Когда он вошел в бар, Соня и последовавший за ней Чичиков
пребывали там уже тридцать две минуты. Ему не было нужды оглядываться якобы
невзначай – за стойкой, во всю ее длину, тянулось высокое наклонное зеркало, и
Родион сразу увидел вишневую кофточку. И «Чичикова» рядом. Они расположились
тет-а-тет в рассчитанном на четыре места отсеке, сидели не по разные стороны
стола, а рядышком – правда, интима было пока что маловато, как и
предусматривалось планом. Соня, судя по ее выразительным жестам, как раз
жаловалась на мужа-кобеля, которому шальные бизнесменские денежки ударили в
голову с невероятной силой, и он бегает по шлюхам практически не скрываясь,
разве что домой не водит, пренебрегая внутренним миром супруги, между прочим,
окончившей философский факультет, видит в ней лишь красивую игрушку, а ведь
деньги в этой жизни отнюдь не главное, только где найти такого мужика, чтобы способен
был поднять взгляд выше талии и оценить духовные искания…
Примерно в таком стиле она должна была компостировать мозги
жирному карасику быстро пьянея при этом и с чисто женской непоследовательностью
переходя порой ко вполне благопристойному кокетству.
Рассеянно, не спеша, Родион отсчитывал деньги – глядя в
зеркало. Стадия «быстрого опьянения» уже наступила. Карасик, ручаться можно, от
подозрений уже избавился и горит желанием доказать, что готов в полной мере
оценить духовные искания и богатый внутренний мир новой знакомой – понятно,
приведя ее в горизонтальное положение, но об этом он, как воспитанный человек и
джентльмен, пока что умалчивает…
Ага. Доставая из сумочки сигареты, она словно бы невзначай
уронила на стол ключ от гостиничного номера – удачная имитация казенного
брелока из отеля «Ермолаево» была изготовлена самим Родионом. Неловкими
движениями запихала всю мелочевку обратно, пьяно рассмеялась, стрельнула
глазками…
Народу в баре было немного. Забрав высокий стакан с
коньяком, два блюдечка с закуской и банку пепси, Родион, не глядя на сладкую
парочку, прошел мимо и устроился в соседнем отсеке. Музыка играла негромко, он
разбирал почти каждое слово.
– …да не это самое страшное, к вашему сведению, Костик.
Иногда тянет ему изменить просто так, в отместку, по старому принципу «око за
око»…
– Хотите сказать, Ниночка, что вам еще не приходилось…
Произнесено это было на высшем пилотаже – шутливейше, но с
должной долей развязного подтекста. В ответ последовало манерное хихиканье:
– Ко-остик…
– Просто я подумал: столь очаровательная женщина при ее уме
не могла, увы, прозябать в одиночестве.
– Вы о маленьких безумствах?
– Если они маленькие, то это и не безумства вовсе…
И так далее, в том же духе. Разбавив свой коньяк пепси и
скупо пригубливая, Родион прыскал про себя – со стороны эта стандартная
болтовня, предшествовавшая культурному соитию двух приличных людей, казалась
невероятно убогой и плоской. Увы, насколько он мог судить по своему опыту,
вовсе не являвшемуся исключением из правил, все обычно так и происходило.
Некоторые реплики он мог предсказать наперед – и частенько оказывался
провидцем…
Дама пьянела все сильнее, но никаких вульгарностей себе не
позволяла ни в речах, ни в манерах, разве что разговор стал гораздо куртуазнее,
а намеки – недвусмысленными.
