– Поздно! – Гельд мотнул головой. – Люди могли видеть, что я ушел с вами. А потом… Я, знаешь ли, страшно любопытен. А с вами я уже столько повидал… Короче, мне хочется поглядеть, чем все кончится. И если доблестный ярл и храбрая дружина не возражают, я хотел бы остаться с вами и дальше.
– Только мне думается, что все это кончится не скоро, – заметил Хьёрлейв. – Сейчас мы разделаемся с Гримкелем, но главный наш враг – не он.
Теперь уже никто не улыбнулся. Серое лицо квиттинской ведьмы, страшный подарок которой везли на своем корабле Сёльви и Слагви, стояло перед глазами у каждого.
– А на Остром мысу можно набрать еще немало таких игрушек! – Бранд кивнул на серебро в руках Гельда. – Эти Лейринги не такие дураки, какими притворяются. У Гримкеля не последний кубок в сундуке!
– И мы еще кое-что добудем! – поддержал товарища неугомонный Фродульв и покосился на Гельда. – Даже те, кому боги, понимаете ли, не велели лезть в драку…
Барландец промолчал, не обращая внимания на ехидный намек. На самом деле квиттинская ведьма занимала его гораздо больше, чем Гримкель конунг и весь Острый мыс. За всю свою жизнь, полную странствий (Альв Попрыгун стал брать воспитанника в походы с неполных двенадцати лет), Гельд ни разу не встречал подобного создания. Зная множество рассказов о колдунах и оживших мертвецах, он не мог и вообразить такое странное существо, не принадлежащее ни к одной мыслимой «породе». Сам Риг-Хеймдалль не вспомнил бы, откуда она взялась! Это не старуха или вдова, что живет на отшибе и дурным глазом портит скотину. Это не хромой рыбак, умеющий петь заклинания и приманивать треску в сети! Гельду не верилось, что квиттинская ведьма родилась от людей, как ему рассказывали, от Фрейвида Огниво и какой-то рабыни. Родилась, если верить рассказам, каких-то двадцать три-двадцать четыре года назад! Но у той женщины, которую он видел, не было возраста. Она могла явиться девчонкой или старухой, но возраста не имел даже ее истинный облик, который она показала им напоследок. У камня нет возраста, а если есть, то к нему не приложимы ничтожные человеческие мерки. Нельзя сказать, прожила Хёрдис дочь Фрейвида века или мгновения за те два года, что она провела во власти великана. Ее нынешняя жизнь измеряется совсем по-иному. В ней была холодная озлобленность, жгучее и болезненное стремление к чему-то недостижимому, даже скрытое страдание. В ней жила огромная манящая тайна, и Гельд не знал бы покоя всю жизнь, если бы ушел, не разгадав ее.
– Этого подлеца Гримкеля нет дома, и мы не потеряем ни одного человека! – долетали до него с корабельного носа обрывки разговора Асвальда и Хьёрлейва. – А потом пойдем за ним следом и накроем его там, где он поджидает в засаде нас. И пусть посмеет сказать, что отправился на охоту! Я вобью ему в глотку тот самый Волчий Камень, которым он так любит клясться!
Семь фьялльских кораблей, похожих на плывущих по морю драконов, стремительно скользили по волнам на юг, и холодный ветер раздувал разноцветные крылья их парусов.
Глава 5
На Остром мысу их никто не ждал. Как ни мало фьяллям обрадовались в первый раз, полмесяца назад, нынешнее их появление повергло квиттов в настоящий ужас. Мужчины и женщины без оглядки разбегались с побережья, побросав мокрые сети, рыбные ножи и наполовину вычищенный улов. Семь драконов летели вдоль берега мыса, направляясь к большим усадьбам, и после них берег вымирал: повсюду хлопали двери избушек, матери звали детей, все прятались. Торговцы, напротив, бежали к своим кораблям. На этот раз никто не вышел встречать знатных гостей, впрочем, Асвальд никого и не ждал. Мгновенно высадившись и оставив необходимое для охраны кораблей число людей, фьялли устремились к усадьбе Лейрингов и Железному Пирогу, владению Адильса хёльда.
