Я должен встретиться с Баттерфляй на Гостинке для
последующего марш-броска в клуб «Абсент» (фейс– и дресс-контроль, клубная
карта, кухня – полный отстой, но не жрать же я туда иду в самом деле!).
«Абсент» – наводка Лоры Дюмонд. В «Полном дзэне» Лора застолбила за собой
раздел «Клубный пиджак», она же является ведущим ресторанным критиком. Если
верить Лориным публикациям – клубная жизнь в ЭсПэБэ
[3]
вертится
вокруг стриптизерского шеста в ритме экзотической ирландской джиги. Рэп, техно
и хип-хоп Лора ненавидит, «Весну священную» Стравинского, впрочем, тоже, –
что не мешает ей время от времени выдувать из задницы раскаленную струю пафоса
– и по поводу хип-хопа, и по поводу Стравинского.
Но настоящий конек Лоры – рестораны. Дня не проходит, чтобы
эта сука не заседала в каком-нибудь кабаке, да что там «каком-нибудь»! –
самые крутые, местами элитные заведения в очередь к ней стоят, подталкивая друг
друга локтями и дыша на конкурентов кайенским перцем. Никто, кроме Лоры, не
может вложить в простенькую статейку на кулинарные темы столько скрытой
сексуальности. Кому еще пришло бы в голову флиртовать с чили-конкарне, щипать
за ягодицы поросенка по-нойенбургски и рассматривать соус бешамель в контексте
орального секса. Мы пользуемся одними и теми же ссылками, которые поставляет
нам Пи, – с той лишь разницей, что Лора делает это более изобретательно,
чем я. Она умудряется даже уравновешивать оральный секс (в контексте соуса
бешамель) цитатами из Ницше и Ортеги-и-Гассета. И Ницше, и Гассет переложены
салатными листьями – самый настоящий постмодернизм, тамагочи хавают такие блюда
на ура и просят добавки. И ежевечерне набиваются в кабаки, широко разрекламированные
Лорой.
Ее любимое словечко – софт-порно.
Я звоню ей, стоя на эскалаторе в метро:
– Привет, Лора.
– Хай, милый.
«Хай, милый» – еще одно словосочетание, которое она нещадно
эксплуатирует, то же самое она сказала бы и г-же Паникаровской; «хай, милый» –
вариант унисекса, половых различий Лора не признает, если это не касается
кухни. Испано-португальская – всегда женская. Скандинавская – всегда мужская.
– Ты где?
– В «Сегуне». Отличное местечко, не хочешь
присоединиться?
– У меня свидание.
– Приезжай с бабой.
Знаю я это «приезжай», двоих Лора уже увела у меня прямо
из-под носа, половых различий она не признает, да и против софт-порно в
исполнении нашего ресторанного критика устоять трудно, куда уж мне с моими
вечно квелыми абонементами на неделю иранского и новозеландского кино.
– Хочу проконсультироваться, душа моя… Раз уж ты в
«Сегуне». Что такое «моно-но аварэ»?
На несколько секунд в трубке воцаряется сосредоточенная
тишина, очевидно, Лора листает меню.
– Ну? – Я слишком нетерпелив, не мешало бы сбавить
обороты.
– А у Мураками ты смотрел? – Мы мыслим одинаково,
надо же!., чего еще ожидать от журналистских погремушек, набившихся в колыбель
«Полного дзэна»?
– Это не Мураками, Лора.
– Не Харуки и не Рю? – одни и те же ссылки в
Интернете и здесь дают знать о себе.
– Не тот и не другой.
О втором Мураками я даже не вспомнил, а ведь есть и второй,
один-ноль, Лора, очко в твою пользу. Рю Мураками – тоже писатель и был
экранизирован, читать его скучно, смотреть тошно, «килли-килли» – вот и все,
что остается в памяти от звона проволоки, отрезающей конечности.
– Не тот и не другой, Лора.
– А зачем тебе это дурацкое моно-но? Нарвался на
интеллектуалку? – Интеллектуалы – застарелая Лорина болезнь, непроходящая,
как герпес; охмури интеллектуала – и будет тебе счастье, так, во всяком случае,
думает Лора.
– Почти.
– Почти нарвался или почти интеллектуалка?
– Неважно.
– Если хочешь, я проконсультируюсь у знакомых японцев.
«Знакомые японцы» Лоры мне давно известны: нелегал из
Шанхая, подвизающийся на чистке овощей в суши-баре на Чернышевской; нелегал из
Харбина, раскатывающий тесто для лапши в ресторане «Мао» на Васильевском;
нелегал из Чэнду, жарящий бананы в карамели во всех этно-точках общепита от
Купчино до Петроградки. Лора предпочитает водить дружбу именно с ними, а не с
хозяевами заведений, ее тайная страсть к задворкам мне непонятна, сама же Лора
называет это «кулинарным экстримом». Учитывая то затихающие, то вновь
возрождающиеся волны слухов об атипичной пневмонии – это и правда экстрим.
– У знакомых японцев? У тех, которые китайцы?..
– Пошел ты, – шипит Лора, но тут же смягчается: –
Хайяо. Я спрошу об этом у Хайяо.
Хайяо, конечно же, как я мог забыть, Хайяо – тяжелая
артиллерия Лоры, вряд ли его можно назвать нелегалом, одно я знаю наверняка:
никакого отношения к кулинарии он не имеет. Еще три года назад Хайяо орудовал
допотопным дыроколом в одной из японских корпораций; его истории, посвященные
дыроколу, выглядят самой настоящей классикой хоррора, я едва в штаны не наложил,
услышав парочку, во всяком случае – затылок у меня взмок. Точно так же взмок
затылок у начальника Хайяо, самого маленького начальника в корпорации – даже
уборщица с верхних этажей получает больше, – точно так же взмок затылок:
не от страха, от крови, Хайяо саданул по затылку начальника этим самым
дыроколом. Преступление так и не было раскрыто, кому придет в голову
заморачиваться с дыроколом, я сам его видел – нелепая штука, даже зонтик
выглядит предпочтительнее, даже мундштук от тромбона.
Единственное, что привез Хайяо из Японии, – этот
проклятый дырокол.
Лора подцепила карманного японского убийцу в магазине
канцтоваров на Литейном, оба они положили глаз на одну и ту же пачку бумаги
формата А4. К тому времени Хайяо научился вполне сносно болтать по-русски,
путаница с предлогами и окончаниями не в счет, предлоги и окончания Хайяо
заменяет усердным шевелением бровями (в случае с предлогами) и пофыркиванием (в
случае с окончаниями).
Хайяо наслаждается собственной безнаказанностью,
единственное неудобство его нынешнего положения: он терпеть не может затылки,
никакие. А заодно и головы, которым эти затылки принадлежат, а заодно – и лица;
все, что выше линии плеч, вызывает у Хайяо неприятные воспоминания, так
утверждает Лора. Я ни разу не видел глаз Хайяо, в лучшем случае его взгляд
упирается тебе в пах.
Хайяо – не гомосексуалист.
Так утверждает Лора, некоторое – совсем недолгое – время они
были любовниками, Лоре не очень это понравилось, спать с Хайяо оказалось совсем
не тем «софт-порно», которое она ожидала. Историю короткого секса с Хайяо Лора
рассказывает мне в ресторане «Лас-Торрес», женственная испанская кухня – не
лучший для этого антураж.
Как назывался тот фильм, Макс? Тот, со звоном струны, с
девочкой «килли-килли»?..
