И выжидательно замолчала, держа двумя пальцами незажженную
сигарету.
– Значит, к сложностям готовы?
– Всегда готова.
– Хорошо, – сказал Галахов. – Каюсь, Дарья
Андреевна, – я для себя все решил, просто… Уж не посетуйте, хотелось
своими глазами увидеть вас в работе. Посмотреть, как вы умеете убеждать и
аргументировать. Нам с вами еще работать и работать, а знаю я вас плохо. Вы не
в обиде?
– Да боже упаси, – сказала она, старательно,
впрочем, чураясь любой неофициальности. – Вообще, я реалистка по жизни и
всегда прошу ровно столько… или почти столько, сколько могу получить. Вот я,
например, заранее знаю, что никакого обыска или хотя бы осмотра в «Золотой
пади» мне не санкционируют…
– Уж это наверняка, – хмуро сказал Галахов. –
На каком это основании, извольте спросить? Тайна каминных часов?
– Ну, вообще-то…
– Вы-то сама верите, что под ними скрыто нечто роковое?
– Трудно сказать, – пожала она плечами. – С
одной стороны, с другой стороны… Зыбко.
– То-то. С «Падью» пока играть не будем. Если только у
вас там найдется какая-нибудь заагентуренная горничная, которая украдкой
пошарит под часами…
– Увы… – пожала плечами Даша.
– Вот и останемся реалистами. – Полковник
помолчал, на сей раз не притворяясь, а всерьез что-то обдумывая. – Во всей
этой истории с часами, роковыми тайнами и беспечными певицами просматривается
нечто определенно кинематографическое. Ну скажите вы мне хотя бы
приблизительно: что могла выведать Маргарита, из-за чего ее понадобилось срочно
убирать? Ни за что не поверю, что люди высокого полета стали бы обсуждать по-настоящему
убойные дела в присутствии балованной эстрадной дивы. Это в кино сплошь и рядом
случается, а в жизни упорно получается наоборот.
– А эти загадочные эскизы?
– Ну, знаете… – поморщился Галахов. – Никто
еще не доказал, что они загадочные, что имеют какую-то связь… Согласен: дело
может оказаться гораздо сложнее, чем нам сейчас кажется. Но не стоит торопливо
приметывать на живую нитку… Валить в кучу все сразу. У меня самого порой
появляется желание взять да смастерить ирландское рагу… Помните? Когда все идет
в дело, вплоть до дохлой крысы… – Казалось, он колебался. Без нужды
поворошил бумаги на столе, подвигал пепельницу. И вдруг резко поднял голову: –
Лишней работы не испугаетесь?
– По этому делу?
– Не знаю. Видите ли, в кабинете Воловикова мне
пришлось временно поселить Граника – у него лопнула батарея, пришлось срочно
спасать бумаги и электронные игрушки… За два дня четырежды звонила какая-то
девица, явно не знавшая, что Воловиков мертв. Граник, не будь дурак,
старательно объяснял, что подполковник в отсутствии, – выдать себя за него
не рискнул, и правильно сделал, был риск, что она хорошо знает голос
Воловикова…
– Что она хотела?
– Не говорила. Подай ей Воловикова, и все тут. «Может,
передать что-то?» – «Нет, я попозже позвоню». А звонить она перестала аккурат в
тот день, когда в газетах появилось кратенькое сообщение – «с прискорбием
извещают… трагически, при исполнении служебных обязанностей…» Может, это и
совпадение, а может, и нет. – Он подал Даше карточку с телефонным номером. –
Граник к четвертому звонку успел подключить аппаратуру, номерок высветился…
Займитесь, вдруг что и проклюнется.
– Если это его информатор, она может и затаиться…
– Ну, за что купил, за то и продаю. Я, кстати,
предпринял те шаги, о которых говорил – насчет вашей кандидатуры на место
Воловикова. Дело вышло из стадии предварительного зондажа и, хотя тянуться
будет долго, рискну сказать, что весомые шансы у вас есть…
– Благодарю, – сказала Даша.