Ворота Двора Лейрингов стояли нараспашку, а в усадьбе никого не осталось, если не считать женщин и челяди – ни хозяина, ни его дружины. Даже гостей стало гораздо меньше. В широко раскрытых глазах женщин, жавшихся по углам, плескался ужас. На фьяллей смотрели как на восставших мертвецов, и уже этот страх служил неоспоримым подтверждением вины. Полмесяца назад их так не боялись.
Асвальд первым ворвался в гридницу и наткнулся на Йорунн хозяйку. Ее головное покрывало сбилось набок, несколько тонких седых прядок свисало на плечи, лицо было злым.
– Где твой сын? – яростно крикнул ей Асвальд. – Где ты его спрятала, этого предателя?
– Тролли знают, где они его носят! – так же яростно завопила старуха в ответ, упирая руки в бока. – Он уже тридцать лет как взрослый и не докладывает мне каждый свой шаг! Я не знаю, где он!
– Ложь! – крикнул Асвальд и шагнул ближе. Все знали, что без совета матери Гримкель конунг бывает разве что в отхожем месте. – Он поехал сторожить меня в Медном Лесу. Поехал на помощь к Гутхорму Длинному! Ну ничего! Скоро они встретятся в Валхалле!
Фьялли растеклись по усадьбе, обшарили все помещения и постройки. Железный Пирог тоже был пуст, возле старого Адильса осталось пять-шесть человек из дружины.
В девичьей Лейрингов Гельд сразу увидел Борглинду. Она стояла в дальнем углу, прижавшись к стене и молча глядя на входящих мужчин. На руках она держала ребенка, примерно годовалого, а рядом с ней стояла рослая рабыня с какими-то тряпками в руках.
– Не бойся! – сказал ей Гельд и на всякий случай подошел поближе. – Это опять мы. Пока живые, как видишь.
– Вижу, – коротко ответила Борглинда.
Больше ей было нечего ему сказать. Девушку не слишком обрадовало новое свидание. Все прошедшие дни она вспоминала Гельда, и он казался ей каким-то светлым пятном, свободным от дыма и грязи этой проклятой войны. И вот он снова здесь, в дружине фьялльского ярла. Напрасно она поверила, что он друг ей. Он друг сам себе, как и каждый, а сейчас – друг фьяллей, которые хорошо платят за дружбу. И она сама виновата, что Гримкель конунг не вернется в собственный дом. Фьялли опять, как полтора года назад, темной волной затопили усадьбу, и теперь это казалось повзрослевшей Борглинде настоящим крушением. Держа на руках Свейна, она прижималась к стене, и ей было некуда отступать, некуда уйти от этих остроносых лиц. Все ее существо полнилось молчаливым убеждением: это конец Лейрингов и конец племени квиттов. Они виноваты, виноваты в подлых и низких замыслах, и фьялли заставят их за все отвечать!
Гельд видел, что Борглинда смотрит на него отстраненно-враждебно, будто не узнает и не отличает от фьяллей. Этому, конечно, не стоило удивляться, но это было неприятно. Сам-то он чувствовал к ней прежнее расположение, и ему хотелось ее успокоить, подбодрить хоть немножко. На самый крайний случай у него есть средство спасти ее от больших неприятностей. Она добрая и благородная девушка, и несправедливо заставлять ее отвечать за подлость ее родни.
– Я, помню, обещал тебе живого тролля в корзиночке, – сказал Гельд, не зная, что еще придумать. Насколько он знал высокородных потомков Ярла, она сейчас должна начать кричать, что видеть его не желает. Но он хотел все же попытаться. – Тролля поймать пока не получилось. Зато я нашел кое-что… – Он вынул из-за пазухи два маленьких женских колечка из добычи Асвальда. – Мне самому не лезут. – Гельд для наглядности попробовал надеть золотое колечко себе на мизинец, но дальше первого сустава оно не пошло. – Не выбрасывать же. Возьми. Дашь ребеночку поиграть. Это кто? Твой племянник?
