– Напряги мозги в темпе. В каком РОВД у тебя знакомые
самые надежные?
К чести сподвижника, тот врубился моментально:
– Это ты про камеру?
– Ну конечно, – кивнула Даша. – Нельзя его
пока в СИЗО, мало ли что… Законных трое суток у нас есть, и на эти сутки надо
его в районе подержать.
– Если в таком разрезе… В Ленинский, к Таласбаеву. А?
Правильный мент, на управу не завязан, скорее наоборот…
– Идет, – с ходу согласилась Даша, подумав самую
чуточку. – Посадишь его в мою машину, сразу отрывайтесь от кортежа, и в
Ленинский…
Несмотря на все реформы, кое-что упорно не меняется. В любом
городе, по величине своей удостоенного районного деления, непременно отыщутся
Ленинский, Октябрьский и Советский…
– А потом?
– Правильно мыслишь, – сказала Даша. –
Непременно будет «потом». Потом смотаешься в школу за Ниночкой, устроишь очную
ставку по всем правилам, пусть все вертится вокруг ее заявления и пресловутого
незаконного хранения. При самом удачном раскладе управа его обнаружит только к
завтрашнему утру, а за это время он казенными бумагами обрастет, как барбоска –
блохами. Да, когда будем выводить, пошли вперед пару мальчиков, пусть оглядятся.
Что-то у меня на душе щемит… пошли.
Ярко-красное пятно на коричневом полированном столе
бросилось ей в глаза с порога. Сделав два шага к столу, она все еще не хотела
верить – не бывает таких удач, не бывает таких совпадений…
– Это – что? – спросила она хрипловато.
Обернулся Алентьев:
– Из стола вынули только что, из верхнего ящика…
И продолжал методично вынимать содержимое других ящиков, ни
в коей мере не разделяя Дашиной обалделости – ну да, считанные люди знали о
красном дневнике…
Она вытянула пинцет из чемоданчика эксперта, захватила
уголок толстой пластиковой обложки, перевернула. И вместо законной радости
отчего-то испытала легкий иррациональный страх: словно оживало другое прошлое,
заокеанское, тридцатилетней давности. Неужели бывают такие вот совпадения?!
На внутренней стороне обложки и первой странице наклеены
цветные и черно-белые, аккуратно вырезанные из фотографий фигурки: Мерилин в
том самом потрясном платье, Мерилин в короткой юбочке и чулках-сеточках,
Мерилин в джинсах и белой блузке, совсем простая девчонка, Мерилин в купальнике
зябко ежится на пляже…
Надписи, красиво выведенные разноцветными фломастерами.
Сначала имя звезды написано неправильно, «по слуху», надо полагать – Меrilin
Моnrо, сколько бы у Риточки ни было достоинств, знание английского среди них не
числилось. Потом, должно быть, кто-то просветил или сама наткнулась на
правильный вариант. Дальше – в полном соответствии с оригиналом: Маrilym
Моnroе.
Даша перевернула несколько страниц. Почерк крупный, не
особенно разборчивый. «Балдели на природе». «Элка бесится, но что уж тут
поделаешь, радость моя, ангельский должен быть голосок, а не прокуренная
сопранка…» «Ненадежность – вот что сводит меня с ума. Мерилин Монро». «Ну
никогда я не научусь водить машину!»
– Откуда это у вас? – спросила Даша, отложив
пинцет – все было ясно и так.
– Что?
– Не придуривайтесь. Эта тетрадь.
– А я ее первый раз вижу.
– Гражданин допускает неточность, – невыразительно
поправил всего навидавшийся Алентьев. – Предмет извлечен на глазах
понятых.
– Особо оформите в протоколе, тщательно опишите, –
сказала Даша. – Продемонстрируйте понятым два-три идентификационных
признака…
И отрешенно подумала: ни хрена не понимаю. Настолько
заврался и уверовал в неприкосновенность фаворита, что держал тетрадь дома…
Стоп!
Вновь взялась за пинцет. Ну да, изрядное количество страниц,
чуть ли не четверть тетради, исчезло. Правда, они были не вырваны, а аккуратно
вырезаны, скорее всего, лезвием безопасной бритвы, потому и незаметно было при
беглом осмотре…
…Она вышла из подъезда первой. Настороженно огляделась –
пустой двор, напротив столь же шикарная девятиэтажка из красноватого кирпича,
несколько машин там и сям, пустых. Совсем далеко, у выезда на улицу,
прогуливается шикарная соболиная шубка с кремовым афганом на поводке. Вроде бы
чисто. Она махнула своему водителю, чтобы подгонял «Волгу» впритык к подъезду.
Двое Пашиных оперативников маячили в отдалении – провожали взглядами,
работнички-бобры, хозяйку шубки и афгана. Даша свистнула, заставив их
встрепенуться. Заглянула в подъезд:
– Повели!
Первым вышел автоматчик, за ним – скучающе-брезгливо
державшийся Камышан в распахнутой дубленке.
Именно по дубленке вдруг дернулось, поползло вверх совсем
крохотное, ярко-рубиновое пятнышко…
Даша прыгнула, не успев толком подумать, оттолкнулась от
автоматчика, как бильярдный шар от бортика, ушибившись при этом о жесткую
выпуклость бронежилета. Сбила Камышана с ног, в падении развернула, швырнула
наземь, под прикрытие машины, навалилась, закрывая телом, словно героическая
фронтовая медсестра. Над головой противно вжикнуло. Скосив глаза, она увидела
на светло-коричневой половинке двери две свежайших щербины – щепки
отлетели там, куда угодили пули…
У самого лица маячили нелепо топтавшиеся высокие юфтевые
ботинки – автоматчик, поводя стволом, искал цель. Вокруг топотали. Начиналась
сумятица.
Перевалившись через Камышана, Даша встала на четвереньки,
рванула дверцу машины и заорала:
– В машину, мать твою! Паша!
Камышан привстал, нелепо раскорячившись. И полетел на пол
«Волги», нырнул головой вперед – это опомнившийся Паша, подняв клиента за
шкирку и задницу, во мгновение ока закинул в тачку. Запрыгнул следом, и машина
рванула под визг покрышек, обдав всех, а особенно не успевшую выпрямиться Дашу,
фонтаном полурастаявшего грязнейшего снега.
Дальнейшее напоминало типичную сценку из заокеанского
боевика: все, кто имел при себе табельное оружие, моментально его вытащили и
старательно изготовились к стрельбе, вертя головами, укрываясь за машинами.
Проходили секунды, понемногу становилось ясно, что неизвестный стрелок вовсе не
горел желанием устроить роскошную ковбойскую перестрелку. Выстрелил два раза и,
сообразив, видимо, что цель для него безвозвратно потеряна, выбрал самый
выигрышный для себя вариант: заткнулся.
Откуда он палил, решительно непонятно. Вероятнее всего, из
дома напротив – но все окна закрыты, на крыше – никакого шевеления. Даша
распорядилась:
– Посмотрите лестницы, порыскайте по дому…
Но прекрасно понимала, что действует исключительно для
очистки совести: все квартиры не обыщешь, никто не станет затевать столь
грандиознейшую операцию, да и стрелок мог давно покинуть дом, преспокойно
укатить в поджидавшей машине… Кончится рутиннейшим протоколом и полным
отсутствием следов. Что же, живой Камышан настолько кому-то опасен? Вообще-то,
это плюс, наглядно свидетельствует, что не пустышку вытянули, и прокуратура
будет добрее, и кой-кому из управы труднее будет изобразить Вячика агнцем
невинным.
