— Но как можно надеть на палец следы? — вздохнула женщина.
— Не знаю пока. — Девочка пожала плечами. — Этого еще не было…
— А кто этот странник? — поинтересовалась Тарела.
— Халег, матушка… — обронила та. — Ой! Это не я сказала, это сказала девочка…
— А ты кто? — изумилась Тарела. — Разве ты не девочка?
— Я — Лорна, — очень серьезно ответила юная собеседница.
Действительно, на первый же вопрос: «Кто ты?» — малышка сразу сказала, что она — Лорна и долго не реагировала на любые другие обращения. Ведающая задумалась, а девочка, увидев это, снова вернулась к своему письму.
Тарела была скорее знахаркой, чем ведающей, ее дар был очень слаб, но она всегда делала все, что в ее силах. Вот и в тот день, увидев найденную кроху, женщина растерла ее настойками, напоила отваром вместе с принесшими ее охотниками и, укутав, уповала только на волю Высших; большего она сделать не могла.
Малышка вскоре очнулась, но молчала и только, дрожа, жалась к теплу. Тарела час от часа ждала ухудшения состояния, но девочка чувствовала себя по-прежнему. Она и заснула, почти прижавшись к раскаленной каменной печке, а знахарка до утра не спала, подкидывая дрова в огонь. Следующий день прошел почти так же, только малышка перестала дрожать и с охотой поела несколько раз. На третий день она наконец стала отходить от печки, а на четвертый и сама Тарела почувствовала, что опасность миновала.
Откуда она, Лорна говорить отказалась, женщина настаивать не стала. Когда девочку нашли, на ней было надето только подобие платья из старой мешковины, а на ногах изношенные войлочные тапочки, в которых ходят по дому богатые люди в сильные холода. Все решили, что девчонку выкинули из повозки проезжавшие в тот день дорские господа. Однако Тарела сомневалась, что все так просто.
Очнувшись от воспоминаний, знахарка увидела, что девочка продолжает писать. Малышка, узнав, что слова можно записывать буквами, очень увлеклась этим занятием. Женщина подошла к ней, и Лорна подняла голову.
— Я дописала, — выдохнула она с видом выполненного долга и подвинула к Тареле полоску желтоватой коры, на которой приходилось писать в последние годы.
Та аккуратно взяла ее и прочитала:
Придет ли сумеречный странник во дни беды,
Поднимет он, надев на палец, свои следы;
Придет в бушующем прибое Морская Мать,
Чтоб пасынка по зову крови поцеловать;
Возденут руки трое нищих;
Пройдет фрегат с разбитым днищем;
И от полярного восхода
[10]
Вернутся снова три народа.
Тарела вздрогнула, закончив читать, все же она имела дар и не могла не понять, что написанные девочкой фразы не просто странные стихи — эти слова являлись сложным многоуровневым предсказанием. Если бы еще догадаться, о ком оно… Предсказание было написано далеко не детским языком и включало понятия, не очень знакомые даже самой Тареле, например, «фрегат».
— А кто такие «трое нищих»? — спросила женщина в надежде понять хотя бы что-то.
Девочка наморщила лоб.
— Это те, у которых ничего нет, — ответила она после некоторых раздумий. — Только я сомневаюсь, двое или трое.
Тарела хотела спросить еще про три народа, хотя предполагала, что одним из них могли быть легендарные прародители денери, ушедшие из мира в давние времена, но не успела задать вопрос — в дверь постучали.
— Кто там? — с некоторым недовольством поинтересовалась знахарка, отвлеченная от размышлений.
За дверью послышалось что-то невнятное.
— Спрячь! — тихо шепнула девочке Тарела, отдавая ей кусочек коры с предсказанием. — И иди за занавеску!
Лорна молча соскользнула со стула и, зажав кору в руке, отправилась в крохотный закуток за печкой, где была теплая лежанка. Когда к ведающей приходили посетители, девочка скрывалась там, чтобы не мешать.
В дверь вошли две женщины. Одна из них была старшей ведающей округи. Старейшей, как принято, Тарела ее никогда не называла, слишком вздорный и неуживчивый характер был у той. Вторую ведающую хозяйка дома тоже видала, но только мельком. Женщина пригласила гостей к столу. Те сели, но от угощения отказались, и она сразу почувствовала напряжение, исходившее от гостей.
— Ты хоть знаешь, кого пригрела?! — с вызовом спросила старшая без предисловия.
— Девчонку-подкидыша, которую выбросили в метель проезжие господа. — Тарела упрямо сжала губы, она давно не была уверена в причине появления Лорны, но решила придерживаться общего мнения.
— Ты хоть видела ее глаза?
— А что глаза? Она же не местная…
— Дура ты! Не хочешь видеть того, что видят уже все, — она не девочка…
— А кто же? — в сердцах прервала собеседницу Тарела, хотя прежде не позволила бы себе такого.
Тарела подозревала, кого имеет в виду старшая ведающая, но до этого момента не хотела признаваться даже самой себе в своих сомнениях. В конце концов, девочка и девочка, кто бы она ни была. Последнее время малышка относилась к женщине почти как к матери.
— Нелюдь! Существо в человеческом облике! Если ты настолько слаба, что не видишь даже этого, слушай более опытных!
— Я должна была оставить ее замерзать?!
— Может, это было бы к лучшему!
— Ты имеешь в виду байки о «приходящих»?! Ты их встречала хоть раз?!
— Это не байки! Эти существа прокляты и навлекают проклятие на всех, кто рядом.
— Я была бы достойна десятикратного проклятия, если бы бросила беспомощного ребенка!
— Повторяю тебе: она — не ребенок. У подобных ей существ нет возраста, они только прикидываются детьми, чтобы вызвать жалость к себе.
— Кто б тебя пожалел так же, как ты… — едва слышно произнесла хозяйка дома.
— Ну как знаешь, мое дело предупредить, расхлебывать тебе!
— Спасибо за предупреждение!.. — процедила Тарела.
— Кстати, а где она? — поинтересовалась гостья.
Хозяйка усмехнулась:
— Гуляет.
Женщина знала, что обе ведающие не почувствуют присутствия девочки, пока та находится в запечном закутке. Дом не раз перестраивался, но печка с теплой лежанкой за ней сохранилась еще от прабабки, а она в свое время была Старейшей этих мест и до смерти не имела себе равных. Что уж там сделала прабабка, неизвестно, но этот закуток был невидим для взглядов ведающих, в чем сама Тарела не раз убеждалась еще раньше. К сожалению, хотя в данном случае к счастью, и слышно оттуда не было почти ничего, только неразборчивые голоса.
— Ну тогда мы пошли, а ты еще раз подумай! — сказала старшая ведающая, вставая.
