Ирине звонить не было смысла – сама все узнает, а в ненужные
детали вроде исчезновения орудия убийства с места совершения такового следствие
ее вряд ли будет посвящать. Так что и с этой стороны все пройдет гладко, в
конце концов, послушайся он совета сообщницы и брось пистолет рядом с усопшим,
мог бы, два пальца уделать, сгореть, как швед под Полтавой. «Мюллер» уже лез за
пистолетом, да и девчонка отиралась тут же…
Голова абсолютно не беспокоила – пульсация с левой стороны
черепа то ли пропала, то ли распространилась на весь мозг, на все тело и оттого
стала как бы неощутимой частью его самого, вроде кровеносных сосудов. На самочувствие
это если и повлияло, то – в лучшую сторону, он острее ощущал запахи и звуки,
мир был ярок, краски сияли почти без переходов и полутонов. Временами даже
казалось, что слышит долетавшую то ли из-за стены, то ли из квартиры сверху
громкую триумфальную музыку – и это при толстенных стенах добротной сталинской
постройки.
Попробовал взяться за жизнеописания двенадцати цезарей – но
не получалось что-то, не хватало сосредоточенности, смысл сто раз читанных
строчек ускользал. Сердито отшвырнув книгу на стол, отхлебнул джина. Необычно
рано вернувшаяся Лика его не потревожила ни разу – а Зойка умчалась куда-то с
подружками, так что царили тишина и покой.
Потом, совершенно неожиданно, Лика возникла на пороге – в
неизменно коротеньком кимоно, черном с золотыми драконами, с заколотыми сзади
волосами, встала в двери, словно бы в нерешительности, что для нее было
явлением необычным.
– Проходи, супруга, – сказал он почти весело. –
Что стоишь на пороге, как бедная родственница… Джина хочешь? Возьми себе
стаканчик, на обычном месте…
Лика достала стакан из шкафчика, то и дело бросая на Родиона
довольно странные взгляды. Села в кресло, привычно закинув ногу на ногу, но на
сей раз он что-то не усматривал слегка замаскированного приглашения к
сексуальным играм. Она сидела, напряженно выпрямившись, так и не прикоснувшись
к джину. У Родиона в голове промелькнуло: «Елки-палки, неужели все же парочка
прелюбодеев набралась смелости огорчить крошек-детишек и устроить канитель с
разводом? Было бы здорово, честно говоря, разом снимает многие проблемы, не
придется ее провоцировать на скандалы, подталкивать самому… Неужели?!»
Не снимая ног со стола, Родион окинул бывшую любимую жену
веселым взглядом:
– Ну что, жена моя, мать моего дитяти? Не пойму я что-то –
то ли ты ножки демонстрируешь, намекая, что проголодалась, то ли хочешь мне
сообщить с похоронной миной, что влюбилась в соседа и готова отдаться?
Если и в самом деле речь должна была зайти о разводе, Родион
ей значительно облегчил задачу. Но она не подхватила брошенный мяч, смотрела с
мучительным раздумьем. Проговорила, отведя глаза:
– Шуточки у тебя…
– А ты что грустна? Отчего это?
– Может, уберешь ноги со стола?
– Ладно, я сегодня покладистый. – Он убрал ноги,
попытался провести подошвой по ее обнаженному бедру.
Лика досадливо отшатнулась:
– Прекрати…
– Мадам не хочет любви?
– Мадам хочет ясности. – И посмотрела ему в глаза: –
Родик, что с тобой происходит?
– Да ничего со мной не происходит, – пожал он плечами
совершенно искренне.
– Где ты сегодня болтался?
Его поневоле прошиб истерический смех – изящно и элегантно,
без малейшего прокола, совершить классическое заказное убийство, заработав
пятьдесят тысяч долларов, вернуться домой и там напороться на классический
вопрос сварливой женушки…
– Что тут смешного? – нахмурилась Лика.