Она до сих пор решительно не понимала: что ему нужно и зачем
тянет наверх именно ее? Покупает, как необходимую в хозяйстве ценную охотничью
собаку, или тут скрыты более глубокие расчеты? Пора бы и намекнуть, что желает
получить взамен. Но что бы это ни было, нет ни намека на его желание
притормозить следствие, наоборот… Уж тут-то можно ручаться со всей
ответственностью, такие вещи она научилась просекать, еще не будучи
начальством…
– Рано благодарите, – усмехнулся он. –
Головной боли, не забывайте, прибавится неизмеримо.
– Можно нескромный вопрос?
– Ну-ка?
– Вам ни с каких вершин не пытались намекнуть, что там,
на верхотуре, быстрее нас отыскали разгадку? А потому вежливо просят не
увлекаться и не растекаться мыслью по древу, а следовать в должном направлении,
поскольку с горы виднее?
Галахов ответил, практически не раздумывая:
– Вы знаете, нет. А это, сами понимаете, вселяет
определенные надежды. Я, конечно, учитываю, что после вашего визита к Камышану…
Телефонный звонок был мелодичным – в кабинетах начальников
все аппараты мяукают нежно. Галахов безошибочно отыскал среди шести телефонов
именно тот, что подал признаки жизни, – и уже через несколько секунд его
лицо нехорошо застыло, стало злым и хищным.
– Она здесь. Нет, сам поеду. – Кажется, он бросил
трубку, не дослушав. Поднял глаза на Дашу. – Собирайтесь быстренько. Вашего
опера нашли…
…Точное время смерти определить рано, сказал врач и был,
надо полагать, абсолютно прав, но Даша, пребывавшая в тоскливом бешенстве, так
что порой застилало глаза чем-то багровым, смотрела на него, как на врага,
скомкала разговор столь хамски, что он откровенно обиделся. Сыскари, в темпе
прочесавшие подъезд и парочку соседних, установили, что Славка пролежал около
двух часов – в крохотном тамбурчике меж внешней дверью и внутренней,
заслоняя запертый вход в подвал. Убийцы действовали предельно нагло, но
выбрали, стоит признать, крайне эффективный метод: подъехала машина, средь бела
дня двое, нетвердо державшиеся на ногах и вонявшие спиртным за километр,
потащили в подъезд бесчувственного третьего, висевшего меж ними, как кукла.
Волокли и громко приговаривали что-то вроде: «Слабоват Васька оказался…»
Поскольку машина была довольно новой иномаркой, а одеты пьяные в дешевом стиле
скороспелых хозяев жизни, со стороны дворовой общественности демаршей не
последовало.
«Пьяный» (рядом с которым предусмотрительно положили пустую
бутылку), лежал долго, и жильцы, как водится, не вмешивались – перешагивали
через вытянутые ноги, кто-то оказался исполнен гражданского сознания настолько,
что заглянул в лицо. Но, убедившись, что имеет дело с совершенно незнакомым
субъектом, преспокойно ушел к себе.
Потом мужик с четвертого этажа собрался в подвал то ли за
картошкой, то ли за утаенной на опохмелку бутылкой – второе вероятнее, хоть и
крутил, косясь на пребывавшую тут же супругу, вид говорил сам за себя. Поскольку
бесчувственное тело не давало отпереть дверь, мужик, матерясь, попытался
оттащить препятствие в сторону, усадить – и быстро обнаружил, что «алкаш»
ничуть не похож на ватную куклу, как следовало бы ожидать, а наоборот,
окоченелый и, похоже, даже не дышит. Тут, надо полагать, сработала некая
солидарность – обитатель четвертого этажа добросовестно попытался расстегнуть
ворот. И обнаружил под курткой наплечную кобуру, а на свитере – две опаленных
дырочки. И кровь на рубашке. Хватило совести позвонить, куда следует. Приехала
машина ППС, сержанты нашли удостоверение, и поднялся надлежащий шум…
