И ведь подействовало. Полковник подошел вплотную, почти при
этом не качаясь, щелкнул каблуками, приложился к Дашиной ручке:
– Прошу прошения, мадемуазель! Охамели в Азиях-с!
Окромя того – поражены и восхищены. Излишне добавлять, кем. Честь имею
представиться, полковник Волхович. Соблаговолите ли…
– Мадемуазель Дарья, – сказала она в тон. –
Вы так внезапно вторглись, ваше высокопревосходительство, я застигнута врасплох
и смущена…
– Приятно слышать, мадемуазель, приятно слышать! –
прогудел он, подкручивая несуществующий ус. – Разрешите вашего штафирку на
дуэль – и чпок?
– Ну к чему же такие зверства, полковник… –
протянула она капризно. – Извольте без варварства, иначе велю кликнуть мою
карету и укачу в ночь…
– Понял! – заверил полковник, раскланялся и
кинулся назад в холл, вопя на ходу: – Виолетта, ты, главное, сумку не
переверни, а то раки расползутся!
Глядя ему вслед, Даша внутренне собралась и посчитала про
себя до десяти. Сердце все еще колотилось сильнее, чем ему следовало бы.
Полковник Волхович с медицинскими эмблемами на лацканах
тужурки нового образца был тем самым Барином с фотографии. И, соответственно,
тем самым «подполковником», что вкупе с неизвестным пока субъектом средь бела
дня похитил Нину Евдокимову из милицейской школы. Ошибка исключена – та самая
сыто-барственная физиономия с брезгливо откляченной нижней губой, волосы упали
на лоб в точности так же… Не бывает таких совпадений.
«Это называется – залетела девочка», – подумала Даша,
стоя на прежнем месте и глядя на входящих. Одним из первых появился еще один
заочный знакомец, которого она опознала мгновенно, – Роман Фирсов
собственной персоной, персонаж фотозабав с участием Маргариты Монро, чуточку
загадочный представитель чуточку загадочных столичных воротил… Н-да, залетела.
Словно бы наблюдая за собой со стороны, она слушала собственный голос –
опамятовавшийся Стольник представлял ее новоприбывшим, начав с Романа, а Даша,
как и полагалось по легенде, совершенно безмятежно улыбалась, показывая всем
видом, что крайне рада и ничуть не смущена. Судя по реакции ввалившейся
компании, подобные случайные знакомства были тут делом самым обычным, и рыжая
незнакомка никакого неудовольствия не вызвала. Если ее и принимали за
эскортницу, то постарались этого не показать.
Вот теперь началась настоящая суматоха, предварявшая
нешуточную гульбу. На подмогу Виолетте неведомо откуда возникли две девахи в
черных платьицах с белыми передничками, и все трое, в момент застелив стол
скатертью, принялись уставлять его яствием и питием. Волхович увивался вокруг,
с гусарской прямотой похлопывая по разным местам и призывая упасть-отжаться (на
что никто не обращал внимания). Даша не без тоски во взоре посмотрела на
вожделенные часы, отошла и присоединилась к остальным, перебравшимся пока в
уголок, чтобы не мешать проворным официанткам или кто они там.
– Полковник, ваше благородие! – громко позвал
Роман. – Ну оставь ты девочек, право слово, пока не уронили тебе на ногу
порося. Нога твоя меня не волнует, а вот поросенок у нас последний… Пока
хозяйка нового зажарит, сто лет пройдет… – И, обернувшись к Даше, сказал
совершенно непринужденно, словно они были знакомы сто лет: – Он у нас мужик
умный, и весьма, просто любит вот так вот придуриваться, солдафона изображать.
В армии просто поветрие какое-то – насмотрелись «Особенностей национальной
охоты» и «Лебедь-шоу»… Сюрреалистическая штука – армия.
– А я знаю, – сказала Даша столь же
непринужденно. – Сама служила, представьте.
– Да? В чинах?
– Какие там чины, – сказала она чистую
правду. – В связистках.
– А теперь?
– А теперь опять на телефоне. Во вневедомственной
охране. Аж прапорщик.
– И есть перспективы?
– Ага. Повезет, буду старшим прапорщиком.
– Это же грустно.
– Чем богаты, – пожала она плечами.
К тому времени она успела украдкой рассмотреть собеседника –
искусство, доступное даже не обремененным погонами женщинам. Лет сорока пяти,
но ни малейших признаков лысины, крепкий, уверенный в себе мужик – уверенность
спокойная, без лишнего суперменства. Такой и в самом деле способен играть
первую скрипку, под которую поневоле пляшут и Стольник, и ввергнутый в узилище
Камышан. Стольник и сейчас выглядит зажатым, как устрица, у которой пытаются
плоскогубцами выдрать жемчужину.
Как ни удивительно, пьяный полковник расслышал их разговор.
Оставив облегченно вздохнувших служанок, придвинулся к Даше и браво предложил:
– Переходите ко мне, звезда моя, враз перепрыгнем через
пошлых прапорщиков и соорудим звездочки побольше с одним просветиком…
– Мерси, – сказала Даша. – Всю жизнь крови
боялась, так что с медициной связываться погожу…
Полковник заржал, загадочно похмыкал и вновь кинулся к
столу, вопя:
– Виолетта, упала-отжалась! Не манерничай ты с
колбасой, кромсай ее, родимую, ломтями погрубее, русские, чай, люди!
– Вообще-то, он не особенно и шутил, – сказала
Даше женщина по имени Марина. – Он может и устроить. Так что имейте в
виду. Эти его змеюги на петлицах – чистой воды камуфляж. Как у всех особистов.
Полковник, не оборачиваясь, рявкнул:
– Мариночка, автокатастрофу устрою! Не болтай, враг не
дремлет!
– Кто кому устроит… – бросила она с пьяным
нахальством. – Нынче вам, мон колонель, не тридцать седьмой и даже не
восемьдесят пятый… Пойдемте за стол, господа? Душу пора оросить…
Даша оказалась меж Стольником и Романом. Стольник, видимо,
до сих пор не выработал должной линии поведения – то бросался наполнять ее
бокал, то сидел надувшись, словно мышь на крупу. А взгляд Романа она ощущала на
себе все чаще – чисто мужской заинтересованный взгляд, если здесь и была игра,
он должен быть великим актером. Сейчас она уже могла сказать со всей
уверенностью: это его голос раздался в трубке во время обыска у Камышана,
именно он, а не выдававший себя за него рвался сообщить Камышану, что Рыжая
села на хвост…
Правда это еще не повод для опасений. Подобные Роману люди
сами никогда никого не убивают. Да и не за что ее пока убивать. А вот за
Стольника могут потом взяться – если все же знают, кто она такая. Но это уж,
цинично выражаясь, его проблемы, оно и к лучшему, послужит живцом…
Остальных она тоже успела рассмотреть, прокачать и оценить.
Лощеный джентльмен средних лет по имени Влад не являл собою никаких
психологических загадок – быстро стало ясно, что он собирается, не выпендриваясь
и не шумя, хорошо поесть, хорошо выпить, а потом повести в постель одну из
девочек, в каковую программу изменений вносить не намерен, выполняет ее
старательно, как отбойный молоток.
