В следующий момент уже без меча он вылез из совершенно другой лисьей норы. Эта была за многие сотни миль от предыдущей, под большим валуном неподалеку от стен огромного мертвого города. Здесь находился тот, кому сейчас нужна была его помощь: чистое сердцем и душой существо, невинное своими помыслами и жаждущее справедливости. Нужно было помочь этому созданию продержаться еще каких-то десять дней – совсем ничто по сравнению с двумя месяцами, полными лишений и безнадежности, которые тот уже провел...
* * *
Продолжая двигаться дальше на юг, эльф и цыган повернули на развилке у старого моста в сторону Элагона, чтобы обогнуть заброшенные деревни, из которых порой доносился тоскливый волчий вой. Здесь картина всеобщего запустения стала еще красноречивее. Поля не обрабатывались, мельничные крылья не крутились, придорожные трактиры пустовали. От Элагона на север и запад ветер гнал чумное поветрие: бредущие по дороге в балахонах с капюшонами чумные и прокаженные, звенящие при каждом движении колокольчиками, от которых кровь стыла в жилах, были первыми вестниками болезни. Помимо обреченных страдальцев, Мертингеру и Мартину лишь изредка на пути попадались другие люди.
Монахи ордена святого Брендана, которых однажды встретили путники, были вооружены и двигались по тракту в сопровождении «очистительных повозок» и небольшой компании воинов в черных плащах, широкополых шляпах и повязках на лицах.
– Охотники на ведьм, – пояснил Мартин, когда на перекрестке странная процессия направилась в другую сторону, и скрип колес телеги затих. – Очистительные повозки, как вы видели, снабжены арсеналом, клеткой и даже передвижной плахой.
– Для чего им это? – спросил Мертингер – ему не доводилось раньше видеть подобных устройств.
«Вы въезжаете в Элагонское герцогство. Добро пожаловать, путник». Даже мрачный и негостеприимный Сар-Итиад не казался настолько отталкивающим. То, что чужеземец увидел здесь, было давящей беспросветностью на границе с безумием.
– Они пытаются поймать карлекаина.
– Кого? – не понял эльф.
– Некроманта.
Их путь продолжался. В немногочисленных, каким-то чудом еще сохранившихся поселениях, мимо которых они проезжали, люди возводили вокруг домов высокие частоколы в тщетной надежде защититься от блуждающей в округе нечисти. Крестьяне своим видом походили на головорезов, а их жены были при мечах, помимо этого у каждой женщины – даже когда она просто выходила из дома вылить миску помоев – через плечо на ремне висел заряженный арбалет. Детей и вовсе не было видно. Даже днем жгли большие костры, постоянно раздавался грохот молота по наковальне – вместо вил теперь ковали клинки, наконечники для копий и стрел, боевые топоры. Монастырь святого Брендана принимал всех, у его стен раскинулось уже небольшое поселение. Мужчины, независимо от возраста и профессии, зачислялись в отряды епископа Есимуса, а женщины работали в лекарских домах и при капеллах. Детей же отправляли к святым отцам, где их причащали и посвящали на послушание Хранну. Меж расположенными вдали от тракта крепостями курсировали разъезды двух или трех оставшихся на своих землях вельмож. Но большинство замков теперь заняли крестьяне, надеясь, что каменные стены оградят их от зла.
После падения города магов вся округа оказалась во власти самых различных тварей: от разупокоенных стараниями некромантов мертвецов до повылазивших из своих тайных укрытий древних вампиров. Встречались и более необычные чудовища: вурдалаки, призраки, оборотни всех мастей.
Большинство тварей обходило наших странников стороной, как будто чувствуя исходящую от них опасность. Те же немногие, что все же рискнули преградить эльфийскому лорду и его компаньону дорогу, были либо слишком голодны, либо слишком глупы, чтобы осознать всю бессмысленность своих притязаний. Несколько восставших из могил покойников, которые вылезли из-под моста, переброшенного через пересохшую речку, да обитатели заброшенного хлева, где путники решили укрыться от дождя, – парочка молодых вампиров, не так давно прошедших инициацию. Их незавидную участь без лишних слов решил Адомнан. Таким образом Мертингер и Мартин почти без приключений пересекли все зачумленное герцогство с севера на юг, благоразумно не приближаясь, впрочем, к самому Элагону. Помощь цыгана в пути пришлась очень кстати – как оказалось, в детстве тот вместе с отцом изъездил здесь все вдоль и поперек: их табор кочевал большей частью в окрестностях города магов – тут хватало и лошадиных пастбищ, и доверчивых простаков, да и климат благоприятствовал жизни скитальцев – даже зимой под Элагоном редко ощущались настоящие холода, не то что в далеком Истаре или в том же Сар-Итиаде. Лишь война с нежитью вынудила цыган покинуть эти в то время еще приветливые места, подавшись на север. Теперь Мартин едва узнавал некогда прекрасные леса и долины: деревья повысыхали, трава почернела, даром что на дворе была осень, повсюду в воздухе витал сладковатый гнилостный запах. Отвратительные некроманты принесли с собой увядание не только людям, но и всему живому вокруг.
– Если они победят, повсюду будет смерть. – С ненавистью во взоре Мартин привстал в седле и, придержав своего скакуна, злобно сплюнул на жухлую почерневшую листву.
Мертингер тоже остановил коня.
– В Конкр они никогда не войдут, – пожал плечами эльфийский лорд, – в горы Тэриона, хребет Дор-Тегли и Ахан, думаю, тоже.
– Но в Конкр нет пути людям! И гномы вряд ли над нами сжалятся и приютят! – Цыган раздраженно посмотрел на своего спутника. – Почему эльфы всегда думают лишь о себе?
– Потому что, кроме нас самих, никто о нас не подумает, – ответил Мертингер, вновь направляя коня вперед по петляющему вдаль тракту. – Это ваша земля, человек. Вот и сражайтесь за нее. Или умрите, освободив место другим.
– Вам легко говорить, для вас что война, что праздничный хоровод, все едино, – бросил ему вслед Мартин, – а люди, они же не все воины: среди нас много слабых, которым нужна защита. Что им делать, когда сама смерть придет и постучится к ним?
– Юноша, я всего лишь эльф, – усталое лицо, покрытое шрамами, медленно повернулось к цыгану. – Чего ты от меня хочешь? Чтобы я защищал слабых и угнетенных? Их слишком много, и они слишком трусливы и неблагодарны. Чтобы посвятил себя истреблению нечисти? Что мне до нее, покуда она не пришла в мой дом? В этом мире столько зла, что его не искоренить и тысячами таких клинков. – Ладонь эльфа привычно легла на иссиня-черную рукоять меча, поглаживая кроваво-красный рубин в навершии. – У меня свой собственный путь и свой враг.
– Кто он?
Мертингер как-то странно взглянул на спутника.
– Ваш враг, он кто? – повторил Мартин.
– Хотел бы я знать, – не слишком понятно ответил эльфийский лорд.
Цыган озадаченно взглянул на эльфа: было видно, что подобного он никак не ожидал услышать.
– Не знаете? Но ведь...
– Когда-то давно я думал, что это эльф, – Мертингер неожиданно для самого себя погрузился в воспоминания, – потом уверился, что он человек. Теперь же понимаю, что никогда даже близко не приближался к разгадке.
