Совсем не та реакция, которую я ожидал, вот черт.
– Тухлятиной, – воображения мне явно не хватает,
видимо, нужно было смотреть совсем другие фильмы.
– Значит, я падаль?
Ну, слава яйцам, пошли дела кое-как!
– Никого другого я здесь не вижу.
– Может, прогуляемся?
– Легко. Ты присмотришь за Сонни-боем, Лора?.. …Он выше
меня почти на голову и намного шире в плечах, при желании он смог бы стать
субкоманданте и даже команданте, но для этого Кожаный Том слишком мелко
плавает. Он не боится, что я тресну его по башке камнем или монтировкой, он
идет впереди, я отстаю шага на четыре, ненависть к нему то затухает, то
вспыхивает с новой силой, чего опасаюсь я – так это чтобы она не оказалась
такой же фальшивой сукой, как Лора, такой же продажной девкой – или нет, не
девкой, скромницей с круглыми коленками, скромницы и пальцем не дают к себе
прикоснуться, сбегают, оставив на память учебник для вузов по судебной
психиатрии. Чего опасаюсь я – чтобы моя ненависть не сбежала в самый
неподходящий момент, все к тому и идет. Зачем я пристал к этому парню, зачем
разозлил его?.. Мне нужно научиться управляться с желаниями, которые мне
незнакомы или о которых я хотел бы позабыть навсегда, так и есть, в моей
ненависти к Кожаному Тому наметился отлив, от луны это не зависит.
– Эй, урод! Мы так до Москвы доберемся… Куда это ты
меня ведешь?
– Ищу подходящее место, чтобы начистить тебе
физиономию.
– Мы уже прошли как минимум два подходящих.
– Как знаешь.
Кожаный Том внезапно останавливается и поворачивается лицом
ко мне.
– А теперь можешь повторить все то, что сказал мне в
кафе.
– Ты разве не запомнил? Может, тебе записать? Пара фраз
на сон грядущий очень тебя поддержит.
Он знает, что делает, отличное место для выяснения
отношений: небольшой пустырь на задворках «Челентано», глухая стена самого кафе
с одной стороны, глухая стена леса с другой, пара мусорных баков в отдалении,
вот для чего он меня сюда привел: мусорные баки. Побежденного суют головой в
гниющие отходы, чтобы унизить его окончательно.
Ах ты, грязный румын!
Именно так я и думаю о Кожаном Томе, когда вижу мусорные
баки: «ах, ты грязный румын!» Гнусный грязный романешти, или как там тебя еще
называют. Ясно, что никакой Том не румын, с чего бы это ему быть румыном, но
мне просто необходимо, чтобы Том стал румыном – хотя бы на время. Таким, какой
я вижу всю эту шоблу, засравшую Дунай и окрестности, всю эту банду оборванцев,
рвущихся в Европу в подштанниках, онучах и стоптанных постолах. Вечно сальные
головы – вот что такое румыны, вечная грязь под ногтями, полипы в носу, волосы
в ушах, оттянутые мочки, рты забиты стальными коронками, вот что такое румыны!
Говорят, среди них есть даже интеллектуалы (гы-гы, бу-га-га, нахх!), есть даже
те, кто вытирает задницу туалетной бумагой, а не лопухом и дубовыми сучьями, а
кое-кто преподает в Гарварде, предварительно сменив фамилии Жопеску и Жопяну на
благообразные Смит и Вессон. И все они, вне зависимости от того, какой материал
для задниц используют, – все они мечтают о Великой Румынии! Конечно, если
присоединить к территории этого вонючего табора кегельбан, шапито, библиотеку,
поле для игры в регби и плавательный бассейн – может, тогда и получится Великая
Румыния. Единственный приличный человек в Румынии – Дракула, есть еще женская
сборная по спортивной гимнастике, чего-то они там берут, какие-то медали, я
видел их пару раз по телевизору в спортивном баре «01е!», страшные бабы, глазу
не на чем остановиться, оба раза я желал, чтобы хоть кто-нибудь из них свалился
с бревна и переломал себе ноги, и руки тоже, а лучше было бы, чтобы свалились
все, и не только с бревна, но и с брусьев, это неполиткорректно, милый, это
дурной тон, ксенофобия давно вышла из моды, ксенофобам не продадут ни одного
диска Большой энциклопедии «Кирилл и Мефодий», даже на скромный Автосалон-2004
рассчитывать не приходится, ксенофобам в приличном заведении, практикующим
реггей «in live», не выдадут ключа от сортира, и ни один официант не возьмет у
ксенофоба на чай больше пяти рублей, если твоя кошка – ксенофоб, утопи ее
котят! В гробу я тебя видел, Лора!.. Грязные румыны нас ненавидят и считают,
что самое время поучить нас демократии, суки, хуже только поляки, вот черт…
Оказывается, клятых пшеков я ненавижу даже больше, чем романешти, вот кому бы я
пустил шляхетскую кровь, вот чьи изъеденные гонором мозги я размазал бы по
проезжей части Дворцового моста!..
Но и румын будет достаточно.
Вернее, одного грязного румына, который стоит сейчас в трех
метрах от меня.
Мне хочется проделать ему дырку в черепе немедленно,
положить пулю не промеж глаз (глаза Тома мне совсем не нравятся, близко
посаженные, тусклые румынские глаза), лучше всего целиться в лоб, в лобную
кость, нужно только подпустить его ближе и…
Меня трясет, как в ознобе, ноги подкашиваются, не вовремя я
затеял эту склоку с Томом, не вовремя. Не потому, что мне не хватит запала, с
этим-то как раз все в порядке, просто я хреново себя чувствую.
Что-то среднее между вирусным гриппом и лихорадкой, еще
несколько секунд назад ими и не пахло, не пахло ничем, кроме торжества
здоровой, очистительной ненависти. Теперь же сердце колотится где-то в горле,
во рту пузырится липкая слюна, по спине градом стекает пот.
– Я смотрю, ты уже в штаны наложил? – почти
отеческим голосом спрашивает Кожаный Том.
Ах ты, грязный румын!
– С чего это ты взял, ублюдок?
– Видок у тебя неважнецкий.
– Это ничего. Зато падалью от меня не несет.
– А от меня, значит, несет?
– Еще как!
Том на полусогнутых медленно приближается ко мне, икры
пружинят в бойцовской стойке, пальцы сжимаются в кулаки, пара мгновений – и до
меня долетит запах чеснока, известно, что все румыны натирают волосы чесноком,
чтобы они лучше росли. Они натирают волосы и натираются сами, и засовывают
чеснок в карманы – в качестве профилактики, и от простуды, и от Дракулы. Чеснок
– это все, что можно найти в их карманах, денег там отродясь не было.
Никакой Кожаный Том не румын, но это уже не имеет значения.
Тем более теперь, когда он приблизился вплотную.
– И чего ты взъелся, парень? – спрашивает он у
меня довольно миролюбивым тоном. – Это ведь не твоя девушка.
– И что?
Если бы она была твоей девушкой – дело другое. Но она вела
себя так, как будто она свободна. Что дурного в том, что я угостил пивом
симпатичную девушку и решил… гм… узнать ее поближе. Тем более если она не против.
– А она не против?
– Она не против.
– Она тебе об этом сказала?
– О таких вещах не говорят. – Кожаный Том смотрит
на меня с сожалением, только этого не хватало! – О таких вещах дают
понять.
