Очевидно, она имеет в виду «Кинопробы» Такеши Миике; Рю, в
отличие от Харуки, уже экранизирован, смотреть на это тошно, секс с Хайяо тоже
показался Лоре тошнотворным. «Все японцы – ритуальные убийцы», – по
обыкновению Лора обобщает, вывод делается на основе двух сожранных марципанов с
фруктами, осторожнее, Лора, от этого может приключиться несварение желудка.
Хорошо, соглашается Лора:
«Не все японцы – ритуальные убийцы, но все хотят ими быть».
Отголоски разговора в «Лас-Торресе» выплескиваются на
страницы «…дзэна» ровно через две недели, очередной кулинарный обзор Лоры валит
с ног всех наших тамагочи одним только названием:
«Ritual Assassin»
[4]
.
Скромные заметки о суши-барах ЭсПэБэ – не обычное
«софт-порно», скорее – «хард», хотя о дыроколе не сказано ни слова; никакого
Ницше – анимэ, никакого Ортеги-и-Гассета – манга; два разных тела,
принадлежащих разным культурам, всегда будут отталкиваться. Две разных культуры
в одной постели – всегда убийство.
Ритуальное.
От Хайяо пахнет сырой рыбой, запах не слишком силен: оттого
что в последнее время я чаще вижу его спину, только спину. Нынешняя работа
Хайяо куда лучше прежней – массажный салон, как водится, – нелегальный.
Шесть часов вдень, кроме пятницы и понедельника, Хайяо массирует чужие ступни,
только ступни, в лица смотреть не обязательно, какое облегчение! Он –
единственный мужчина в салоне среди полудюжины женщин, он – единственный японец
среди полудюжины китаянок из Шанхая, Харбина, Чэнду; он – единственный, кто
говорит по-русски.
Теперь, когда интимный эпизод с Хайяо закончился, Лора ходит
к нему в салон, массаж ступней – ни с чем не сравнимое удовольствие, даже от
секса такое редко получаешь, так утверждает Лора. Может быть, это и есть то
самое «софт-порно», которое она ищет?..
– …Я спрошу у Хайяо, Макс. Повтори-ка мне эту
абракадабру еще раз.
– Моно-ноаварэ.
– До связи, милый.
…Цыпочка из «Баттерфляй», как и положено всем цыпочкам,
опаздывает. Один из девичьих, мать их, капризов, которые я не выношу.
Раздражаться по этому поводу глупо, выговаривать за опоздание, если она
все-таки соизволит прийти, – еще глупее. Не слишком умно и торчать у
метро, видели бы меня мои тамагочи, наверняка кое-кто из них сейчас ковыряет в
носу, стоя в пробке на Невском.
Парень из видеопроката – вот кто никогда не будет ждать. Или
это – другое ожидание. Размениваться на наблюдательный пост в вестибюле он бы
не стал, и почему меня так волнуют его возможные черно-белые предпочтения?.. Он
ничего не знает о Мураками, странно, о Мураками наслышаны даже сотрудники ДПС,
даже собаки-поводыри, даже рыбки на компьютерных заставках, Пи лично установил
мне этот виртуальный аквариум – впечатляет.
Он ничего не знает о Мураками.
Но он и не должен знать, осеняет меня после семи минут
ожидания цыпочки, хоть на что-то это ожидание сгодилось. Он не должен, просто
потому, что в его черно-белом мире Мураками не существует. Еще не существует.
Антиглобалист, какая херня! Почему это я решил, что он – антиглобалист? В его
черно-белом мире антиглобалистов не существует, еще не существует. Хиппи – вот
на кого похож парень из видеопроката, типичный хиппи, со всеми вытекающими: «не
верь никому старше тридцати», маргаритки – цветы десятилетия… У кого же я
подцепил все эти дешевые познания? У Лоры? у Пи? в поисковой системе «Гугл»?..
Если итак – видеопрокат не место для такого парня, для такой бороды, куда проще
представить его путешествующим автостопом. Или просто – путешествующим, без
всякой цели. Может быть, я ошибаюсь и парень самый обыкновенный индюк, набитый
яблоками воспоминаний о «новой волне», один такой работал в «Полном дзэне» –
еще до меня. Критик с вгиковским дипломом, и Лора, и Пи его знавали: унылая
физиономия, для которой кино закончилось на «Риме» Феллини, наподдать бы ему
разок под зад – не Феллини, критику.
Может быть, я ошибаюсь.
Ошибиться нельзя только в одном: цыпочки опаздывают ровно на
тринадцать минут. Я вижу свою Баттерфляй выскакивающей из дежурной «шестерки»,
я готов помахать ей рукой, я почти машу, но именно в этот момент звонит
мобильный.
Лора.
– Хай, милый. Ты слышишь меня?
– Отлично слышу, Лора.
– Печальное очарование вещей. Печальное очарование
вещей – вот что такое твое «моно-но аварэ».
– Спасибо.
– Интеллектуалка уже на подходе?
– Да.
– Удачной охоты.
Охота отменяется. Во всяком случае – охота на бабочек. «Охота
на бабочек»
[5]
– так будет вернее, побочный эффект моей пахоты в
«…дзэне»: я начинаю думать названиями фильмов, уже придуманными до меня. И я
все еще вижу Баттерфляй, ножки у нее и правда ничего, впору заводить
путеводитель для путешествия по ним – автостопом. В другой раз, бэби, в другой
раз, я отлично знаю, что другого раза может и не быть, путеводители – самая
покупаемая литература.
* * *
– …Печальное очарование вещей. Печальное очарование
вещей – вот что такое твое моно-но аварэ.
– Точно.
Окончание работы видеопроката – 23.00. Я успел как раз
вовремя, да что там вовремя – у меня сорок пять минут в запасе. Два прыщавых
юнца и нимфетка, толкущиеся у прилавка, меня не напрягают, разве что их жадные
пальцы: они терзают каталог, который я уже считаю своим. Они терзают каталог и
хихикают, малолетние ублюдки, я бы с удовольствием воспользовался дыроколом
Хайяо, вот только чугунным затылкам молодняка он вряд ли нанесет ощутимый урон,
жаль. Мне остается лишь развлекать себя мыслями о Хайяо, каково это – быть
неразоблаченным убийцей и есть ли в этом печальное очарование? Есть ли в этом
вообще что-нибудь, кроме самого полустертого факта убийства? Я не видел его
глаз, но спина Хайяо несчастной не выглядит.
Нимфетка настаивает на «Красоте по-американски», ее приятели
склоняются к «Возвращению реаниматора», значит, будет выбрано что-то третье.
Так и есть, «Матрица. Революция». Они выбирают «Матрицу
number 3» и благополучно отваливают. Теперь – моя очередь.
– Вернулись за «Любовным настроением»? – Парень
преувеличенно любезен, единственное, что меня утешает: от монохромной гаммы не
осталось и следа.
В цвете он не слишком привлекателен: грязно-фиолетовый
свитер, борода тоже отдает фиолетовым, синяк на скуле потемнел и оформился, его
очертания почему-то напоминают мне дырокол Хайяо.
– Печальное очарование вещей. Печальное очарование
вещей – вот что такое твое моно-но аварэ.
– Точно. И что?
– Ты же сам сказал… «Когда узнаешь – приходи». Я узнал.
Пришел.
