— Она хотела, чтобы я написал ей все заклинания, которые прочитал в той книге. А мне почему-то совсем не хотелось. Тогда она начала злиться и пообещала, что если я ей не помогу, то она сама найдет тех, от кого я сбежал. Я испугался и решил бежать и от нее. Когда я увидел Арану, то подумал, что она сможет мне помочь, и обратился к ней.
— Интересно, — пробормотала та.
— Я все равно бы сбежал…
— Ну что с тобой поделаешь?.. Оставайся, если хочешь. Я уж точно не буду искать тех, от кого ты убежал.
— Да?! — В глазах мальчишки светилась радость.
Арана только вздохнула — несмотря на вполне зрелые рассуждения о некоторых вещах, в остальном Селли оставался ребенком своего возраста.
— Не буду, не буду, — подтвердила ведьма. — Хотя ты сам понимаешь, что новые, особенно «эффективные» и «лучшие» заклинания интересны для всех обладателей магического дара. Но я не буду тебя принуждать — если захочешь, расскажешь. Мне вот что интересно, было ли в этой книге что-то написано, для кого предназначены эти заклинания, ведь не все годятся для всех.
— Разве?! — Мальчик был удивлен. — Там было написано «для обладающих магическим даром» и все.
— Понимаешь, во всяком случае, в нашей каверне есть маги стихиальные, визуальные, есть магия ведающих; говорят, что у зорхайнов тоже есть своя магия; когда-то были у нас и маги, называемые «истинными» — и у всех магия разная. Я слышала, что истинные маги были сильнее всех, но их почему-то не осталось.
Теперь озадачен был мальчишка.
— А я думал, что есть просто магия, и все. Только кто-то слабее, а кто-то сильнее.
Обе ведающие смотрели на юного мага и не могли взять в толк, кто из них сходит с ума. Арана начинала кое-что подозревать, но информации было катастрофически мало, чтобы прийти к окончательному выводу. А вот сам мальчишка с его структурой дара, заметно отличавшейся и от стихиалов и даже от визуалов, приводил ведающую в еще большие раздумья — может, он как раз из тех, кого в древности называли «истинными»? А кто же тогда люди, которые посмели украсть юного мага из родного дома и говорили о необходимости его правильного обучения? И куда, наконец, делись местные истинные, ведь не могли они пропасть сами собой, обладая самым высоким потенциалом из всех имеющих магический дар? Ох, нечистое тут дело!
Западный ветер, как всегда, принес дожди декады на две, а то и на три. Вторую декаду мелкая морось сыпалась с небес, то слабея, то усиливаясь, но без остановки. Над болотистыми лугами повисла дождливая дымка, земля раскисла, местами превращаясь в трясину. На болотах броды и гати ушли под воду, и пробираться по ним стало смертельно опасно.
Рослый русоволосый человек средних лет в видавшем виды зеленом плаще с капюшоном размеренно шел среди невысоких холмов, стараясь не выходить далеко на луга, но все равно временами проваливаясь в грязь по колено. Он невольно вжимал голову в плечи, чтобы укрыться от дождя, отчего казался сутулым. Вся его одежда давно промокла, а в окрестностях не осталось ни единой сухой ветки, чтобы развести хороший костер, приходилось греться только ходьбой. До цели пути оставалось дня три при нормальной погоде, а по такой распутице и все пять. Прямой дороги в те места не было, а окольная шла в обход низин, что удлинило бы путь еще на декаду.
Райсен Норль был в этих местах не первый раз. Он продолжал искать то, что поможет объяснить ему загадку его собственного появления в этом мире и странности самого этого мира тоже.
Впервые он попал сюда больше трех лет назад, неизвестно как оказавшись на незнакомом побережье в начале зимы. Тогда его, почти замерзшего, спасла от смерти маленькая девчушка, оказавшаяся ученицей ведающей. Как оказалось, в здешних краях, называемых Северными Пустошами, эти самые ведающие имели большое влияние и немалые способности, что удивило Норля, привыкшего к редким и слабым проблескам магического дара у своих соплеменников. Где были его родные края, мужчина теперь не знал, хотя местный язык почему-то понимал и говорил на нем. Довольно быстро стали блекнуть в памяти и отголоски прежней жизни. Местные ведающие назвали его «пришедшим с моря», что не объясняло ничего, кроме того, что он был далеко не единственным таким. Но и другие, если и могли что-то рассказать, то не знали, в какой стороне отсюда находятся их родные края. Так что для жителей побережья они были скорее явлением природы, как гроза или шквал на море. «На то воля богов», — считали они. Но Райсен не мог успокоиться, его пытливый ум всегда пытался найти причины всего, что происходит вокруг.
За три года он исходил весь северо-восток в поисках разгадки своего прибытия сюда и устройства этого странного мира или системы миров, как считали некоторые. Он побывал в Ирвайде, самом крупном городе этих земель, и обшарил там все доступные библиотеки, расспрашивал немногочисленных городских ученых и ведающих. Многие советовали ему отправиться в столицу Игмалиона и обратиться там за информацией в Королевский университет или даже в академию магии — Антрайн, но Райсен сомневался, что магистры с ходу решат поделиться всей доступной им информацией с неизвестным чужеземцем. А кроме того, как он подозревал, даже в столице нужной ему информации сохранилось мало — слишком многое говорило за то, что этот мир пережил далеко не одну глобальную катастрофу, и с каждой из них уменьшалось число знающих хоть что-нибудь. Отголоски минувших эпох придется искать в запечатленных на камне рисунках и письменах, а также в древних легендах, к которым в этих краях относятся бережно и уважительно.
За прошедшее время Норль привязался к местному народу, не дающему цветистых обещаний, но умеющему держать свое слово. Сейчас Райсен направлялся в одно местечко на островах среди бескрайних Эйгенских болот. Однажды он попал туда случайно. Низкорослые люди с темной кожей, которую выдубили до такого вида солнце и темная торфянистая жижа, в которой они возились ежедневно с раннего детства до смерти, доброжелательно приняли чужака. Жили они охотой на болотную живность — от многочисленных птиц и крупных мягкотелых койхасов с огромными глазами, живущих в протоках между островами, до мелких земноводных типа болотных траг, собирали семена диких злаков и каких-то личинок, живущих в торфяниках.
Жители земель, отстоящих от низин, считали болотных людей дикарями. Но от этих самых дикарей он услышал немало очень сложных философских рассуждений; кроме того, среди них также встречались провидцы, причем не только женщины, но и мужчины. Да и сами острова представлялись достаточно странными: одни из них были обычными болотными островами, закрепленными корнями деревьев, а вот на других из-под земли выступали камни, причем часть камней сохранила следы обработки человеком. Каменные блоки уходили в воды болота, и, возможно, такие острова образовались на фундаментах древних строений, занесенных песком и землей.
Болотные люди поклонялись овальному камню, стоящему на одном из островов, называя его «мировым яйцом». Они знали основы геометрии, а в своих поселениях играли в странные математические игры, успех в которых зависел в равной мере от логики и предвидения.