Вспомнив, какое обращение раздражает ее больше всего, Родион
глотнул джина и ослепительно улыбнулся:
– Малышка, не припоминаю что-то, чтобы я у тебя требовал
отчета о дневных перемещениях…
– Но это же другое дело… – неосмотрительно вырвалось у нее.
Сама подставилась. Родион ухмыльнулся:
– Это как это – «другое дело»? – произнес он спокойно,
но недобро. – Я что, из другого теста сделан? И обязан отчитываться при
том, что ты вовсе не обязана…
– Родик, я не это имела в виду… – примирительно сказала
она. – Черт, даже не знаю, как сформулировать… – и улыбнулась виноватой
детской улыбкой, когда-то отчаянно возбуждавшей его. – Можешь спокойно
рассказать, во что ты ухитрился вляпаться?
– Ну что ты такое несешь? – спросил он со спокойным
превосходством, полностью держа себя в руках.
– Откуда «форд»? – нервно сцепив пальцы, спросила
Лика. – Да что далеко ходить, откуда джин за девяносто долларов?
– Ну и ну… – покрутил он головой. – А откуда у тебя
деньги на «тойоту»? И все прочее?
– Заработала.
– Малышка ты моя, – протянул он, с удовольствием узрев,
как она сердито хмурится, но прилагает отчаянные усилия, чтобы не сорваться в
базарную склоку. – Заработала… Ну, и я вот заработал.
– Где и как?
– Ну-у Лика… – протянул он. – Уж тебе-то не надо вроде
объяснять, что такое коммерческая тайна? Заработал, и все. Заработаю еще.
– Такие бывает…
– Бывает, – сказал он. – Рано ты поставила на мне
крест.
– Да не ставила я на тебе ни крестов, ни полумесяцев! –
в сердцах воскликнула Лика. – Просто – так не бывает. Ты ничем таким не
занимался, до самых последних дней, негде тебе было заработать…
– Точно знаешь?
– Представь себе, точно! – почти крикнула она.
«Черт, я ведь и забыл совсем о ее привычке подкидывать
микрофончики, – подумал Родион в некотором смятении. – Нет, в машине
отличная сигнализация, да и Соня, девочка предусмотрительная, купила в
„Кольчуге» детектор, всегда, прежде чем открыть рот по делу, проверяет и
машину, и квартиру…»
– А откуда знаешь, если не секрет? – поинтересовался он
с нехорошей усмешкой. – Как тогда с Зойкой, да? Ну, пой, светик, не
стыдись…
Лика не без смущения опустила глаза. Но все же решилась:
– Ну, ладно. Нанимала специалиста. Пойми ты, я же о тебе
думаю… Что это за девица и насчет чего она должна была тебе обеспечивать алиби?
Речь идет именно об алиби, не верти.
– Это твой спец так считает?
После короткого колебания она кивнула, поторопилась
добавить:
– Мне и самой так кажется…
– Креститься надо, если кажется, – сказал он, полностью
покончив с прежней расслабленностью, исполнившись звериной осторожности. –
Уж тебе-то, бизнесменша моя, коммерсанточка, следовало бы знать, что бизнес,
как и Восток – дело тонкое, тут возможны самые неожиданные коллизии, которые со
стороны и в самом деле могут выглядеть…
– Хватит! – не сдержавшись, почти крикнула она.
Продолжала спокойнее: – Родик, не надо меня принимать за дуру. Сам знаешь, я не
дурочка. Потому и держат в нынешнем качестве… И вовсе я не ставлю на тебе
крест, я и разговор-то этот затеяла, чтобы спасти то, что еще можно спасти…
Прости меня, тысячу раз извини, но не вижу я вариантов и ситуаций, при которых
ты вдруг смог бы во мгновение ока переквалифицироваться в крутого дельца. Не
случается такого вдруг, понимаешь, что я имею в виду? А ты, такое впечатление,
неожиданно сбросил шкуру, как змея… Не мог ты заработать. Мог только во что-то
вляпаться.
