…Наш с Билли уход из квартиры Август больше похож на
бегство.
Билли спит на ходу, она спит в лифте, ухватившись руками за
поручень под зеркалом. Лифт мягко скользит вниз, от этого у меня неприятно
сосет под ложечкой. А еще от мыслей об Август. Не самые лучшие мысли, неудобные
мысли, мысли, похожие на засохшие хлебные крошки в постели: они натирают
голову. Мелочь, а ощущения самые гнусные.
Мы с Билли убрались, и теперь Август предоставлена сама
себе. Что она предпримет? Август не из тех, кто будет названивать по молчащему
телефону до посинения. Она начнет действовать. И наверняка попрется в чертов
ангар, бешеной собаке сто верст не крюк.
Не крюк. Именно так.
Она может сделать это утром, а может и не дожидаться утра и
поехать прямо сейчас. Если она сделает это сейчас – я пропал. Ночь и совсем
раннее утро в Москве – время, когда нет пробок. Наверняка Август гоняет на
машине как сумасшедшая, «гонять на тачке» – одна из фишек «ЖЖ»-феминисток, это
дает им иллюзорное ощущение свободы. Иллюзорное ощущение власти – над машиной,
над трассой, над скоростью. Власть – вот к чему стремятся все «ЖЖ»-феминистки,
вряд ли Август – исключение.
Она отправится в клуб и первое, что увидит, – стоящий у
клуба «Галантец» Лоры, слишком никчемный, чтобы на него польстились
автоугонщики. И она ринется вовнутрь, и… Не нужно обладать особым воображением,
чтобы представить, что будет дальше.
A y меня – особое воображение.
Я пересмотрел сотни фильмов, тысячи; полицейские – далеко не
самые любимые среди них, но не исключено, что все последующее будет развиваться
по сценарию именно полицейского фильма. У Август окажется достаточно времени,
чтобы натравить на меня ментов, и тогда о Стокгольме придется позабыть. И о
многом другом тоже, а это совсем не входит в мои планы. Я просто пытаюсь
избавиться от старой жизни и не могу позволить, чтобы какая-нибудь тварь этому
помешала.
Даже если ее зовут Август и она мне симпатична.
– …Bay! – Билли сонно приветствует «Тойоту Лэнд
Крузер». – Это и есть твоя тачка?!
– Да. Садись. А я сейчас… – я перекладываю Лорин рюкзак
с переднего сиденья на пол за ним. Один раз я прокололся, второго быть не
должно.
– Мы разве не едем?
– Едем. Но мне нужно заскочить в магазин, кое-что
купить…
– А этого нельзя сделать по дороге? – Билли не
терпится ощутить мощь «Тойоты».
– Много времени это не займет. Поставить тебе музыку?
– Валяй.
– Джазовый вокал подойдет?
В магнитоле все еще стоит диск, который я прихватил у
Август.
– Обожаю джазовый вокал!..
Билли и не могла ответить по-другому, модный писатель просто
обязан любить джаз, этно и концерты для клавесина Жан-Батиста Люлли, до дешевой
попсы он не опустится. Теперь Билли будет слушать, давиться и слушать, если
джазовый вокал не усыпит ее окончательно.
Я очень на это надеюсь.
Модные писатели в состоянии выловить массу мелких блох в
подшерстке жизни, но, как правило, просыпают самое важное.
Оставив Билли наедине с «Autumn In New York», я отправился в
сторону магазинчика, расположенного метрах в пятистах от дома Август. С того
места, где стоит «Тойота», вход в него не виден, и это мне на руку, вовсе не
магазинчик мне нужен.
Мне нужно вернуться.
Я еще и сам не знал – зачем, хотя заранее побеспокоился о
предлоге.
Куртка.
Я забыл ее специально, и боялся одного – чтобы сама Август
не напомнила о ней. Она не напомнила.
На то, чтобы обежать дом, и минуты не ушло, я никого не
встретил (даже для собачников слишком рано) – ни в вестибюле, ни в лифте; я
снова поднимаюсь, отдышаться не удается.
Возьми себя в руки, безумный Макс, ты просто едешь
поговорить.
Просто – поговорить.
Некоторое время я стою перед квартирой Август, она одна на
площадке, я заметил это еще раньше. Также, как дверь, ведущую на балкон; или
скорее лоджию, которая соединяет площадки с лифтом и черную лестницу. Я уже
собираюсь нажать на кнопку звонка, когда слышу шорох, а затем – звук
отпирающегося замка. Через секунду на пороге возникает Август.
Я почти готов к этому, Август явно не готова. Она
вздрагивает и пытается защититься рукой, жест непроизвольный, но именно он
сразу меня успокаивает.
– Черт! Ты меня напугал!..
– Прости.
– Зачем ты вернулся? Что-то случилось?
– Ничего. Просто я забыл свою куртку.
– А где Билли?
– Ждет в машине. Передашь мне куртку?
Август скрывается за дверью, тут-то я и вспоминаю: ключи от
Лориного «Галантца» остались в кармане, твою мать… впрочем, Август не из тех,
кто будет шарить по чужим карманам. Билли – та смогла бы, и Лора смогла, Август
– нет.
Август появляется с курткой в руках, но вовсе не горит
желанием сразу отдать ее мне. Странно.
– Значит, ты летишь в Стокгольм?
– Да.
– Утренним рейсом?
– Да, – мне совсем не нравится допрос, который
учинила мне Август. – Тебе сообщить его номер?
– Не стоит. Я и так его знаю. Я была в Швеции.
Август и не думает мне угрожать, смешно угрожать взрослому
сильному парню, стоя на площадке шестнадцатого этажа в полном одиночестве. Но в
ее голосе все равно слышится угроза. Мне самому и той жизни, в которую я
собираюсь лететь утренним стокгольмским рейсом.
– Вот как? – я пытаюсь притянуть куртку к
себе. – Значит, у тебя там наверняка есть друзья.
– Знакомые.
– Я бы мог передать им что-нибудь от тебя.
– Передай им привет. – Август и не думает
отпускать куртку.
– Обязательно.
Мы оба тянем куртку на себя, и далась ей эта гребаная
куртка, проклятье!.. В какой-то момент мне удается сломить ползучее
сопротивление Август, – я почти победил-, и именно в этот самый момент из
кармана вываливаются ключи с дурацким кенгуру.
Ничего страшного не произошло, ключи и ключи, это могут быть
мои ключи, или чьи угодно ключи, просто – ключи. Разве что пульт от
центрального замка и сигнализации, он все гадит. Август оказывается проворней,
она поднимает ключи первой.
– Ключи от машины, – констатирует она. –
Твои?
– Чьи же еще.
– От «Тойоты»?
– Естественно.
– А как же Билли? Которая ждет тебя в машине? На лбу у
меня выступает испарина. Биг Босс, любитель японских анимэ, был бы мной
недоволен. А сучка Август, любительница мужских торсов, даже не дает мне
опомниться.
