– И я вас просчитывал, что греха таить… Извиняться
нечего – в таких играх лучше пересолить. Зато теперь вы можете доверять мне со
спокойной душой, а я – вам… К чему же мы пришли? Теми силами, что у нас имеются
здесь, оказать сколько-нибудь серьезное противодействие операции «Гроза»
попросту невозможно. Каналы связи со столицей использовать нельзя – из-за
риска перехвата и преждевременного выступления наших друзей… Сами догадаетесь,
что остается?
– Какие тут догадки, – сказала Даша. –
Остается поступать согласно классику…
– Простите?
– «Зачем он шапкой дорожит? Затем, что в ней донос
зашит. Донос на гетмана-злодея царю Петру от Кочубея…» Пушкин.
– Память у вас…
– А я только эти строчки, стыдно признаться, и
помню, – сказала Даша. – Как имеющие некоторое отношение к секретной
оперативной работе… Кого вы в курьеры наметили?
– Вас. Возьметесь?
– Приказ есть приказ, – сказала Даша. – А
вообще-то делать мне уже в городе совершенно нечего – все, что нужно, у нас
имеется, больше, хоть лоб себе разбей, не накопаем…
– Прекрасно, – с некоторым облегчением вздохнул
Галахов. – Откровенно говоря, я с самого начала полагал, что вы не станете
отнекиваться, а потому диспозиция разрабатывалась в расчете на вас…
Ознакомьтесь.
Он бросил перед Дашей паспорт в синей обложке с
полустершимся двуглавым орлом. Она бегло пролистала странички, прочитала вслух:
– Лымарева Ирина Федоровна… Кто такая?
– Неделю назад взяли районщики. Одна из хат, где
торговали «черняшкой», ничего интересного – рутина… В розыск ее никто не
объявлял до того, так что никаких накладок не предвидится. Возраст близкий –
тридцать два. В лице есть немного схожести – а впрочем, предъявлять эту
ксиву вам придется раза два, не больше… Темный паричок найдем, проскочит. Уже
куплен билет на десять тридцать, через полтора часа сядете в поезд… В фирменный
«Кедр», на Аюкан…
– На юг?
– Ага, – сказал Галахов спокойно. – И поедете
прямиком в Тохарскую республику, каковая после отделения от нашей губернии есть
совершенно самостоятельный субъект Федерации. По-моему, это не такая уж
авантюра. Наоборот. Вряд ли они держат под плотным наблюдением все вокзалы, особенно
южного направления, – что-то непременно просочилось бы, такое шило в мешке
не утаишь… Я рассчитал, смею думать, неплохо. До Аюкана – двенадцать часов
езды. Даже если учесть всякие задержки, к полуночи будете в Аюкане. А в час
сорок ночи есть самолет на Москву. Четыре часа лету – а это означает, что в
столице вы будете как раз в те же самые час сорок, но уже по-ихнему… Найдете
Дронова с Трофимовым – и запускайте механизм. На всю катушку. Микрофильмы много
места не займут, кто вас будет досматривать? Даже аэропортовский рентген тут не
страшен – заядлая фотолюбительница, вот и все. Оружие на всякий случай возьмите
с собой, удостоверение тоже, но в Аюкане сдадите пистолет вот этому
человеку, – он показал фотографию. – Он вас встретит на вокзале и
обеспечит остальное. Если лететь в столицу со стволом, придется предъявлять на
контроле, проделать все формальности, показав документы на вашу настоящую
фамилию, останется след…
– Понимаю, – сказала Даша.
– Какие-нибудь замечания есть? Или – предложения?
– Нет, наверное, – сказала Даша. – Вашему
человеку, ясно и ежу, вы полностью доверяете… Задумка хорошая. От авантюры и в
самом деле ничего нет. Я одна еду?
– Да. Можно, конечно, направить с вами и вашего…
курсанта, но я не думаю, что имеет смысл. Если за вас возьмутся всерьез, он, по
большому счету, ничем не поможет. А с мелочами вы и сама справитесь. Возражений
нет?
– Ни малейших, – сказала Даша, разглядывая
физиономию Лымаревой Ирины Федоровны. – Я сама думаю точно так же…
– Как вас доставят на вокзал, не спрашиваете?
– Не могли же вы этого не проработать? – пожала
плечами Даша.
– Естественно, проработал. – Галахов потер
глаза. – Мало я спал сегодня, зато все проработано без сучка, без
задоринки… На вокзал вас доставят, убедившись предварительно, что все хвосты
срублены. Давать вам сопровождение до Аюкана не стоит – по тем же причинам,
во-первых, не нужно расширять круг посвященных, а во-вторых, если все же
каким-то чудесным способом засекут и примут решительные меры, никакое
сопровождение не спасет…
– Логично, – кивнула она.
– Поезда сейчас ходят полупустые, это нам на
руку – легче будет засечь явную слежку.
– А если засеку?
– Постарайтесь выйти на первой же станции так, чтобы
они этого не заметили. Сможете?
– Смогу.
– И возвращайтесь назад с первым же поездом обратного
направления. Будем играть по запасному варианту. Есть такой, даже два…
А сейчас возьмите бумажку и запишите мне все ваши размеры.
– Зачем? – впервые удивилась Даша.
– Быстренько сгоняю одного верного человечка в ЦУМ.
Может, вы надо мной в глубине души и посмеетесь, но я хочу, чтобы перед
поездкой переоделись во все новое. Могли подсунуть такую крохотулечку, которая
подает в эфир сигналы, и тот, кому это крайне интересно, в два счета определит,
где вы находитесь…
– Зачем же смеяться? – серьезно сказала
Даша. – Вполне разумная предосторожность… Плавки, пардон, тоже менять?
Он столь же серьезно ответил:
– Можете не менять – если уверены, что ни у кого не
нашлось возможности прицепить туда датчик. Есть такие крохотульки на липучках,
Граник мне объяснял…
…Она критически обозрела свое отражение в зеркальной двери
купе, где оказалась единственной пассажиркой. Гражданка Лымарева Ирина
Федоровна смотрелась чертовски обыденно – синие джинсы, стандартный
пакистанский свитерок, дешевые кроссовки, темные волосы до плеч, помада той
расцветки, которую Даша раньше не применяла. Против крутого профессионала
играть бессмысленно, а вот любителя с толку собьет…
Расписание остановок висело в застекленной рамочке рядом с
титаном, и Даша успела все просчитать – прошло уже полчаса с тех пор, как поезд
тронулся (удивительное дело, стартовав практически по расписанию). Этого же
времени хватило, чтобы убедиться: никто не вел за ней слежки. Можно было
порядка ради заподозрить проводницу из аюканской бригады, но на такие извращения
не тянуло.
Через десять минут – Краснореченская. Лучше и выдумать
нечего. Собираться пора…
Она открыла об угол столика бутылку «Пепси», отхлебнула пару
глотков, поставила ее рядом со стаканом, положила тут же распечатанную пачку
печенья, помаду, немножко разворошила стопку постельного белья. Оставалось
полное впечатление, что хозяйка купе по-прежнему пребывает где-то поблизости.
Объемистая сумка стояла в ящике – и ничего в ней не было, кроме большой коробки
из плотного картона, распиравшей сумку так, что у любого наблюдателя оставалось
впечатление серьезного багажа.
