Правда, сняв пальтишко, она уже не выглядела инородным телом
и не без женского удовлетворения окинула взором свое отражение в зеркале во всю
стену – рыжеволосая красоточка в обнажавшем плечи голубом заграничном платье,
пальцы унизаны изделиями из благородного металла, шея и уши им же отягощены.
Роман все это подсунул в коробку с платьем, а она до поры до времени приняла
спокойно…
Ресторан был из лучших, а потому атмосфера царила самая что
ни на есть чинно-благородная – музыка негромкая, беседы тихие, контингент
насквозь светский. Настолько, что вломиться сюда с обыском было для опера
несбыточной мечтой.
Дизайнера, ходили слухи, привозили из Рима, а танцовщиц
обучали в столице. Даша этому вполне поверила, увидев, как искусно выгибается,
кружась вокруг металлического шеста, стриптизерка в зеленом газе – судя по
всему, номер только что начался. В гнилом зарубежье, не понимавшем истинного
шика, этот шест, судя по фильмам, был в крайнем случае никелированным, но в
Шантарске его позолотили – знай наших. «Если она так каждый вечер будет по
шесту задом елозить, позолоту частенько подновлять придется», – мимоходом
подумала Даша.
– К бару, – сказала она, предупреждая вопрос Романа. –
Коктейль хочу пить у стойки бара, как в классических детективах… Пора испытать,
наконец.
Что ни говори, это было приятно – сидеть нога на ногу на
высоком табурете, обтянутом натуральной кожей, фиксировать недвусмысленные
взгляды – платье начиналось далеко от шеи, а кончалось далеко от пола, –
радужно посверкивая бриллиантиками в кольцах, посасывать коктейль с видом
великосветской небрежности. Не все детективные романы выдуманы от начала и до
конца – порой и обычному сибирскому оперу доводится хлебать дорогостоящее пойло
посреди самой пошлой роскоши.
Вот только – в первый и последний раз. Это был не ее мир, а
потому и не стоило расслабляться до донышка. Чтобы не горевать потом в глубине
души…
– Говорят, тут есть эти самые пресловутые
кабинеты… – сказала она шепотом, разделавшись со вторым коктейлем. –
Слово-то какое маняще-развратное… Насколько тебя знаю, озаботился заказать?
– А как же.
– Вот и пошли, – решительно сказала она,
соскользнув с табурета и оправив платье. – Что, в самом деле, лясы точить…
Ничего экстраординарного в кабинете не оказалось –
роскошная комната с необъятным диваном и богато сервированным столом, вот и все
дела, разве что ванной предусмотрительно снабжен. «Так вот и гибнет
романтика», – подумала Даша, поправив волосы и пристроив на столе сумочку.
…Она первая бросилась ему на шею, дрожа от возбуждения.
Чувства и ощущения выплясывали шалую чечетку, примитивное желание мешалось с
охотничьим азартом, а ненависть – с тоской оттого, что все происходило в
последний раз. Возможно, творившееся с ней не имело названия в человеческом
языке – а может, с незапамятных времен именовалось предельно точно, но она была
не интеллектуалкой, а гончей собакой и просто не знала таких мудреных слов,
обозначавших загадки лабиринтов души.
Она прощалась со сказкой, где с самого начала не было
никаких иллюзий, а он не знал, что все это в последний раз. Даша с
естественным, как радуга, бесстыдством старалась получить все и все
испробовать. Яростное колыхание обнаженных тел стало последним аккордом
затянувшейся схватки – о чем знал лишь один из участников, а второй, похоже, не
подозревал…
Когда она вышла из ванной, уже одетая и подмазанная, а Роман
удалился туда, действительность неуловимо изменилась. Затмение чувств было
тренированно загнано куда-то в глубины. Она включила магнитофончик, удобно
устроилась в кресле и закурила, без особых усилий возвращая холодную
деловитость.
Наконец он появился, свеженький и благоухающий
«Фаренгейтом», потянулся обнять. Даша легонько отстранилась:
– Сядь. Поговорим…
– О чем?
Он великолепно держался – ни тени напряженности, взгляд
невозмутим, ласков. А ведь не может не понимать…
– Давай о чем-нибудь экзотическом, – сказала
Даша. – Вроде вольной Сибири, инкорпорейтед. Интересно, ты-то кем будешь?
Премьером или министром финансов? Или что-нибудь экзотическое выдумаешь – вроде
великого визиря?
Он не шелохнулся, лишь глаза сузились.
А улыбка осталась самой непринужденной:
– Дашенька, ты просто молодец. Я восхищен, серьезно.
Красивых женщин у меня было немало, а вот такие умницы попадались вовсе уж
нечасто… Говорил я Волховичу, что жить надо скромнее, но поди докажи ему…
Впрочем, дело, конечно же, не в потрепушке Волховиче и болтушке Марине?
– Ну конечно, – сказала она. – Понимаешь, я
гончая собака. Я очень хорошая гончая, у меня получается…
Роман преспокойно встал, оторвал небольшую кисточку
винограда и стал отщипывать по ягодке. Улыбнулся:
– Значит, обойдемся без пошлостей? Ты не будешь
загонять меня в угол коварными репликами, а я не буду глупо таращить глаза и
бормотать, что ты сошла с ума?
– Ага, – сказала Даша. – Глупо ведь
притворяться.
– Я тебя могу заверить в одном – как только мы
оказывались в опасной близости друг от друга, всякое притворство улетучивалось.
– Я знаю, – серьезно сказала Даша. – Только
это совсем другая опера, нам сейчас не до нее…
– А по-моему, следует все же уточнить кое-какие
детали, – покачал головой Роман. – Поверь мне на слово – если бы не
мои труды, тебя давно бы убрали. Изящно и экологически чисто. Я вовсе не требую
благодарности, просто расставляю все точки…
«В нем погиб великий актер», – пришла ей на ум
шаблонная, однако чертовски точно отражавшая реальность фраза.
– И то, что я от тебя был на седьмом небе, – тоже
чистейшая правда, – добавил он тише.
– Знаю, – сказала она. – Могу честно признаться –
аналогично…
– Тогда в чем проблема? Кто нам мешает и дальше…
– Жизнь.
– Ты знаешь, уважаю людей упертых, – сказал
он. – Сам такой. Но вот скажи ты мне честно… Неужели чувство долга нужно
доводить до абсурда? В конце концов, ты столкнулась не с бандитской шайкой и
даже не с крестными отцами. Это качественно иная ситуация. Здесь будет
республика. Страна. Будем надеяться, не повторяющая ошибок России. Все
останется по-прежнему – банкиры будут работать, сыщики ловить воров,
автобусы ходить по расписанию, – вот только жить люди станут немного
получше. Без российского идиотства. Что до тебя конкретно, то вам станет даже
вольготнее – нужно будет и можно будет взяться за криминал решительнее, деньги
у вас будут другие, и техника, и возможности. Богатой благополучной стране
нужна сильная, сытая, отлично оснащенная полиция…
