Велиг Лучинка со своим сторожевым десятком, проведя в пути почти всю ночь, прискакал в усадьбу Каменный Кабан уже к позднему утру следующего дня. Новость его подняла всю усадьбу на ноги: Торбранд конунг, хотя и выставил предусмотрительно дозоры, все же думал, что первую весть ему подаст Эндель из Кремнистого Склона.
– Переметнулся! – возмущенно восклицал Сигвальд Хрипун. – Я тебе говорил, конунг! Как увидел, что Вигмар Лисица раздобыл еще столько войска, так сразу предал тебя и переметнулся обратно к квиттам! Чего еще было ждать!
– Это потому что Фреймар ярл увез у него невесту! – усмехаясь, заметил Сёльви. – Вот он и обиделся.
– И правильно сделал! – сам себя хвалил Фреймар ярл. – Чтобы я такому паскуднику оставил свою сестру – да скорее небо упадет на землю!
Эйра уже несколько дней жила в усадьбе среди фьяллей. Ожидая встречи, она думала о Торбранде конунге как о неком злом божестве. Как Фенрир Волк судьбой предназначен погубить Одина в час Затмения богов, так Торбранд конунг создан губителем Квиттинга. Этот человек почти три десятилетия нес земле квиттов разорение и гибель; ни сопротивление, ни покорность не могли отвратить бед. Каждое новое поколение получало свою долю этой борьбы. Гибли вожди квиттов, появлялись новые, и только он, Торбранд конунг, оставался неизменным, бессмертным и несокрушимым, как скала. Неодолимым, как злая судьба, что погубит любую доблесть.
И вот она увидела его. Никогда до встречи с Фреймаром Эйре не приходилось видеть фьяллей, но теперь их облик показался ей таким знакомым, будто она жила среди них в детстве: эти заостренные носы, эти серые и голубые глаза, светлые волосы, заплетенные над ушами в две толстые косы, эти подвески-молоточки (они называются «торсхаммер») на поясах, шейных гривнах, даже на конской упряжи.
Торбранд конунг… Как Одина, его нельзя было не узнать. Образ его с самого детства присутствовал в ее сознании наряду с образами богов или героев древности, и Эйра как на знакомого глянула на мужчину, в облике которого только морщины на лице да еще мудрый, немного насмешливый взгляд водянисто-голубых глаз говорили о том, что ему пошел седьмой десяток. В шестьдесят два года Торбранд конунг оставался крепким, как сорокалетний.
И не только его она узнала. Многие лица казались ей знакомыми. Сердце подсказывало ей: пожилой воин с седеющей бородой и простодушными молодыми глазами – Снеколль Китовое Ребро, а вот этот, худощавый и ловкий, со спины похожий на молодого парня, но с рыжеватой сединой в светлых волосах – Сёльви Кузнец, сын Стуре-Одда. Она уже видела их всех, только не своими глазами…
И фьялли смотрели на нее с изумлением: Фреймар еще не успел объявить, кто она такая, а уже у многих было чувство, что они знакомы с ней. Во всем облике этой девушки проглядывало что-то величавое и таинственное; не скажешь, что она особенно хороша собой, но глаза ее горят таким удивительным, смелым воодушевлением, в каждом движении такое горделивое изящество… Ни капли страха, робости, смущения… Кто она? Кто?
– Ты похожа на свою тетку, – сказал Торбранд, когда Фреймар назвал ее имя. – На мою жену кюну Хёрдис.
– Тебе лучше судить об этом конунг. Я ее никогда не видела. Когда я родилась, ее уже не было на Квиттинге.
И никто из фьяллей даже мысленно не упрекнул конунга в заблуждении, а, напротив, все ощутили облегчение, будто нашли разгадку своего странного впечатления. Лицо Эйры с большим лбом, огромными глазами и маленьким, утопленным назад подбородком совершенно не напоминало лицо Хёрдис, с ее густыми черными бровями, острыми карими глазами и половинчатой улыбкой, при которой правая бровь и правая половина рта дергались кверху. Но каждый, кто сейчас видел Эйру, ощущал то же смутное, тревожное, чуть боязливое благоговение, которое внушала им Хёрдис Колдунья. Сила Хёрдис была более острой, напористой, она ломала волю и каждого стремилась подчинить себе. Сила Эйры была совершенно другой. Она вовсе не стремилась к господству, но она как бы проникала внутрь души и изменяла ее: человек начинал смотреть на мир новыми глазами. За те несколько дней, которые Эйра успела прожить среди них, это почувствовал каждый. При взгляде на нее возникало ощущение неоднозначности всего вокруг, пробуждалось стремление думать о прошлом и предугадывать будущее. В памяти всплывало то, чего никогда не видел, волновало непережитое, древние сказания смыкались с сегодняшним днем и становилось ясно, что прошлое и будущее, земное и небесное, временное и вечное не разделены глухой стеной, что, напротив, они отражают и продолжают друг друга, что ни у какого явления нет четкого начала и конца, а все лишь перетекает одно в другое и повторяется на бесчисленном множестве уровней. Эйра подносила кубок своему родичу-конунгу, и каждый в гриднице, видя ее, ощущал себя эйнхерием на пиру в Валхалле и видел валькирию, подающую пиво Одину. Гёндуль и Скёгуль пусть рог мне подносят…
Однажды Торбранд конунг завел с ней речь о кладовых Хродерика. Страшный поход под горой не уничтожил его желания найти их; убедившись, что путь к цели очень непрост, он больше прежнего стремился все-таки преодолеть его. И Эйра ничуть не удивилась его неудаче.
– Так и должно было быть, – сказала она. – Даже темным альвам нет пути в кладовые Хродерика. Раньше я тоже думала, что они могут помочь. Но потом поняла, что ошибалась.
– Но почему? Ведь все подземное и подгорное пространство принадлежит им.
– Нет, конунг, – Эйра покачала головой. – Темным альвам принадлежит лишь то пространство, что не тронуто людьми. То, что осталось в первозданном виде. А то, что испытало на себе человеческую руку, отныне принадлежит человеку. Как и то пространство, что было освещено искрами огня, отторглось от Бездны и вошло во владения богов, стало служить миропорядку. Боги создали человека для того, чтобы он добился власти над всем видимым и невидимым миром – если сумеет. Если в нем хватит силы, ума, трудолюбия, стойкости. Боги не запретили роду человеческому овладевать сокровищами земных недр. Кузнечная гора когда-то принадлежала двергам, но потом туда пришел Хродерик Кузнец. И те жилы, из которых он выбрал руду, больше не принадлежат темным альвам. Они принадлежат людям. А Вигмар Лисица продолжает это дело и заставляет сокровища гор служить человеческому роду. За это народ двергов ненавидит его. Он их злейший враг, потому что с его помощью люди в Медном лесу обретают силу, а дверги слабеют. Они уже не раз пытались выжить его отсюда. Однажды они пытались разрушить его печи и кузницы. Грюла загнала их обратно в гору и закрыла выход заклятым камнем.
– Но Вигмар действительно владеет мечами Хродерика Кузнеца?
– Разве ты не видел их? Они есть, но не стоит тебе пытаться взять их.
– Почему? – Торбранд конунг пристально глянул на нее.
– Подумай! – Взгляд Эйры вспыхнул темным огнем. – Подумай, сколько сокровищ ты когда-то нашел на Квиттинге. И где они все? Ты, Торбранд конунг, обильно засеял нашу землю костями и полил кровью, но что за урожай ты собрал? Ты разорил Квиттинг, но разве Фьялленланд стал богаче? Раздор не обогащает род человеческий! От раздора делаются беднее все!
