– Не получилось? – задушевно спросила Даша.
– Если бы. Ну, я подал недвусмысленный намек… стою
перед ней и потихонечку закипаю от всего пережитого. А она раздевается перед
мной, как перед зеркалом, ноль эмоций. Посмотрела на меня и спокойненько –
спокойненько, главное, тварь! – говорит: «Я же не извращенка какая, чтобы
в свою многоопытную щель тряпочки запихивать. Мне там желательно иметь нечто
потверже… И вообще, сядь на телефон, закажи блядешху, она тебе за бабки и тряпочку
пососет…» Цитирую дословно. Поворачивается, идет в ванную, как мимо пустого
места. У меня потемнело перед глазами, рванулся туда и вмазал… Когда начала
падать, подхватил ее, положил в ванну…
– А потом?
– А потом полистал дневник, – сказал Камышан словно
бы даже с некоторым вызовом. – Там тоже было… понаписано… «Камышан-то
Камышан, вот только хрен похож не на камыш, а на плакучую иву…» В таком ключе.
Много всякого. Ей, сучке, это было ужасно смешно… Пробовала даже стишок
сочинить насчет… В общем, забрал дневник и уехал. Дома прочитал от корки до
корки, вырвал все страницы про меня, сжег на кухне в раковине…
– А зачем приехали еще раз?
– Было идиотское ощущение, что – не добил… И ведь добил
бы, окажись она живая… Точно, добил бы. Вот вам и вся печальная история.
– Почему дневник не уничтожили?
Помолчав, он сказал глухо:
– Понадеялся, что пронесет… Не думал, что сунетесь. Где
там расписаться?
– Подождите, – сказала Даша, отложив ручку. Вы
понимаете, что сознаетесь в убийстве? По вашей обрисовке оно получается
неумышленным, но все равно…
– Прекрасно понимаю. Ну, а вам-то что? Вот у вас и
убивец с полным признанием, на блюдечке… – он коротко трескуче
рассмеялся. – То у вас морды бьют, чтобы сознался, то не нравится вам,
когда сознаешься…
– А про винтовку с лазерным прицелом не забыли? –
спросила Даша. – Такое впечатление, и про нее, и про наши прежние
разговоры…
– Ай, да бросьте вы эту лирику! – отмахнулся
Камышан. – Может, это в вас целили. Что-то я, как ни ломал голову, не
придумал, кто мог со мной выкидывать такие штучки… Кладите бумажку в папочку и
ждите медальку… Только давайте я подмахну сначала.
Полное впечатление, что перед ней сидел другой человек,
двойник вчерашнего Камышана по внешности. Но не уговаривать же его? Даша с
каменным лицом дала ему подписать протокол, вызвала сержанта-конвойного, потом
впустила Пашу. Сунула ему листки, отвернулась к окну и закурила.
– Вот это ни хрена себе… – громко выдохнул Паша.
Она обернулась:
– Тонко ты подметил…
– Даша, ну не может этого быть…
– Чего? – горько усмехнулась она.
– Брешет.
– Но ведь могло и так случиться?
– Могло. Но не верю. Чутье. Если бы не сидел в этом
деле по уши, мог и поверить, а так… Мешает что-то.
– Аналогично, – сказала она. – С учетом всех
предшествующих обстоятельств и всего, что вокруг убийства наворочено, –
херня это на постном масле, а не сознанка. Будь это в обычном СИЗО, ты что
первым делом подумал бы?
– Что ему – кинули «маляву». И велели вешать на себя.
– От то-то, – сказала Даша. – А в данных
условиях… что же можно подумать в данных условиях? Что Тодыш к нему кого-то
пустил…
– Вот не надо. Не гони на Тодыша.
– Или – ты потом вернулся, – безжалостно
продолжала Даша. – И провел с ним политбеседу…
– Слушай, Рыжая, – сказал Паша тихо. – Не
надо, а? Ты, конечно, нынче начальство и все такое, только все равно не надо
меня сукой делать… Я-то думал, мы с тобой и впрямь друзья…
– Извини, – сказала Даша тоскливо. – Ну,
извини курву… Не подумавши ляпнула. Паша, но ведь это ненормально. Это так
неправильно, что у меня слов нет…
– Почему? Он нормально соскочил. Все! – Паша
скрестил руки перед лицом. – Дело закрыто. Эту бумажонку мы с тобой никак
не сожжем – потащим прокурору, как миленькие… На нем, правда, висит еще
подозрение насчет Жени Беклемишевой… Только у меня ощущение, что двадцать
шестая статья УПК может и не сработать, не получится соединения дел. Основания
больно уж шаткие. Вот и выходит, что вся история распадается на несколько дел,
причем главное – об убийстве Маргариты Монро – мы с тобой только, что
самым блистательным образом закрыли. Без всяких нарушений. Чистосердечное.
– Ага, – сказала она зло. – А поскольку это
все-таки не пьющий слесарь из рабочего квартала, в суде толковый и дорогой
адвокат эту чистосердечную сознанку смешает с говном. В особенности если сам
Камышан будет орать, что ему тут яйца в дверь пихали. Как ни крути, а все улики
у нас – косвенные. И вернут дело на доследование, только мы к тому времени
будем в жуткой заднице… Я кристально излагаю?
– Кристально, – хмуро согласился он. – Есть
еще один вариант – ничего он в суде не будет опровергать. Подтвердит все,
подведут под состояние аффекта, а то и сунут в спецпсихушку, откуда иногда
через годик преспокойно выходят вовсе даже не психами. Первый раз, что ли?
– В бога, в душу, в мать… – произнесла она с
расстановкой. – В любом случае дело придется закрывать. Не могу отделаться
от впечатления, что он дрогнул и согласился было всех утопить, а потом
передумал. Дожимать надо было, а я, дура, отложила на потом… Ладно, снявши
голову, по волосам не плачут.
– Зря ты насчет меня. И про Тодыша тоже зря.
– Ладно, проехали, – сказала Даша. –
Бывает… – Прищурилась и тихо продолжала: – Хочешь, докажу, что я тебе
доверяю? Ну-ка, кого напоминает эта сытая физиономия рядом с Женечкой Беклемишевой?
Напряги извилины…
Он долго всматривался, зачем-то шевеля губами. И вскинулся:
– Это же второй фигурант! По Евдокимовой!
– Оченно, знаешь ли, похоже, – сказала
Даша. – Знаешь, где у нас штаб Шантарского военного круга? Молодец.
Возьмешь своих лучших ребят и парочку машин. Все, что нужно. Формальностями
пренебречь, я за все отвечаю, с санкции верхов. Короче, есть подозрение, что
этот тип именно там имеет честь служить. И задача у тебя немудрящая: засечь его
при удаче, тихонечко вести, установить личность. Только, я тебя умоляю, работай
ювелирно. Он не интендант и не коновал, настрой ребят в этом ключе… Чтобы
работа была по высшему классу.
– Это во что же мы вляпались?
– В уголовщину, как всегда, – хмыкнула
Даша. – Ну, ты уяснил всю деликатность задачи? Все шишки – на меня, ни о
чем таком не беспокойся. И повторяю, Паша, – работай ювелирнейше, не
нарвись там…
