Кухарук, с большой дозой вероятности, вынул свой ствол
первым – почти забытый пистолетик ТК, Тульский Коровина калибра 6,35, довольно
опасная игрушка при стрельбе в упор. Видимо, собирался героически задержать
обоих преследователей и к приезду машины отконвоировать, сдать из рук в руки
тепленькими. Топтуны, естественно, среагировали не так, как он ожидал. Что в
точности произошло, неизвестно, но это, в принципе, и неважно. Происшедшее
прекрасно укладывалось в классическую формулу «скоротечный огневой контакт».
Старикан выстрелил трижды. Две пули достались человеку,
занесенному в соответствующие документы как «неустановленное лицо». Третья так
и не отыскалась – то ли ушла в «молоко», то ли легко зацепила второго. Каковой
и ответил двумя пулями калибра девять миллиметров, после чего, убедившись,
должно быть, что Кухарук и его собственный напарник лежат бездыханными,
прихватил папку старика и растаял в неизвестности за пару минут до появления
милиции. Ни единого свидетеля, способного рассказать хоть что-то путнее, не
отыскалось.
Как ни крути, а бывший волкодав НКВД-МГБ, разменяв девятый
десяток, ухитрился помереть благородной мужской смертью – в перестрелке, с
оружием в руке, в боевом азарте… «Дай бог каждому, – с грустным цинизмом
подумала Даша. – По крайней мере, не успеваешь понять, что
проиграл, – словно молния…»
Наконец-то имелось вещественное доказательство в виде трупа
неизвестного – но толку от него было чуть. Лет тридцати – тридцати пяти,
славянского типа, одет не бедно и не богато, стандартные не новенькие вещи, в
которых ходит половина Шантарска, никаких документов нет, отпечатки пальцев
аналогов в картотеке не имеют, «Макаров» с глушителем никогда прежде не
светился. Тупик.
– По крайней мере, мы теперь знаем, что за эту вот
папочку можно и схлопотать пулю, – сказала Даша.
Галахов, перед коим были разложены сопровождавшие
«аналитическую записку» вырезки, аккуратно сложил их стопочкой:
– И только? Для того, чтобы подкрепить вашу версию,
как-то маловато. Можно, конечно, сказать, что в виде трупа мы получили весомый
аргумент существования некой группы, озабоченной сохранением неких тайн вплоть
до наглого применения крайних мер, – но это именно аргумент, а не
доказательство.
Даша, вообще-то, уважала коллег и начальников, способных без
малейшей запинки построить длинную и сложную фразу, звучавшую как по писаному,
но сейчас было не до восторгов. Пожала плечами:
– Все укладывается в систему…
– Укладывается, – сказал Галахов. –
Великолепно укладывается. Но скажите вы мне честно: можем мы с этой системой
идти в прокуратуру или ФСБ?
– Я бы поостереглась, – сказала Даша честно.
– Я тоже поостерегусь. Не из боязни выставить себя на
посмешище, а оттого, что они, располагая нашими «уликами», не продвинутся ни на
шаг. А вот утечка вполне может произойти. Если признать вашу догадку верной, то
против нас – даже не почти всесильные «авторитеты». Гораздо хуже. Я могу
примерно набросать списочек этих наших декабристов, который наверняка совпадет
с тем, что у вас в голове… Это должна быть силища… Коли уж решились на такое
предприятие. Слушайте, а почему у вас вид… прямо-таки торжествующий?
– Потому что за всей беготней я так и не успела
доложить… – сказала Даша. – Сегодня утром меня остановила некая
девица, скорее всего, информатор Воловикова, – и принесла, по ее
утверждению, ключик к дискетке… Вот.
– Ох, хочется мне сказать простыми русскими словами…
Почему молчали?
– Только сейчас руки дошли… – виновато ответила
она.
– Пойдемте проверим.
– К нашим компьютерщикам? – спросила Даша.
Полковник окинул ее непонятным взглядом:
– Начинаете шарахаться от каждого куста?
– Предпочитаю не рисковать, – твердо сказала Даша.
– Что предлагаете? Может, у вас есть компьютер?
– Увы… – развела она руками. – Так и не
освоила эту премудрость. Времени не урвать. Но идея у меня есть. В милицейской
школе – компьютерный класс. А у меня там найдется курсант, который уже прилично
наловчился обращаться с компьютером. И, что немаловажно, я в нем полностью
уверена. Я с ним работала, – добавила она, не вдаваясь, понятное дело, в
ненужные начальству подробности.
– Он меня знает в лицо?
– По-моему, да.
– Жалко. Есть в этом предприятии запашок бульварного
детектива – тащиться через полгорода, конспиративно… К курсанту…
– Вы же сами сказали, – пожала плечами
Даша. – Это должна быть силища. Лучше не рисковать…
Глава 22
Добрый день, печаль…
«Сибиряки! Земляки и друзья! Принимать это решение было
мучительно больно. Как патриоты России, мы долго, слишком долго надеялись, что
страна найдет в себе силы выйти из кризиса. Однако надежды постепенно таяли.
Дело даже не в том, что в столице сидят дураки и воры. Как
говорится, дело житейское, на место дурака всегда может прийти умный, а вора
можно поймать за руку. Гораздо печальнее другое – не осталось никаких сомнений,
что новая Россия собирается и дальше по примеру старой „прирастать Сибирью“.
Прирастать, необходимо заметить, в самом хамском, наглом и беззастенчивом стиле
колониального грабежа. Нас примитивно грабят, не давая взамен даже бус, ситца и
ножниц. Я не буду перечислять примеры – они известны всем. В Россию уходит все
– от леса и алюминия до золота и алмазов. А в ответ – невыплаченная за полгода
зарплата, умирающие от нужды старики, бессильные что-либо предпринять взрослые
мужики, слезы, полнейшая неуверенность, закрытые школы, бастующие медики,
вставшие заводы. Завтра наших солдат пошлют умирать в очередную, неизвестную
даже по карте, пылающую клоаку – за интересы столичных колонизаторов.
Это надоело всем, и пришла пора действовать. Сегодня,
десятого апреля, Временный Совет взял в свои руки всю полноту власти на
территории Шантарской области, провозгласив суверенное и независимое
государство – Сибирскую республику. Все воинские подразделения, каким бы
ведомствам они не принадлежали, находятся на стороне Временного Совета.
Территория республики полностью под контролем наших вооруженных сил.
Правоохранительные органы сопротивления не оказали.
Начиная с этого часа, на территории республики временно
приостанавливается действие Конституции РФ – Российской Федерации и вводится
особый порядок управления. Любые попытки дестабилизировать обстановку будут
пресекаться со всей решительностью. Любые хулиганские проявления, преступления
против личности и имущества будут караться расстрелом на месте. Напоминаем:
всякая попытка призвать к организованному сопротивлению властям Сибирской
республики либо к соблюдению законов и Конституции России, к которой мы больше
не имеем отношения, будет расцениваться как антипатриотические действия,
требующие самого жесткого ответа.
