Та смутилась, как юная ученица, но начала говорить:
— Матушка! Моя младшая ученица привела в дом этого человека с берега. Я не ведаю, что она сделала! Я боюсь за нее, матушка! — Альда еле сдерживала себя, чтобы не броситься более опытной ведающей в ноги, моля о помощи.
— Тише! Тише, дитя! Сейчас посмотрим. А теперь рассказывай ты! — обратилась Старейшая к незнакомцу.
Тот задержался с ответом, явно не зная, с чего начать.
— Я не знаю, Старейшая, что случилось со мной, — начал он. — Раньше я никогда не бывал в этих краях, и здешние звезды на небе мне незнакомы. Как я очутился на этом берегу, тоже не имею ни малейшего представления!
— Ты помнишь что-нибудь, что было до того, как ты очутился на берегу? — с интересом спросила его пожилая ведающая, давая знак Альде, что о ее вопросе она тоже помнит.
Незнакомец вздохнул:
— Сначала мне казалось, что я что-то помню, но теперь я уже не так уверен в этом… Возможно, это был бред, ведь я уже замерзал.
— И что же ты помнил? Не стесняйся!
— Я видел город с домами в пять-шесть этажей, хотя и не знаю, был ли это мой родной город или я просто путешествовал в тех местах.
— А ты почувствуй свое отношение к этому городу, — наклонилась к нему Старейшая.
Незнакомец ненадолго прикрыл глаза и ушел в свои мысли, потом ответил:
— Я не уверен, но мне кажется, что тот город не был моей родиной, хотя, возможно, я прожил в нем некоторое время.
— А что для тебя представляется при слове «родина»?
Гость опять задумался, потом неуверенно продолжил:
— Простор. Степь. — Увидев непонимание во взгляде собеседницы, он пояснил: — Очень большое пространство, заросшее травой, деревьев немного, и они в основном встречаются возле рек и озер или в других низменностях.
— А было ли там море? — задала свой вопрос заинтересовавшаяся Альда.
— Нет. То есть, наверное, нет. Я не помню такого большого пространства воды, по крайней мере в том месте. Возможно, позже я и видел что-то подобное.
— Странно, — пробормотала Старейшая. — Но ты рассказывай все, что помнишь.
— Больше ничего не приходит в голову, — смутился мужчина. — Потом стало холодно, очень холодно, я быстро начал замерзать, потому что был мокрый.
Ведающая пожевала губами и уточнила:
— Там тоже была ночь? Воду или лодку ты не помнишь?
— Наверно, там была ночь… Воду не помню, но, кажется, был дождь, сильный дождь. Скорее всего, я сбился с пути…
— Да уж!.. — вздохнула Альда. Ей стало жаль незнакомца, судя по всему, попавшего неизвестно как в абсолютно чужой для него мир.
— А что ты помнишь дальше, после того, как стало холодно? — продолжила расспрос Старейшая.
— Некоторое время я ничего не слышал и не чувствовал, кроме холода, потом неожиданно ощутил чьи-то прикосновения и голос.
— Что говорил этот голос? — нетерпеливо поинтересовалась Альда и тут же смутилась, вызвав неодобрительный взгляд старшей ведающей, которую она нечаянно перебила.
— Я помню только одну фразу: «Именем Закатного Огня» и еще что-то было о Закатной Дороге, но до или после — не помню, а потом что-то произошло, и я очнулся окончательно.
Обе женщины на мгновение застыли в ступоре, они-то хорошо знали, откуда могла взяться эта самая фраза. Древнее, очень древнее заклятие «на жизнь» начиналось с нее. Заклятие страшной силы, требующее огромной отдачи от заклинающего. Альда побледнела, она помнила, где и когда ее ученица могла его услышать. У малышки оказалась на редкость хорошая память, из-за чего теперь ее жизнь висела на волоске — заклятие такого уровня даже она сама поостереглась бы произносить, что, уж тут говорить о Лерике.
— Да помогут ей добрые боги! — пробормотала Старейшая, тоже поняв все. — Теперь жизнь девочки в руках Высших.
— Матушка!!! — бросилась Альда к Старейшей, но та жестом остановила ее.
— Молчи, беспутная, я буду думать, чем можно помочь твоей ученице! А пока ступай к ней!
Гость, ничего не понимая, смотрел на обеих знахарок, как он их привычно воспринимал. Заметив его реакцию, старшая сказала:
— Та девочка, что спасла тебя, заплатила за это своей жизненной силой, теперь ее жизнь висит на волоске! Тебе больше ничего не грозит, если сам не найдешь приключений на свою задницу! Но помни о той, которая заплатила за тебя!
Незнакомец сник, осознав сказанное, но все же решился на вопрос:
— А что такое Закатная Дорога?
— Дорога Жизни и Смерти, — проворчала старая знахарка. — Не тебе про то знать! Ступай! Не хочу тебя больше видеть! Альда проводит тебя к Торну, там и заночуешь. Хотя… — пробормотала она себе под нос, — давненько я не слыхала о Закатной Дороге и тех, кто был бы с ней связан… Может, ты и неспроста явился в наши края…
Посмотрев на застывшую Альду, она сказала:
— Ступай же! Я сама укажу дорогу пришлому. Мне надо еще кое-что посмотреть!
Альда вышла. А старая колдунья еще долго бормотала что-то над металлическим зеркалом, зажигала странные воскурения из трав, порой внимательно глядя на мужчину, но как бы сквозь него, от чего у того по коже ползли противные мурашки. Но постепенно он начал дремать и, когда ведунья наконец-то закончила свои непонятные ритуалы, подошла к нему и взяла за руку, не сразу понял, где находится.
— У тебя свой путь, — негромко сказала она. — Теперь пойдем, я укажу дорогу.
И пожилая женщина проводила его до порога какой-то хижины, стоящей неподалеку, велев выскочившему заспанному хозяину уложить гостя спать. Тот, ничем не показав несвоевременности визита, поклонился и проводил неожиданного гостя в дом, где и уложил на топчан возле печки.
Сперва Райсен Норль, как звали человека, спасенного Лерикой, очухавшись за пару дней после своего неожиданного прибытия в этот мир, несмотря на снежные заносы, решил отправиться в ближайший крупный город, в надежде найти там ученых, знающих или способных разгадать тайну «пришедших с моря», к которым его причислили местные ведающие. Но вскоре чужая неведомая жизнь мягко взяла его в свои стальные объятия, подобно лапе карайна.
С этими великолепными животными Норль познакомился в первую же зиму. До Ирвайда, куда он намеревался добраться, конечно же дойти не вышло. День ото дня снега становилось все больше, и местные ездовые животные не могли его преодолеть. Соорудив снегоступы, Райсен ухитрялся пройти около тридцати с лишним миль от побережья от жилища к жилищу, где его всегда пускали переночевать и кормили, чем богаты; потом зима заставила его остаться в хижине охотника. По словам последнего, дальше человеческое жилье встречалось слишком редко, чтобы успеть преодолеть расстояние между селениями на снегоступах за день. Ночевать же в крепчающие морозы в снегу и без горячей пищи Райсену не улыбалось — очень легко не проснуться очередным утром.
