– Но меня не было в выходные…
– А вы думаете, папа будет вдаваться в такие тонкости?
Не говоря уж о том, что и я испытываю вполне определенные подозрения.
– Но не может же быть, чтобы насчет меня…
– А почему бы и нет? – безмятежно спросила
она. – Какой-то роман так и называется: «Подозреваются все»… Ладно, не
буду вас мучить. Все пойдет своим чередом, всех поголовно допросят, конечно, но
вы со мной сейчас поговорите откровенно, как на исповеди. Иначе я могу
рассвирепеть и еще до явления Беклемишева народу Карфагеном пройду по вашему
заведению…
– Поверьте, я…
– Поговорим, а там будет видно, верю я или нет. Я
немного разбираюсь в ваших делах, но нужно вникнуть глубже…
– Пожалуйста, я…
– Это нормально, что в выходные здесь не было ни
единого врача? То есть – соответствует устоявшейся практике?
– Увы. Выходные, признаться, – мертвый сезон…
Представляете, наверное, какая у нас нехватка людей? И как те, кто работает,
живут впроголодь?
– Представляю, – сказала Даша. – Как везде,
что же тут неясного. А уколы кто делает? Вам приходится?
– Нет. Врач никогда не делает уколов сам, даже в
случаях, подобных… нынешнему. Есть медсестры, имеющие должную квалификацию и
допуск…
– Так, – сказала Даша. – А эта ваша Фаина,
симпатичная женщина в наколочках, подобный допуск имеет? Ну?
– Вообще-то нет…
– Да? – подняла брови Даша. – А мне наш
человек докладывал, что именно она несколько раз ставила Беклемишевой уколы.
Как вы сей феномен объясняете? Только давайте договоримся: отвечать без затяжек
и раздумий. Я вас не пугаю, но сугубо от меня зависит, кто из вас тут останется
на свободе, а кто будет задержан по подозрению…
Доктор страдальчески поморщился:
– Сплошь и рядом случается, что уколы ставят обычные
санитарки. В конце концов, для этого нужен минимальный навык.
– То есть и это у вас – обычная практика?
– Обычнейшая, – признался он с вымученной
усмешкой. – И не только у нас… Повсюду.
– Благо клиент все равно протестовать не может? Чтобы
лишний раз по морде не получить?
– Дарья Андреевна, не я эти порядки вводил, и зарплату
не я задерживаю, и не я ее устанавливал в виде сущих крох… Кто сюда пойдет на
такие гроши? Держимся за каждого, кто пока не сбежал. Я согласен, внутривенные
уколы требуют более серьезного подхода, но поставить внутримышечный или
подкожный, в принципе, может любой после минимального натаскивания. Дело врача
– подробно расписать, кому и что колоть, все остальное лежит на медсестрах.
– А медсестра может по дружбе попросить санитарку:
«Зин, ты там за меня колони…»?
– Бывает. Выходные вообще – тяжелые дни.
– Ага, – понимающе сказала Даша. – И спят
блаженненько, и водку иногда попивают, а то и трахаются на рабочем месте, коли
до понедельника начальства не будет. Да и само начальство тоже люди. Словом, мы
подходим к банальной истине: в том, что больная умерла вечером в воскресенье и
пролежала до утра понедельника, нет ничего из ряда вон выходящего?
– Я бы не сказал, что это обычная вещь, но подобное то
и дело случается. Без всякого злого умысла и заговоров.
– Пойдем дальше, – сказала Даша. – Давайте-ка
все же проработаем вариант заговора – или, говоря не так пышно, того, что у нас
в конторе именуется «преступным умыслом». Да не дергайтесь вы, вас лично я пока
ни в чем таком не обвиняю… Предположим, я работаю у вас. Врачом, санитаркой,
медсестрой… И мне позарез нужно вколоть Беклемишевой какую-то гадость, которую
ей вовсе не прописывали, поскольку от этой гадости любой тут же загнется.
Трудно мне будет подменить ампулу?
– Не особенно, – сказал он, отводя глаза.
– Все равно, медсестра я с допуском, санитарка или
врач?
– Без разницы. Вот только, осмелюсь заметить, у
санитарки и медсестры не в пример больше возможностей, чем у врача… Я же
говорил – врач с медикаментами, предназначенными для конкретного больного,
практически не соприкасается. В отделениях для тех, кто поспокойнее, больные
сами ходят в процедурный кабинет, а у нас колют в палатах, вот и вся разница…
«Оба караульных для порядка каждый раз смотрели, какие
ампулы принесли Беклемишевой, – вспомнила Даша. – Но фармацевты из
них никудышные, к тому же иные лекарства сплошь и рядом находятся в
немаркированных ампулах, да и не проверишь предварительно на себе, это же не
пища за королевским столом, которую в былые времена пробовала куча народа. Мать
твою, как легко совершить в психушке заказное убийство, не нужно бегать с
автоматами…»
У собеседника был вид человека, которому предстоит принять
незамедлительно серьезное решение. И он решился:
– Я полагаю, не было нужды в такой изощренности… То
есть в подмене ампул.
– Так-так… – поощряюще сказала Даша, мгновенно
насторожив уши. – Без всякого яда? Это как?
– Можно было сделать все совершенно иначе. Достаточно
всего-навсего не сделать нужного укола. Понимаете, многие наши медикаменты
вводятся в комплексе. Потому что у многих есть побочные эффекты. Скажем, для
поддержки сердца колется строфантин, но параллельно с ним вводится так
называемый корректор. Строфантин без корректора как раз и может вызвать
остановку сердца. Улавливаете?
– Улавливаю, – медленно сказала Даша. –
Значит, я вкалываю этот ваш строфантин, но корректор оставляю у себя в кармане
– и преспокойно ухожу… А человек умирает.
– Да.
– А может какой-нибудь анализ определить, что именно в
тот день человеку не кололи корректор?
– Очень сомневаюсь. Вряд ли.
«Великолепно, – подумала она. – Не больничка, а
полигон для идеального убийства. Никаких концов не сыщешь.»
– Беклемишевой назначали строфантин?
– Да. Ежедневно. Дарья Андреевна, нужно как-то
постараться объяснить все отцу…
– Успокойтесь, – хмыкнула она. – Начальство
велело здесь поставить наряд омоновцев, скоро подъедут. Мы ведь не звери,
понимаем ваши… проблемы. Точнее, щекотливость вашего положения, – добавила
она без намека на сочувствие. – Не попрет Беклемишев на автоматчиков, не
настолько он глуп… И еще один вопрос, быть может, неделикатный… Как по-вашему,
она и в самом деле была больна или симулировала?
– Симулировала? Я о таком аспекте как-то не думал.
Никто не требовал от меня подобных умозаключений…