Словно бы протрезвев вдруг и спохватившись, «Ниночка»
напомнила вслух об услышанных от подруг ужасах – точнее, о коварных маньяках,
прикидывающихся приличными людьми, а меж тем лелеющих в отношении беззаботных
богатеньких дам самые зверские планы, грабительско-извращенные. Шуршание
бумаги. Ага, демонстрирует билет и визитные карточки, наглядно доказывая, что
он честный негоциант, застигнутый в степи непогодою…
Легчайший намек на готовность оплатить услуги дамы – едва
уловимый, но вызвавший нешуточную пьяную обиду. Долгие оправдания и заверения
кавалера – он ничего такого не имел в виду, его неправильно поняли, честное
слово…
Вскоре и дураку, возьмись он подслушивать, стало бы ясно,
что дело движется к неизбежному финалу – на всех парусах, на всех парах, на
полном галопе…
Родион встал, подхватил сумку и неторопливо прошел к выходу.
Занял позицию у газетного киоска. Минут через десять появилась сладкая парочка,
с первого взгляда ясно, перешедшая в качественно новый этап отношений. Упаси
господи, не в обнимку, даже за ручки не держатся, но прочно связаны некими
невидимыми нитями, по крайней мере, кавалер в этом не сомневается. Свернули
вправо, исчезли на ведущей в подвал лестнице – все в порядке, «Ниночка»
отправилась сдать сумку в камеру хранения. Пусть сдает, все равно там нет
ничего, кроме старой массивной кофеварки, обложенной кучей старых журналов.
Сумка, правда, новенькая и дорогая. На карасика это должно подействовать
должным образом: если человек сдает вещи на хранение, предполагается, что он
сюда вернется. Наводчицы так себя не ведут, у них вообще не бывает при себе
дорогих сумок…
Когда они вышли, Родион, не обращая внимания на оставленную
у стены сумку, заторопился следом. Ожидание кончилось, теперь все решали
секунды – и малейшая случайность могла погубить детальнейший план, а заодно и
начинающих гангстеров. Скажем, на недлинной дороге в гостиницу будут отираться
случайные прохожие или милицейский патруль. Вообще-то, «Ниночка» в любой момент
может передумать, окончательно протрезветь и шугануть кавалера, никто ее ни в
чем не уличит, но дело сорвется. А если их застигнут за работой…
Хорошо еще, гостиницу проектировали истинно советские
архитекторы, напрочь пренебрегавшие буржуазными излишествами вроде удачного
размещения на ландшафте. Семиэтажная гостиница выглядела вполне пристойно, даже
красиво, вот только идти к ней приходилось по изрытому непонятными ямами и
застроенному непонятными сараями пустырю, по растрескавшейся асфальтовой
дорожке, в последний раз латавшейся еще при тов. Федянко. Фонарей почти не
было, справа придвинулся сосновый лесочек – в общем, место неплохое.
Целуются, надо же… Родион покривил губы, ускоряя шаг.
Огромное стеклянное здание аэровокзала было совсем рядом, слышался хрип
динамика, гул подъезжавших машин, даже разговоры долетали. Риск дикий, но что
поделать…
– Нина! – громко окликнул он, подбегая.
Успел заметить в полумраке, что карасик обернулся скорее
раздраженно, чем тревожно. Даже не отпустил девушку. От которой и получил в
следующую секунду удар коленкой по месту, которому минуту назад надеялся найти
более приятное применение…
Удар был качественный, у карася даже не хватило сил
крикнуть, осел, зажимая обеими руками ушибленную деталь экстерьера. Родион уже
был рядом, что было сил ударил кулаком в горло, надежно отключая речь и
дыхание. Не теряя времени, схватил за шиворот и поволок в лесочек. Соня бежала
следом, спотыкаясь на высоких каблуках. Карасик оказался тяжеленным, он слабо
булькал горлом, хрипел, но умирать вроде бы не собирался.
Труднее всего оказалось завернуть ему руки за спину, чтобы
сорвать плащ, – все тянулся зажать ими ушибленное место. Справились
кое-как. Яростно, обрывая пуговицы с мясом, стянули пиджак и рубашку, работая в
лихорадочном темпе, пытались нашарить застежки плотно прилегавшего к телу
замшевого бандажа, издававшего слабое шуршание.
