– Попробуйте это вино, ваше величество. Оно с юга, из земель, которые раньше назывались Темной Империей.
Инстрельд нахмурился:
– Надеюсь, вы не пытаетесь оскорбить меня, граф, упоминая древнее государство некромантов, которые у меня сейчас как кость в горле.
– Нет, что вы, сир! – Ночной Король взял в руки бутылку и наполнил бокалы. – Просто оно весьма приятно на вкус, а в Гортен вряд ли заходят торговцы из Сиены.
– Я так полагаю, в Гортене нет многого из того, что я вижу здесь, – мрачно заметил Инстрельд Лоран, – например, столь приторной лжи.
– Вы ошибаетесь, сир! – Анекто засмеялся. – Здесь ее куда меньше, чем в вашем дворце, и вкус у нее скорее горек, чем сладок.
– Что вы хотите сказать этим?! – вспылил король.
– Я хочу сказать, – спокойно ответил граф, – что когда вы почувствуете вкус горечи во рту, тогда вы поймете, что я обманул вас. А пока выпейте вина и поведайте мне о причинах вашего визита, ваше величество.
Инстрельд еле заставил себя сдержаться и не уйти. Он приехал сюда не для того, чтобы выслушивать наглые замечания этого негодяя! Но и вернуться в Гортен, не задав свой главный вопрос, он тоже не мог.
– Хорошо. Я прощаю вам вашу дерзость, граф. Меня привело сюда одно деликатное дело.
На лице Ночного Короля отразилось любопытство.
– Я вас внимательно слушаю, ваше величество.
– Меня беспокоит судьба одного человека. Я знаю, он ненавидел вас, и вы платили ему той же монетой. Но... вы единственный, кого я никогда не стану подозревать в его исчезновении.
– Вы говорите о сеньоре Прево, сир.
– Да, – король кивнул.
– Но почему же я оказался вне ваших подозрений, ваше величество? – Анекто задумчиво дотронулся до золотой цепи у себя на груди.
– Тот, кто больше всех кричит «я убью его», вряд ли окажется настоящим убийцей. Ведь подозревать-то будут именно его. Кроме того, я знаю, что смерть Прево на самом деле не нужна вам, он вас вполне устраивал, граф.
– М-да... Вам не откажешь в мудрости, сир. Как ни странно это звучит, господин Прево действительно устраивал меня. Упрямый, как бык, верный, как пес. Ни тому, ни другому никогда не выловить черную кошку в черной комнате.
Король взял со стола бокал вина и немного отпил.
– Именно поэтому я хочу, чтобы вы помогли мне. Прево обязательно нужно найти, я подозреваю, что здесь что-то нечисто, это заговор против трона.
– Но почему вы обращаетесь ко мне? – Граф тоже взял в руки бокал, но пить не стал.
– Я подозреваю, что в королевстве есть только один человек, который знал каждый шаг моего Прево. Кто методично отслеживал все его действия, интересовался его делами и связями. Это вы.
Анекто засмеялся, но смех получился совсем невеселым.
– И снова вы правы, ваше величество, – граф нахмурился, ему явно не понравилось то, что король разгадал одну из его тайн. – Да, я следил за Прево, и, скажу больше, я даже знаю, где он и что с ним случилось. Вы совершенно верно догадались об этом, как и о том, что я к этому непричастен. Но в одном вы все-таки ошиблись, сир.
– В чем? – Инстрельд насторожился, почувствовав подвох.
– В том, что решили, будто я стану помогать вам, ваше величество.
Король взглянул на своего собеседника, все еще не понимая, что происходит. В глазах помутнело, кровь застучала в виски, дыхание прервалось. Инстрельд попытался встать, но ослабшие ноги не держали его. Король Ронстрада свалился на пол у камина, не успев ничего сказать своему отравителю. Язык прилип к небу, а по рту растекалась отвратительная до омерзения горечь...
9 сентября 652 года.
Северный тракт. В сорока милях от Истара
Королевская карета неслась по просторному Северному тракту. Четверка сильных и выносливых лошадей из конюшни самого Инстрельда, запряженная в карету, вторые сутки мерила копытами путь от стольного Гортена к Истару. Время от времени кучер в синем плаще, расшитом львами и лилиями, символами гортенского трона, взмахивал кнутом и подгонял лошадей звучным криком «Хейя!». Чуть поодаль скакали вооруженные всадники – десять верных солдат его величества из числа королевских гвардейцев, их задачей было охранять важную особу, едущую в карете. Охранять... Или конвоировать, если выражаться точнее.
Всадники выглядели хмурыми, порученная миссия была им явно не по душе, ведь особа, которая находилась в карете, была не кем иным, как Беатрис Истарской, королевой Ронстрада, супругой короля и матерью наследника трона.
– Ваше величество, пересекаем границу герцогства. – Присоединенный к королевской гвардии молодой рыцарь девятнадцати лет от роду по имени Лютер, сын погибшего магистра ордена Златоокого Льва Эвианна Миттернейла, наклонился к зашторенному окну кареты. – Осталось всего двое суток пути.
Королева ничего не ответила, ее молчание стало уже привычным – за весь путь супруга короля не сказала ни слова своим провожатым. Юного Лютера это очень угнетало, молчание королевы он принимал на свой счет. Молодому человеку все время казалось, что она презирает его из-за его отца, из-за той душевной слабости, которой тот поддался, решившись на самоубийство после того, как королевская армия была разбита под Элагоном. Все последнее время он только и делал, что пытался доказать всем окружающим, всему миру и самим богам, что род Миттернейлов вовсе не пал духом, как думали многие, что он, Лютер, обязательно вернет то уважение и любовь, каким пользовались его предки в народе. Он даже вступил в королевскую гвардию, рассчитывая поскорее оказаться в бою и проявить себя на службе у короля. Но Хранн оказался глух к его чаяниям, и остатки королевской гвардии сиднем сидели в Гортене, не принимая участия в боях с Прóклятыми. А теперь вот еще эта миссия и молчаливое презрение королевы...
Лютер задумчиво смотрел на дверцу кареты, окно которой по-прежнему оставалось задернуто шторой. Правда ли то, что она плачет, тайком вытирая слезы, или покрасневшие глаза – всего лишь следствие усталости от изнурительного для женщины пути?
Внезапно штора отдернулась, и от неожиданности молодой рыцарь чуть не вывалился из седла.
– Ваше величество, я могу что-то сделать для вас? – Он вглядывался в ее несколько исхудавшее, отягощенное печалью, но по-прежнему прекрасное лицо.
– Поворачивай. – Карие глаза королевы, сухие (от множества выплаканных слез), сверкнули бессильным гневом.
– Поворачивать? – удивился молодой рыцарь. – Куда?
– Поворачивай в Гортен, рыцарь, – королева не просила, она приказывала.
– Я не могу, ваше величество, – во взгляде Лютера читалось искреннее сожаление, – у меня приказ вашего венценосного супруга незамедлительно доставить вас в Истар к одиннадцатому дню месяца.
– В этом приказе говорится что-нибудь о насилии надо мной? – зло спросила королева.
