. Надоела
такая жизнь…»
Старательно завернул все в промасленную бумагу, вернув
сверткам прежние очертания, вылез из машины и спрятал все в багажник, в
приспособленную канистру. Когда сел на свое место, хлопнув дверцей, Ирина уже
возилась с какими-то пластиковыми флаконами и коробочками.
– Взрывчатка? – спросил он весело.
– Грим… Великолепные вещи. Сколько мне пришлось труда
положить, чтобы быстренько раздобыть это все – мои проблемы… Сначала подумала
про парик, но решила, это будет надежнее. – Она встряхнула белый флакон,
напоминавший очертаниями усеченный с одного конца эллипс. – Краска для
волос, тот самый, приснопамятный «радикальный черный цвет». Только судьба Кисы
Воробьянинова тебе не грозит, можешь не беспокоиться, не на Малой Арнаутской
произведено и бутилировано… Там есть инструкция на русском, разберешься. Волосы
и борода будут выглядеть, словно у стопроцентного кавказца. Это, кстати, может
повернуть следствие на совершенно ложную дорожку, благо у моего сокровища есть
контакты с «грачами»…
– А как мне отмываться потом? – фыркнул он.
– Не забегай вперед, – без улыбки сказала Ирина. –
Тут все предусмотрено, красочка для киноактеров и тому подобной братии. Я с
одним флаконом поэкспериментировала на своем блондинистом парике, он у меня из
натуральных волос, так что могу говорить с полным знанием дела, полтора часа в
ванной проторчала… В общем, красочка чертовски стойкая к любым внешним
воздействиям, можно даже стоять под дождем. Но ежели развести чайную ложку
уксусной кислоты – концентрированной, я имею в виду – литрах в трех воды, смесь
эта краску смывает моментально, словно пыль с рояля. И никаких пятен на одежде
не остается. Умеют на Западе работать с выдумкой. Можно прихватить в сумке пару
пластиковых сосудов с минералкой, заранее намешав туда уксуса, – и
быстренько ополоснуть шевелюру где-нибудь в туалете… Этажом ниже или выше.
Смоешь краску, бросишь куртку – надо еще продумать, как оденешься, – и
преспокойно уйдешь. Мало ли какие дела у тебя там могли быть…
– Я это уже продумал, – перебил он. – На четвертом
этаже принимают объявления в «бегущую строку» семнадцатого канала, сначала
зайду туда и, как приличный человек, отдам объявленьице насчет своей «копейки»
– по дешевке, считай задаром, никто и не заподозрит, от такой рухляди нынче за
гроши отделываются…
– Молодец, – серьезно кивнула она. – Пойдем
дальше. Вот тут, в коробке, опять-таки театральные причиндалы. Смотри. Эти
пластиночки накладываются на десны под верхнюю и нижнюю губу. Эти штуки
вставляются в ноздри, дыханию, кстати, ничуть не препятствуя, – а вот лицо
меняется чуть ли не до полной неузнаваемости, я и это на себе проверила. Что ты
ухмыляешься?
– Начинаю верить, что ты и впрямь хочешь, чтобы я ушел
неопознанным.
– А что, были сомнения? – Глаза сузились, взгляд на
секунду обжег холодом.
Родиону стало немного неловко.
– Да понимаешь, все эти боевики… – пробормотал он. –
Сплошь и рядом бедолагу-киллера либо выдают полиции на месте работы, либо,
стоит ему пуститься наутек, появляется кто-то с пушкой наперевес и пулю в лоб
всаживает…
Ирина сощурилась:
– Хорошо же ты обо мне думаешь…
– Извини.
– Да ладно… – и улыбнулась дразняще-порочно: – Милый,
суженый мой, ряженый, я, конечно, женщина испорченная, но не до такой же
степени… И успокою я тебя, уж не посетуй, циничным образом. Нерационально это –
посылать за тобой еще одного убийцу. Все равно останется свидетель, то бишь он.
А самой его потом пристреливать – это уже из области голливудских фантазий. К
тебе я уже присмотрелась и как-то уверена… Прежде всего потому, что ты не
профессионал и одержим простыми человеческими желаниями – устроить свое будущее
таким вот предосудительным способом и завязать накрепко. Это даже надежнее, чем
побуждения профессионала, – он всегда может найти другой заказ, а тебе
шанс выпал единожды в жизни…
«Знала б ты…» – подумал он, но вслух ничего не сказал.
– Короче говоря, убивать тебя или сдавать властям совершенно
нерационально, – с той же улыбочкой закончила Ирина. – Я тебя, часом,
не шокировала?
